Отзывы на книгу «Мелкий бес»

"Нынче люди пошли — пародия на человеческую породу..."

Наконец-то! Наконец-то я нашла себе учебник-самоучитель бранных слов!
Ведь согласитесь, бывает захочется под настроение кое-кому ответить, да как положено. Или послать туда, куда надо. А слова и не находятся никакие. Так, банальщина одна в голову приходит. А здесь то в книге, оказывается, самый настоящий кладезь мудростей, да еще и народных. Записывай, запоминай и тут же, употребляй в речи, не отходя, как говорится, от кассы.

Итак. Рекомендации, буквально, на все случаи жизни.

Скажет вот, однажды, ваш собеседник в сердцах: "Да плевать я на тебя хочу!" А вы ему в ответ, также в сердцах: "А плюй! Не проплюнешь!" Ну не красиво ли?! И как интеллигентно, к тому же.
Или вдруг сложатся так обстоятельства, нужно будет вам обратиться к человеку с некоей просьбой. А человек этот вам ну совсем несимпатичен. Не внушает доверия. Как настроить себя заранее на разговор? А просто! Произнесите про себя несколько раз: "Мне с ним не котят крестить!" И уже дышится во сто крат легче! Не так ли?
Кто-то из ваших приятелей отлынивает от давече данных обещаний? Смело говорите ему: "Полно тебе, друг разлюбезный, петрушку-то валять! Полно!" Приятелю вашему и крыть сразу будет нечем! Никуда не денется, придется обещанное таки исполнить.
Торопитесь на важный разговор с начальником? Припасите фразочку про запас: "Иван Иваныч! Всю дорогу думал, как бы не забыть, и чуть не забыл.» Иван Иваныч несомненно оценит ваше усердие. Да-да, так и зарабатывается репутация ответственного, незаменимого сотрудника.
Ваш муж уже в третий раз за вечер игнорирует вашу просьбу вынести мусор и не поднимая глаз от газеты, как бы отнекивается: "Да слышал я уже!", ожидая, что вам надоест ему напоминать, и мусор вынесете вы сами. Не сдавайте оборону! Вырвите газету у него из рук и прокричите в самые уши: "Слышал-то ты слышал, разлюбезный мой, да может и не дослышал!" Очень уместное замечание с вашей стороны. Впредь муж будет точно внимательнее к вашим просьбам, (хотя бы, потому, что никто не захочет стать глухим раньше времени).
У вас свадьба или семейное торжество в ресторане, все гости нарядные и красивые - один краше другого, - а тут значит некто, в стареньких джинсах и футболке?! "Изволите видеть, - подхватывайте обрадованно и с нескрываемым возмущением. Да погромче, чтобы все окружающие вас точно услышали, — у нас праздник, а этот вдруг явился этаким мамелюком?!"
Ваш сосед каждые выходные устраивает шумные вечеринки, слушает громкую музыку до полуночи, идите в полицию, жалуйтесь на него: "Фордыбачит! Собака эдакая!"
К вам пристает мужчина в кафе, хочет познакомиться? Научите мужа, как он должен гадкому этому обольстителю пригрозить: «На одну ногу стану, за другую дерну, пополам разорву!» Поклонника след точно простынет.
Соседки о вас сплетничают? Обсуждают за спиной? Не время отчаиваться. Скажите им в глаза: "Эх! Плюнуть бы вам в морды, соседушки, я барыня хорошая, ничем с такими расподлыми людишками как вы возжаться!"
Ваш коллега в плохом настроении? Зовите его просто, без обиняков: "Кисляй Кисляевич!" Он оценит ваш юмор.
Ждете женишка на свидание, а он, зараза, где-то запропостился. Не забудьте объявить ему сразу как заявится: «Паскудник ты эдакой! Я то уже ждала, ждала, да и жданки все потеряла.»
В автобусе кто-то из попутчиков все время на вас смотрит? Грубо спрашивайте: "Чего вы на меня глазеете? На мне узоров нету!" А если это женщина, так ей можно прям в лицо бесцеремонно и крикнуть: "Чего уставилась? Глазопялка?"
"Шиш тебе с маслом!", - заявил вам на днях друг, у которого вы хотели взять книгу на время, прочитать чтобы. Сделайте обиженное лицо и немедля заявите: "Позвольте, товарищ мой разлюбезный, я с маслом хлебец изволю кушать, а шиша с маслом я не хочу кушать.»
Ваш коллега по работе думая, что вы хотите его обмануть, вокруг пальца обвести, заявляет вам ни с того, ни с сего: "Ты чего это черта в кармане носишь?" Не теряйтесь, отвечайте сразу же: "Это ты, может быть, чорта в кармане носишь. Откуда я тебе чорта-то возьму? Разве по заказу из Голландии тебе выпишу!?"
Обсуждаете с соседкой мужа ее-алкоголика? Добавьте, с тяжелым вздохом: "Да уж, поменьше бы сивухи трескал, опитоха проклятый!"
Встречаете гостей? Напекли-наготовили? Вы - хорошая хозяйка. Не забудьте еще гостям своим все время поддакивать: «Кушайте, господа хорошие. Ешьте, дружки, набивайте брюшки по самые ушки."
Продавщица в магазине, каждый раз, отсчитывая сдачу, думает вас обмануть? Не поддавайтесь на провокации, будьте увереннее. Скажите как-нибудь ей прямо в глаза: "Все придумки разные придумываешь? Не выйдет у тебя. Я сам всякого обмишулю!"
Решили таки подучить английский (немецкий, французский и пр. нужное подчеркнуть). Не забудьте, как-нибудь вечерком за чаем, поделиться планами с семьей: "Ээх! Вот теперь мне надо бы по-французски дык насобачиться, а то ж я по-французски то ни бе, ни ме.»

Ну вот. Кажется ничего не забыла.
Правду таки говаривал писатель какой-то. Или поэт. Богатый наш, русский язык! Красивый! Великий и могучий!

Помню, как был удивлен, прочитав «Роман с кокаином» Агеева. Чтоб в истории о дореволюционной России были проститутки, кокаин и студенческие маргиналии да в такой открытой форме... где это вообще видано? Конечно, никакой новостью повсеместная похоть тех времен для читателя не станет, но после плюс-минус благочинных романов русских классиков как минимум обескуражит (насыщенностью и открытостью, а не фактом разврата).

Ровно такое же удивление я испытал по прочтении «Мелкого беса» Федора Сологуба. Казалось бы, один из самых авторитетных писателей Серебряного века, человек, которому было подвластно выжить Алексея Толстого из Петербурга, а пишет такую, как бы это помягче сказать, — чернуху, причем в совершенно сюрреалистической, даже несколько безумной манере, которую и современный читатель не факт, что поймет, а для начала 20-го века и вовсе — скандал. Но нет. Вышедший в 1905 году роман Сологуба, стал его самой известной работой, которая хоть и не привлекла большого внимания после первого выхода в свет, но удостоилась широчайшей известности после публикации текста отдельным изданием в 1907 году.

История Сологуба в лучших традициях русской классики происходит в анонимном региональном городе с полным набором карикатурных персонажей самых разных мастей. Протагонист романа — школьный учитель Ардальон Передонов. Сначала Сологуб показывает Передонова как довольно циничного, но целеустремленного молодого человека, охочего до денег и женского внимания. Но довольно скоро автор углубляется в дебри передоновской души и вот тут наступает момент полнейшего разочарования: то учитель буквально плюет в глаза своей невесты, то бродит по городу и ябедничает родителям на их детей, вымаливая затем посмотреть на то, как их будут сечь, а потом удивляется, когда нормальные семьи посылают его куда подальше (нормальные в данном случае — понятие очень шаткое). Садист, изверг, психопат, — как-то так. Окружают Передонова не менее чудные люди, например, его лучший, если так можно выразиться, друг по фамилии Володин — чистейшая смесь Фердыщенко из «Идиота» и дуэта Добчинский-Бобчинский из гоголевского «Ревизора». Да и весь город можно было бы сравнить с гостями сатанинского бала из «Мастера и Маргариты» или компанией мелких уголовников из «Заводного апельсина».

Пространство романа буквально дышит безумием. Оно здесь и в людях, и в интерьерах, и в запахах. Светлым проблеском в сологубовском чудище можно назвать разве что детей, но и они, к сожалению, без устали подвергаются дурному влиянию российско-региональных демонов. Вторая по значимости линия сюжета повествует о развращении молодого ученика гимназии Саши Пыльникова, причем действует растлительница школьника наглее набоковского Гумберта, доходя до полного разврата. И вот в этой «любовной», так сказать, линии хорошо раскрывается увлечение Сологуба символизмом, — ни слова похабного написано не было, но эротический подтекст был настолько очевиден, словно в руках у меня был «Тропик рака» Генри Миллера, а не роман Федора Кузьмича Сологуба, который, как оказалось, дал бы прикурить даже Эрике Леонард.

«Мелкий бес» — апогей декадентства и сюра. Это тот самый текст, который жутко возмущает одних и в то же время вызывает гомерический хохот у других, более раскрепощенных читателей. Но если уж совсем откровенно, то и сатиричным роман не назовешь. Герои «Беса» до того омерзительные и морально искалеченные, что их поступки вызывают не веселье, а отвращение и душевную тоску. И происходит это оттого, что душа самого романа мертва. Сологуб всюду употребляет эпитеты связанные с мором, гибелью, смертью; пространство романа не только безумно, но и нравственно мертво, затхло. Уж простите мне это совершенно детское и идиотское сравнение, но оно сюда идеально подходит: есть такой фильм — «Добро пожаловать в Зомбилэнд» и вот городок Сологуба полностью соответствует его названию. А если серьезно, то «Мелкий бес» — одно из лучших произведений Серебряного века, которое стопроцентно заслуживает вашего внимания.

Это не мелкий бес. Это необъятная бесовщина. Которая кряхтя, нехотя исподтишка начинает свое вращение вокруг оси и набирая обороты, заполняет собой все.
Сначала держит цепкими коготками веревочки, которые двигают дурные мысли одного. Дурные мысли одного, будто магнит, притягивают к себе дурные мысли других. Вместе они соединяются и создают наживку для третьего и таким образом, в прогрессии, завладевают умами всех.

У каждого бывают дурные мысли. Но не каждый приветствует их и радостно встречает. Наверное, тот, кто не приветствует - будет спасен. А тот, кто приветствует - напротив. Почему они так сладостно влекут? Почему им зеленый свет? Вроде как они хозяева и ищут своего уютного, законного местечка. Почему они привлекательны в других, почему манят и приглашают соединиться, увеличить свою власть? Разве с ними хорошо? Бесовщина.

Очень порадовало то, что не все герои подвержены и восприимчивы. Причем, сомневающихся нет. Все, кто не уверен - в пользу зла. Невосприимчивые даже не сомневались. Он знали с самого начала - БЕС. Откуда? Почему не очаровались? Почему не впустили? Воспитание? Чувство собственного достоинства? Свое понимание мироздания? Не пойму… Но значит, что-то есть, не позволяющее даже взглянуть, и это очень радует, хоть они и в меньшинстве, дает шанс и миру, и книге, тогда как другие видят будто себя в зеркале и не сговариваясь общаются с чертовщиной на одном языке.

Думаете, это про ад какой-нибудь? Мистика? Ничего подобного. Это про людей. Про навязчивые идеи, перерастающие в сумасшествие. Про обычных людей. Про бесов, живущих в них. Про их агитационную работу, вербовку новых членов и управление ими. И как все слажено! Без сучка и задоринки! Попробуйте внедрить в общество что-то здоровое и светлое - сколько протеста, неприятия, насмешки. Пустите на самотек бесовщину и она удивит такими слаженными взаимодействиями и скорыми показателями , что впору премию выписывать. Одно утешает, что процесс этот на самоуничтожение работает.

Жуткая книга. И захватывающая. Пожалуй, в русской классике мне не встречалось такого явления, как невозможность оторваться от чтения ни на минуту. Какие-такие дела? Подождут… Что же дальше? Что же будет дальше? Особенная тема гимназиста Пыльникова. Если Сологуб подпитался Достоевским, то Набоков Сологубом. И не только он. Первую часть книги не могла отделаться от ощущения, что Камю с его Посторонним вдохновился эмоциональной скудостью Передонова, но пошел дальше, решив сделать его жертвой и польстись себе жалостливой слезой читателя.

Книгу эту можно было бы порекомендовать всем желающим спасти свою душу, но только страшно, как бы во время спасения души ее не потерять… Абсолютно уверенно рекомендую читать родителям, воспитывающих школьников. Не всегда можно верить учителям, благонравным старушкам-опекуншам и прелестным девицам!

Плохой лейтенант

Эта худенькая книга заслуживает, на мой взгляд, первостепенного внимания. И с чисто литературной точки зрения, и эмоционально, и, если хотите, социально (хаха). Замечательная в общем история: старательный графоман, оттачивающий десятилетиями какие-то свои чудаковатые мотивчики, разражается бестселлером, вписывающимся и в исторический момент, и в эстетическую вечность – как влитой. Что произошло? Обычно ответ на подобный вопрос аппеллирует к столкновению обстоятельств, магии литературной мозаики, сохраняющей одних и умерщвляющей других по своей особенной логике, которую понять можно только условно и постфактум, в чем нет никакой заслуги. Но в случае «Мелкого беса», мне кажется, всё намного человечнее.

Этюд о нравах провинциального образования, мягко перетекающий в гоголевско-щедриновский кошмар, вышел у Сологуба столь… изящным и увлекающим в силу совпадения рассказчика и свидетеля. Игра повествователя в «и я там был, знаете ли» (вот Достоевский так любил, например) это в данном случае не игра никакая, это правда, даже правдище. Игрой притворяется реальный опыт преподавания в провинции и соседства со всем тем макабром, который на страницах романа выпирает в 3D. Конечно, выпирает, потому что искусство, подражающее жизни – это чудесно, но жизнь, подражающая искусству – это лучше всего. Сологуб и сам писал, попав после издания романа в пучину общественного скандала, что события, описанные в «Бесе», смягчены и отредактированы, ибо тому, чему он сам в своей уездной гимназии был свидетелем – никто не поверит. Извините за параллель, но заявление-близнец слыхала я недавно из уст молодого режиссера сериала «Школа», что возвращает нас к банальной мысли о том, что время идет, но ничего не меняется. Жизнь всё ещё слишком тверда и причудлива на вкус, чтобы общественное сознание смогло её раскусить – чего уж там переварить. И школа - один из наизабавнейших и наистрашнейших её бестиариев.

И дело не в примитивном принципе «пиши о том, что знаешь», нанизанном на стилистические способности, коих у Сологуба никто до многострадального романа особо не замечал. Реальность «Мелкого беса» - это зеркало взаимных узнаваний искусства и жизни, и в этом его главная сладость и главная сологубова победа. Хорошая училка Сологуб в изумлении чистой и честной своей души действительно увидел в реальной жизни шмыгающих туда-сюда и глупо хихикающих Щедрина, Гоголя и Достоевского – это не русофильский бред, это лишь свет от угасшей звезды, бумеранг, который когда-то словила и запустила в пустоту эта мрачная троица. Всё, что осталось хорошей училке – не потерять это чувство свежести и свободы, создать галерею взаимноотражающихся литературностей и грубостей ровно так, как увидел, как испугался, ну и добавить немножко стилевых отсылок – шмыгающих и глупо хихикающих))

Такое сочетание своего/чужого, слова и опыта, личного и универсального сделало «Мелкого беса» номинантом не только на звание русского символистского романа (оставим эту дискуссию другим), но и, извините, постмодерна до модерна. Потому что если модерн умеет в основном вульгарно цитировать и упрощать чужой труд, то во времена всеми нелюбимого постмодерна межавторский диалог хотя бы научились вести тонко, на уровне синтаксиса. И вот за такое уважение, такт, чувство собственного достоинства, наконец – я этот роман особенно люблю.

Сам по себе социальный укол, «передоновщина» и проч. мало бы стоили без удовольствия вставить этот персонаж, как шахматную фигуру, в ряд с онегинщиной и обломовщиной и обнаружить, словно после нахождения особенной косточки где-то в Африке, что это – цепь. Не эволюции, но регресса, потери прямохождения, увеличения надлобной складки и волосяного покрова. Передонов последний, на нём – кончено. Животное. Бес.

И это не повод унывать. Закат типажей в «Мелком бесе» соседствует с замечательным грохотом естественности, необузданности, языческой свободы, взрыва чего-то нового, то есть забытого старого, дохристианского. История совращения духами слаще и страшнее набоковских игр с яблоком на старой тахте. Но при этом – совесть чиста. Совесть – чиста. Как это у него вышло? Сологуб не простой любитель словесности. И, конечно, в его время просто необходимо было быть философом, но у него это вышло гораздо интереснее, чем у многих его современников. Потому что у него Абель-Ферраровский сюжет о вреде плохих людей в роли священников, копов, врачей и учителей (общество, обрати внимание! Эти профессии очень важны!) в итоге повествует о красоте и ужасе наступающего 20 века и приветственно машет ему ручкой. Глупенький, милый...

Данный роман представляет собой целую плеяду человеческих пороков, сконцентрированных в тихом городке, где достаточно красивых фасадов, пёстрых масок, мнимой благопристойности. Но за каждой закрытой дверью, за каждой красивой улыбкой — своя история. Некоторые выписаны схематично, широкими мазками отупляющего, безнравственного быта, скудоумия, желания казаться, а не быть, пестовать собственные пороки, возводя их в разряд преклонения, совершать мелкие и мелочные злодеяния и делать их вариантом обыденного существования. Другие же, наоборот, кропотливо изложены, с полным погружением в топкое безумие, в мыслительные процессы распадающегося рассудка, в гадкое мировоззрение злокачественного нарцисса с паранойей. И это, несомненно, увлекает. Как всякая катастрофа. При этом автор столь талантливо раскрывает характеры, что каждого персонажа видишь до тёмной, гниющей сердцевины, насквозь, даже понимаешь в какой-то мере, но не сочувствуешь. Каждое крушение в этом романе закономерно и является следствием либо поступков, либо извращающей с самого детства среды.  Даже природа здесь ядовита и тлетворна, полна зыбкой, потаённой опасности, даже дети — бледные светлые огоньки, угасающие во мраке, — кажется, заранее обречены, вскормлены увечными убеждениями и должны повторять чужие ошибки.

Центральным персонажем выступает Ардальон Передонов — тщеславный и стремящийся к улучшению своего положения учитель гимназии, завидный жених для многих местных барышень, но глубокий моральный инвалид. Он не способен на сопереживание, искреннюю радость, любовь, лишь на плотское желание и скотское удовольствие от  издевательств над более слабыми.  Он умело изводит юных гимназистов, но при этом страшится любого отпора. "Мелкий бес" — пожалуй, самая лучшая характеристика для него. Всё его существование исполнено мелочной злобы,  но при этом он вызывает даже не праведный гнев, а брезгливое отвращение, настолько он жалкий, несуразный, оторванный от реальности. На страницах романа можно отчётливо проследить путь его деградации, медленное скольжение в безумие: от незначительных странностей, которые можно списать на образ жизни и злоупотребление алкоголем, до полного погружения в мир фантастических видений и страшных мыслей. Да, местами повествование обращается в фантасмагорию, в причудливое наслоение сюрреалистичных картин, и это одновременно интересно и пугающе.

Вторая важная сюжетная линия: развращение юного и неискушенного гимназиста Саши Пыльникова опытной роковой красавицей Людмилой. Именно в этой линии раскрывается мотив запятнанной невинности, демонстрируется то, что даже самый чистый и светлый человек может быть поглощён тлетворной средой, вовлечен, обманут призрачным очарованием. То, что начинается, как игра, обретаёт всё более тёмные краски, расцветает жарким эротизмом. Границы допустимого стёрты, остаются лишь желания. Наблюдать за этим печально, но описано всё с какой-то выверенной, противоестественной красотой. Авторский слог, в целом, любопытен ёмкими описаниями, необычными сравнениями, противопоставлением скрытого очарования и явного уродства, иногда парадоксально совмещённым в одном месте или даже человеке.

Ничем хорошим это закончится, разумеется, не может. Жуткая концентрированная безысходность, но на нравственном дне свои законы.