Отзывы на книгу «Сандро из Чегема»

После предыдущего тура «Большой прогулки», боюсь, все читатели (или я один, во всяком случае) станут каждый "прогулочный" бонус вольно или невольно сравнивать с Музилем. Вот и теперь, прочитав «Сандро из Чегема», спрашиваю себя – есть ли что общего? И отвечаю – есть.

Язык – другой. Читается невероятно легко. Повествование душевное. В общем, читаешь, и как будто пьёшь абхазское вино. Но! (ох уж это «но», никуда без него!). Как и музилевское главное творение, «Сандро из Чегема» не надо читать быстро. Ну, в смысле можно, конечно, но лучше не надо.

Я прочитал, по большому счёту, за четыре дня. И не потому, что летел по книге, не обращая внимания на какие-то там буквы на страницах, но в силу того, что эти дни мне совершенно нечем было заняться. Потому что ежедневно с 7 утра до 9 вечера с периодическими небольшими перерывами я гостил в Абхазии. И теперь утверждаю – так нельзя. Не потому что я морально устал – от Искандера, я считаю, морально устать нельзя. Не потому, что устал физически – всё-таки я делал перерывы.

Нельзя потому, что произведения такого рода надо принимать дозировано. На мой взгляд, максимум две главы в день. А лучше одну, чтобы осмыслить, подумать, просмаковать как хорошее вино. Уж если пьёшь вино, то лучше смаковать (если это не клюквенная наливка из разбавленного спирта из подвала бабы Дзыны, конечно), а уж если залпами – то лучше пить водку. Но «Сандро» - не водка, а такой стиль чтения «понемногу» лучше использовать для всех произведений, написанных по принципу «набор новелл», включая знаменитый «Декамерон» Бокаччо. Правда, «Декамерон» можно употреблять и более крупными дозами.

Победивший холоп, естественно, превращается в хама. Побежденный хам легко переходит в холопство. Но тот, кто не знал холопства, сразу не мог превратиться в хама. Потребовался некоторый исторический срок.

Будет ошибкой воспринимать книгу как плутовской роман или как роман-гротеск. По первым главам может создаться такое впечатление, но нет – на книгу надо смотреть «ширше». Потому что она сама широкая, в прямом и переносном смысле.

С точки зрения народной мудрости «Сандро из Чегема» - произведение не моего вкуса. Оно хорошо и интересно написано, но всё-таки оно исповедует не мою культуру. Нельзя относиться без глубочайшего уважение к народу, который так чтит традиции, который в своём менталитете столь консервативен, что консервативность эта на страницах Искандера становится чуть ли не национальным достоинством (хотя, если уж так подумать, то какой народ не является носителем консервативного мировоззрения?). Но всё-таки философия и культура этого народа как близкая к восточной культуре, мне чужда. Я, например, не понимал, а порой и не принимал ненавязчивые афоризмы, принадлежащие то персонажам, то повествователю. Некоторые герои тоже сложны для восприятия. Например, один человек своими поступками демонстрирует внутреннее благородство, но через новеллу-другую мы уличаем его на обмане, а то и на воровстве. Да что там рассуждать? Сам Сандро такой!

Кстати, про повествователя. Пожалуй, самая странная личина по всём произведении. С кого рисовал, Фазиль Абдулович? Неужели с себя? Вот уж не хотелось бы верить, потому что неприятно представлять живого классика как человека малодушного, не уверенного в себе и вечно чего-то исподтишка опасающегося.

«Сандро из Чегема» - это произведение о любви во множестве её проявлениях. В первую очередь, конечно, о любви к жизни в ее народном многообразии, несмотря ни на какие трудности и лишения. О любви к человеку, каким бы он ни был, если только это уж не последняя скотина в образе человека. О любви к обычаям. О любви к женщине. О любви к хорошей мамалыге и вину. К сельскому хозяйству. К вековым традициям и старинному укладу жизни.

Но ещё эта книга – о суровом времени сталинизма. Сталин и Берия появляются на страницах эпопеи в качестве действующих персонажей, но ещё больше в качестве заочных. Фигурируют там и Ленин с Хрущёвым, и другие исторические персонажи. И расставлены оценки. Я бы мог подробно расписывать, но обойдусь парой цитат, пусть даже длинных:

Власть это как времена года. От нас ничего не зависит. Большеусый был как ужасная зима. Как Большой Снег. Но Большой Снег у нас держался три дня, а он держался тридцать лет. Я хорошо помню Большой Снег. В это время я уже был расторопный мальчик. Пятьдесят коз мог выпасти и в целости пригнать домой... Теперь Хрущит. Он был как веселая весна. Однажды, отдыхая на Пицунде, он приехал в село Дурипш в гости к одному крестьянину. Я там не был, люди рассказывали. Говорун, как мельница, всю ночь никому слова не дал сказать. Но и выпил за ночь семнадцать чайных стаканов вина! Для пожилого вождя это неплохо. Хороший был человек, царство ему небесное, нас, абхазцев, жалел. Пил с нами!
Теперь этот, который сейчас... Забыл имя... Справный, хорошо отдохнувший мужчина, ничего не скажешь. Но мы от него ни плохого, ни хорошего не видим... А что дальше будет - посмотрим...

Я думаю, так возник чегемский миф о Ленине. Чегемцы про него говорили, что он хотел хорошего, но не успел. Чего именно хорошего, они не уточняли. Иногда, стыдясь суесловного употребления его имени и отчасти кодируя его от злого любопытства темных сил природы, они не называли его, а говорили: Тот, кто Хотел Хорошего, но не Успел. По представлению чегемцев, над которыми в мое время молодежь втихомолку посмеивалась, Ленин был величайшим абреком всех времен и народов. Он стал абреком после того, как его старшего брата, тоже великого абрека, поймали и повесили по приказу царя.»

Какие эмоции вызывает эпопея (именно такое определение я нашёл в критике)? Лично у меня светлую грусть. Во всяком случае, финал большинства глав (и тем чаще, чем ближе к концу произведения) заставляет именно что грустно улыбнуться и покачать головой – Фазилю Искандеру как-то ненавязчиво удаётся показать, что теперь времена не те, ну а раньше и солнце светило ярче, и трава была зеленей. Да чего уж там, вспомните последнюю главу – там и ручей с годами стал мельче и теплее. А ведь когда-то именно из-за него предок Сандро и повествователя поставил тут свой дом. И вновь становится грустно – понимаешь, что сам-то ты далеко не стар, но уже можешь вспомнить дни из своей жизни, когда солнце светило ярче, хотя и светило оно тебе не в горах.

И всё-таки произведение оптимистичное. Потому что через него проходит вера в человека, в его духовность, силу, мужество, а где-то и плутоватость либо твёрдость, переходящую порой и в жестокость.

Со всей очевидностью можно сказать, что язык автора эволюционирует. Связано это, конечно, с совершенствованием авторского стиля. Во всяком случае, третья книга читается с несколько большим интересом, чем первые две (хотя и не отменяет интерес к ним).

Итак, я поведал, пожалуй, всё, что вынес из книги Искандера. Добавлю только, что первым делом по ее прочтении я полез в интернет искать рецепт мамалыги. Так что как-нибудь летом приготовлю и угощу семью и друзей этим блюдом, а также стаканчиком-другим абхазского вина. Найти бы только настоящее абхазское вино, а не настойку из подвала бабы Дзыны…

Фазиль Искандер
Лауреат премии «Большая книга» за 2011 год в номинации «За вклад в литературу/За честь и достоинство»

"Фазиль, это вам не Музиль" — сказал Вадим, и был совершенно прав.

Помню, что когда в школе мы проходили советскую литературу, то в рамках курса были и советские национальные авторы — прихотливая память уже с тех времён поселила в буйной головушке имена Чингиза Айтматова и Фазиля Искандера. И ещё почему-то Мусу Джалиля и Якуба Коласа. Поселить-то поселила, да только кроме звучных гортанных имён, и названий некоторых книг авторства писателей малых народов СССР больше ничего в этой самой голове не было. Видимо, пришло время познакомиться со школьным курсом по советской литературе образца семидесятых годов прошлого столетия.

Фазиль для меня и на самом деле оказался совершенно не Музилем. Уж не знаю, что больше сказалось — кажущееся засилие в моей личной читательской практике книг зарубежных авторов, образовавшееся по разным причинам в последние месяцы (засилие это на самом деле только кажущееся, потому что даже при беглом просмотре своего списка прочтённого, книг русскоязычных авторов обнаруживается гораздо больше, нежели иноязычных), или же заметный перевес в пользу зарубежной литературы в рамках игры «Долгая прогулка», — но появление в списках конкурса книг отечественных авторов я воспринял с радостью и удовольствием. И уж тем более книги Искандера — тот особый авторский, искандеровский стиль, замеченный в его первой повести «Созвездие Козлотура», мне показался и интересным и привлекательным.

Дальше...

Тридцать две главы, объединённые в три книги. Аннотация предупреждает нас, что это будет сатирико-юмористический эпос о жизни лукавого и мудрого жителя горного абхазского села и нисколько не обманывает. Тридцать две повести. Временной диапазон повествования максимально широк — от истоков зарождения абхазской народности и до середины-конца семидесятых, когда цикл повестей был в основном закончен и вышел в свет.

Энциклопедией русской жизни назвал В.Г. Белинской роман в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Низкий поклон Виссариону Григорьевичу за сочную и точную, всеобъемлющую формулировку (а А.С. Пушкину за роман), потому что точнее и лучше не скажешь в том числе применительно и к книге Ф. Искандера. И даже заменять на «абхазской» не требуется — сам автор о себе говорит, что хотя он писал об Абхазии, но писатель он сугубо русский, и думающий и пишущий на русском литературном языке.

Меня эта книга захватила целиком и полностью — достаточно сказать, что обычно мои отзывы о прочитанном появляются, что называется, на коленке, т.е. спустя минуты, реже часы, после прочтения. А тут уже двое суток пролетело, а на вордовских страницах черновика кроме бессвязных маловразумительных словес ничего внятного и осмысленно важного.

Неторопливая, основательная и ветвисто-раскидистая манера писания Искандера захватывает сразу. Он нисколько не готовит своего читателя к каким-то грядущим книжным событиям, ему не свойственны никакие прелюдии и предварительные ласки — с кавказскими напором и хитростью Искандер решительно берёт быка за рога (а своего читателя за другие более мягкие места) и погружает его сразу в гущу событий.

Впрочем, о событиях-то говорить как раз сложно. Потому что от повести к повести события эти могут быть совершенно разных степеней значимости и выразительности. То мы вместе с автором участвуем совсем не в понарошном умыкании невесты (и, тем не менее, тут же ассоциативно услужливые память и воображение ставят перед нами незабвенную троицу Никулина-Вицина-Моргунова в ролях киношных абреков и «комсомолку-спортсменку-просто красавицу» и на самом деле по-ведьмовски красивую и обаятельно-очаровательную Наталью Варлей) и заодно узнаём, как дядя Сандро женился на тёте Кате. А в другой повести без всякого драматизма и драматургически накрученного трагикомизма мы проходим весь путь отца-абхазца, вынужденного стать исполнителем той самой наполненной слухами и воспетой легендами кровной мести во имя спасения чести своих дочерей — Искандер не расписывает ни заламываний рук, ни мучительных раздумий или сомнений этого человека — да их и нет, ни раздумий, ни сомнений, просто он коренной абхазец, этот пастух Махаз, и потому с совершенной арифметической однозначностью, как дважды два четыре, так и тут — мужик сказал, мужик сделал...
Тридцать две повести, но самих событий вовсе не тридцать два, а в разы больше.

Автор полностью соответствует своей же формулировке «Писатель — наблюдатель над жизнью». С любовью и нежностью выписывает Искандер образы своих родственников, а также односельчан и земляков. Сочные жанровые и бытовые картины домашней и сельской чегемской жизни предстают перед читателем во всей их разнозапаховой и многоцветной красе. Поступки этих простых жителей горной Абхазии столь же просты и незамысловаты, как проста в своём естестве красота окружающих гор и прилегающего моря. Вот, в принципе, главное слово — всё здесь естественно, и ничего здесь нет нарочитого и показного. Так в течение столетий жили предки этих людей (и для подчёркивания этого одну из повестей Искандер пишет как древнюю легенду) и так же продолжают жить эти люди и сейчас, разве что с некоторыми поправками на современность. Неторопливая, неспешная речь писателя располагает к столь же неторопливому и неспешному чтению, к медленному и полному погружению в быт, к врастанию в семьи и роды чегемцев, практически приглашает к породнению с ними. Вот уж где можно «заподозрить» и «упрекнуть» автора в «культурной экспансии» :-)

Довольно много смыслов Фазиль Искандер прячет в вязи текста, обозначая их как бы в проброс, как бы понарошку и в шутку, как бы невзначай. Да и понятно, что рассказ автора о заочном любовном соперничестве любвеобильного и страстно-романтичного фотографа Марата с всесильным и уничтожившим всю абхазскую интеллигенцию Берией, или о встрече с товарищем Сталиным, когда он был ещё молодым, горячим, смертельно опасным горским бандитом Джугашвили (впрочем смертельно опасным вождь народов был всегда!), или же эпизоды с застольным самодурством и царственно-барским панибратством того же Сталина уже в эпоху его отценародства, со стрельбой из боевого оружия лучших и «настоящих» ворошиловских стрелков в стоящее на голове повара куриное яйцо, или же продолжение/конец истории о козлотуризации сельского хозяйства Абхазии — эти и другие рассказанные Искандером эпизоды и истории из жизни д. Сандро и других книжно-жизненно-реальных абхазских персонажей и героев, имеют не то что лёгкий налёт антисоветскости, но содержат и отражают прямое сатирическое и критическое отношение автора ко многим упомянутым и рассказанным, но ещё и не рассказанным и не упомянутым вещам и моментам. И убеждённость автора в правоте своего отношения такова, что часть этой убеждённости переходит на читателя, и сам начинаешь и думать, и чувствовать так же, как думают, чувствуют и как относятся к реалиям жизни тех лет и Искандер, и его герои.

Что мы знаем о Кавказе? После горьких, кровавых и опалённых взаимной ненавистью и недоверием лет, перешедших в десятилетие прямого вооружённого насилия друг над другом, отблески и искры которого продолжают жить и сейчас, Кавказ нам кажется средоточием чужой и чуждой культуры, странных и порой страшных обычаев и обрядов, а выражение «лицо кавказской национальности» автоматически вызывает всплеск повышенного настороженного внимания и мышечного напряжения и готовности. И мне кажется, что именно сейчас чтение такой книги, как эта, может стать шагом к попытке пусть не полюбить, но хотя бы понять, понять и принять и эти особенности культуры, и осознать, откуда идут эти многовековые обычаи и обряды, и увидеть красоту души простого абхазского крестьянина или пастуха — не того лихого разбитного «порченого» абхазца, которые рассекает с пренебрежением ко всем правилам по московским проспектам и бульварам на шестисотом мерсе или пятой бэхе, а обыкновенного непонтовитого радушного кавказца, наполненного чувством собственного достоинства и принимающего такое чувство в другом человеке. Вдумчивое и неторопливое чтение повестей этого этномегаромана более чем располагает к проникновению в суть национальных колоритов и нюансов, и, по крайней мере, после этого недельного удовольствия ловишь себя на том, что стараешься заглянуть внутрь новостных событий, влезть в шкуру героев новостных сюжетов, разобраться со всеми внутренними и внешними факторами и условиями, способствовавшими... и т.д. и т.п.

О насыщенности и пропитанности текста книги тонкими народными мудростями и философскими изречениями можно написать целый трактат, снабдив его мощным многостраничным приложением, основным содержанием которого стали бы как раз все эти изыски авторской и народной мысли. И любителям разжиться красивыми и мудрыми изречениями тут есть где развернуться — признаюсь честно, я исписал два листа бумаги формата А4 в попытке как-то что-то фиксировать и систематизировать, пока не сообразил, что при желании можно просто открыть текст книги в режиме чтения онлайн и копировать полюбившиеся кусочки. Ну вот, для примера:

«Культура должна опередить цивилизацию и возглавить племя людей. Дон Кихоты всего мира, по коням!».

«Скромность слишком бьющая в глаза, это вогнутая наглость».

«Пустую душу нельзя ничем заполнить».

Отдельными значимыми частями книги стали вмонтированные в текст эссе и своеобразные трактаты. Это эссе о рукопожатии с негодяями, с подлецами и о борьбе со злом — всё это без всякого ёрничества или ухмылок. Это практически трактат о бюрократах и бюрократии, о владельцах и носителях чесучёвых кителей. Это рассуждения и суждения Искандера о культуре вообще, о литературе (с чётким обозначением ролей и мест в мировой литературе Шекспира и Толстого,

«Рисовали человечество многие, но человечество позировало только этим двум художникам»

Тургенева и Достоевского). Это его размышления об интеллигенции и эндургенции. Это эссе о национальном своеобразии абхазской психологии... Внимательный читатель легко разыщет в тексте книги эти и другие подобного рода смысловые части и фрагменты; рассеянные по всему тексту тысячестраничной книги, они составляют своеобразный морально-этический и нравственно насыщенный мегатекст. И в этом смысле полотно романа порой напоминает картину, написанную с помощью букв, слов, цифр и других графических символов — смотришь на такую картину с большого расстояния и видишь совершенно определённое изображение, но при приближении к ней общий вид рассыпается на многочисленные текстовые или изобразительные фрагменты, каждый из которых наполнен уже своими собственными и содержанием и смыслом.

Смыслов, затронутых Искандером, так много, и они так сильно разбередили мою читательскую душу, что можно уподобиться самому автору и начать тонуть в собственном многословии, неизбежном при попытке упомянуть всё и вся. Но не могу не сказать вот о чём — самый сильный след, самую болезненную занозу, самую глубокую зарубку оставили две главы романа: повесть о Широколобом и рассказ об одном дне из жизни матери автора в пору её девичества — и та, и другая тема заставили болезненно на полутакте дрогнуть сердце и перевести дыхание. И это можно было бы в своём отзыве не писать, это всего лишь частный случай, но, как мне кажется, прелесть книги как раз в том и состоит, что практически каждый читатель найдёт для себя ту или другую полюбившуюся повесть, или тему, или мысль, или описание природы — книга в этом смысле многогранна и калейдоскопична.

Неправильная книжка, Сандро очень похож на нашего соседа сверху: только пьет и работает языком, старый бездельник! И нечего про таких книжки писать. Мы вот всю жизнь пахали, пока другие писаниной занимались. Всю книжку - запретить, главу про Сталина и танцы – переписать!
Присматривающий
***
Советский роман про колхозников Абхазии. Иногда смешно, но шутки повторяются. Количество страниц бесит мой мобильник. Неплохое произведение, но перечитывать и советовать никому не буду.
Nickname
***
Были на базаре, попробовали чурчхелу. Не понравилась. Чтоб мы еще раз поехали через “Козлотур”, да никогда!
***
“Сандро из Чегема” эпический роман, где каждая глава является вполне самостоятельным рассказом. И хотя повествование в этих новеллах нередко ведется от лица разных героев, прослеживается главный рассказчик – племянник дяди Сандро. Описывая быт, нравы и обычаи небольшого горного села Абхазии и его жителей, автору удалось осветить события всей страны. Анализ литературной составляющей этого многожанрового романа позволяет говорить и о многослойности его структуры. Большое использование фольклорных элементов, притч, легенд, сказок и мифов создает впечатление лубочного балагана, но при этом поражает пронзительной правдоподобностью характеров героев. Хитроватый Сандро, мудрый Кязым, легкая Талико, простоватый Кунта, язвительный Колчерукий, ухватистая тетя Маша, бахвалистый Марат, прыткий Чунка – несмотря на некоторую гиперболизацию в этих героях можно разглядеть вполне обыденные персонажи. В ироничное повествование и комические эпизоды романа, как удары камчи, врываются полные трагизма описания кровной мести и щемящие душу воспоминая о юности писателя, проведенной в Чегеме. Лирические отступления и прием “рассказ в рассказе” придают произведению задушевность. И даже наличие множества разрозненных и самостоятельных нитей повествования не мешает автору выткать цельное полотно жизни страны длинной в 70 лет. Мир персонажей "Сандро из Чегема" – мир прошлого, который всегда будет актуальным, так как у каждого настоящего есть свое босоногое детство. Иронично описывая традиции и культуру абхазского народа писателю удалось создать одно из лучших произведений русской литературы.
Заведующий кафедрой

Дальше...

***
Вот очень люблю творчество Фазиля Искандера! Этот роман прочитала с большим удовольствием. И буду как перечитывать, так и советовать своим друзьям. Вооот.
***
Красивая природа, вкусная еда, теплое море и горячие мужчины ждут вас в Абхазии. Если вы хотите все это запечатлеть, обращайтесь ко мне на набережной.
Марат
***
Автору ЯКОБЫ анализа: ты сам-то понял, что написал?
666
***
Прекрасная, добрая, умная, искристая, поучительная, задорная, глубокая, веселая, увлекательная, нескучная и правильная книга!
О.Игор
***
На первом месте должны быть родина и родители,
потом дети и вся семья,
а затем остальные родственники.
Цицерон
Книга, которая сама просится в гости, а напросившись, втирается в доверие своей щербатой, по-детски плутоватой улыбкой и становится не просто рассказчиком, но мудрым собеседником. Здорово! Здорово! Здорово!
lida44 (каждое ”Здорово!” приравнивается к подписи “ЗА”)
***
А кто-то знает, как там с Тем, кто Хотел Хорошего, но не успел?
Менеджер по продажам
АО «Землекоп»
***
Очень хороший человек и настоящий заботливый хозяин мог написать такую книгу. До этого только в детских книгах, да в кино видела мыслящих и говорящих животных. Тут две главы, где повествование ведется от лица мула и буйвола. Понимающий и ценящий природу человек вызывает уважение. А собаки, что некоторые люди: брешут почем зря! Спасибо!
Лошадь Чарли
***
In vino veritas, остальное – пиль и пепель.
Главный Тамада
***

Я уже заметил, – сказал дядя Сандро, – вот эти пишущие люди интересно устроены, никогда про другого ничего хорошего не скажут.

Ф.Искандер

Признаюсь честно, от книги я ожидал совсем другого. Объявленный в многочисленных аннотациях и статьях юмористическим, роман на поверку оказался куда ближе к драматическому жанру - смех здесь если и присутствует, то большей частью сквозь слезы. Да и вообще, многое здесь воспринимается со скрипом, особенно если вы молоды и мало что повидали в жизни, вот как ваш покорный слуга. Притом молодость здесь отнюдь не тривиальный показатель того, что читатель не застал описанные Искандером времена. Да, для нынешних двадцатилетних большой террор, вторая мировая и последовавшее переселение народов в лучшем случае главы из учебника отечественной истории, а учитывая плачевное состояние нынешнего образования, и это уже никакой не показатель. Что уж говорить о колхозах, нэпах и прочих пятилетках - так, дела давно минувших дней. Но это на самом деле не главное. Живущему в сытое и спокойное время читателю непросто представить те ужасы, но и героев они обошли стороной. Да, Чунка погиб на фронте, Кемал оставил в оккупированной Германии внебрачного сына, но для большинства чегемцев потрясения времени-в-котором-стоим остались отголоском дальней грозы, не более. Здешние сквозные персонажи, пережившие всех и вся - горбун Кунта, лесник Омар, Сандро Чегемба собственной персоной - что-то вроде путников, которые попали в зачарованную страну эльфов и прожили там год и один день, а вернулись век спустя. С той единственной разницей, что в волшебной стране они оказались с рождения и в итоге пережили и волшебство, и саму страну. Именно в переживании и скрыт ключ к пониманию книги, притом в переживании вовсе даже не войн, что случаются раз в столетие, а самых заурядных и в этой своей заурядности страшных вещей, которые рано или поздно происходят с каждым. Поэтому если вы прочитали роман как бессовестно затянутую гротескную сказку про диких горцев-чудаков, не расстраивайтесь, просто вы, кажется, из тех счастливчиков, кому выпало "поздно". Потому как роман на самом деле - крик стареющего, потерявшегося человека, который вдруг понял, что мы вовсе не стоим во времени, а падаем в него, как в ревуший неумолимый поток. Время уносит близких, стирает их лица из памяти, уничтожает родной дом, а то и самую родину. И однажды вдруг оказывается, что всего-то и осталось, что три вздорных старика да зелёная лужайка, на месте которой стоял когда-то полный весёлых, работящих людей дом.

Увеличивает разрыв между читателем и текстом, конечно, и абхазская культура, малопонятная нынешним русским. Искандеровская Абхазия обетованная ушла в прошлое, забрав с собой и мудрых старцев, и записных балагуров-остряков, и босоногих работяг-пахарей, и весь этот милый патриархальный мирок целиком, и с тех краёв вдруг полезло что-то настолько мерзкое и непотребное, что самым эндуристым эндурцам и не снилось. Сейчас идеи чести, рода, мудрости, гармонии с природой - далеко не первое, что приходит в голову в связи с Кавказом и горцами. Время Сандро стало для нынешних русских мифом, слишком далёким от того, что мы видим своими глазами. Потому-то и так трудно понять общество, в котором можно убить врага и скрыться от правосудия в лесу, но каким-то чудом все ещё не истребили друг друга подчистую. Да и прыжки на лошади через стол, за которым играют в нарды, с трудом укладывается в голове у законопослушного горожанина.

Интересно почитать и размышления о судьбах страны, путях развития, месте интеллигенции в будущем России. То есть, простите, Союза, потому как в торжество демократии автору как-то не очень верилось. Вообще, примечательно, что прямо обвиняя Сталина, Искандер даже не сомневается в жизнеспособности системы вообще. Просто не тот человек прорвался к власти - протяни Ленин подольше, будь Троцкий порешительней, расскажи юный Сандро отцу о чужаке с карабином, глядишь, и пошла бы история какой-то новой, невиданной для нас колеёй.

Ещё примечательна манера автора постоянно отвлекаться от основной сюжетной линии того или иного рассказа, хоть на помянутые выше рассуждения, хоть на милые, но никак не относящиеся к делу байки. Повествование становится похоже на раскидистое дерево, по которому мы взбираемся не абы как, лишь бы поскорее на вершину, а мимо всех самых спелых плодов, чтобы как следует полакомиться. Здесь нужно иметь терпение - лазать бывает довольно утомительно, да и не каждый плод придётся по вкусу. Я вот, кстати, посмотрел хорошенько, что такое мамалыга. Бедняги, как они вообще это кушали?

Помимо особенностей национальной кухни любопытно и то, что цикл назван в честь Сандро, хотя этот вздорный и неприкаянный парень-мужчина-старик мне сразу не понравился, да и на страницах романа мелькает чем дальше, тем реже. Вероятно, нужно было родиться абхазцем образца этак 1920-х, чтобы понять, как умение пить не пьянея и травить байки может сравняться с проницательностью и рассудительностью Кязыма или трудолюбием и благородством Махаза. Кроме этих двух, в романе предостаточно героев на самый любой вкус, даже если появляются они всего пару раз. Прелесть в том, что многих мы увидим в самые разные годы и при самых разных обстоятельствах. Вот тот же Кемал, он и степенный неторопливый мужик за сорок, и молодой бесстрашный офицер, и вовсе мальчонка, объедающийся вместе с сестрой спелой вишней. Жалко только, что кое-кого мы так и не увидим ещё раз, хотя Фазиль Абдулович вроде как собирался. Любопытно ещё и отношение автора к героям, ибо книжка в какой-то степени (интересно, в какой?) автобиографична. Поди разбери, какая тема тоньше и деликатнее - собственная родня или свергнутые тираны.

Словом, книжка далась мне нелегко, хотя были моменты, за которые я готов простить очень многое. Это и сцена с признанием автора в любви матери, и история смерти Кязыма, и обе главы, написанные от лица животных, особенно та, где рассказчиком выступает мул старого Хабуга. И, пусть даже поначалу мне хотелось забросить чтение, роман сумел меня очаровать и увлечь. Думаю вернуться к нему спустя время, перечесть главу-другую. Как знать, может, житейская мудрость Искандера и засияет для меня новым светом. Никогда не знаешь заранее.

Я открываю эту книгу и погружаюсь в чарующую атмосферу прекрасной Абхазии. Гостеприимные, душевные, страстные люди распахивают мне свои объятия. Передо мной разворачиваются смешные и забавные, грустные и лиричные, сатирические и ностальгические истории. И каждая из них по-своему хороша, в каждой чувствуется особый характер, который присущ только гордым жителям гор, и понять который до конца мне никогда не будет дано.

Произведение, как уже не раз говорилось, довольно неровное, и именно поэтому для каждого в нем найдутся наиболее симпатичные новеллы. Я не могу сказать, что мне понравились они все. Некоторые моменты казались скучными, иные же, напротив, увлекали невероятно.
Так, например, я не могла оторваться от главы, повествующей о Сталине. Всегда интересно взглянуть на мировую историю глазами главного действующего лица, пусть даже и в виде писательской фантазии. Что было бы, если? Если бы хоть что-то из цепочки событий, приведших Сталина к власти не произошло. Если бы великий кровавый Коба споткнулся однажды на пути к вершине. Тут самое время вспомнить про несовместимость истории с сослагательным наклонением, но как же интересно бывает поразмышлять на подобные темы.
Искандер вполне справедливо показывает Большеусого жестоким и неумолимым, но вместе с тем, каким поэтичным и каким грустным выглядит образ вождя, замечтавшегося под любимую песню и на пару минут превратившегося в совсем другого человека, в того, кем он, наверное, мог бы стать, если бы история однажды свернула на иные рельсы.

Я с удовольствием разбиралась во взаимоотношениях между героями книги. Их коллектив - это правильное и упорядоченное патриархальное общество, со своими законами и традициями. Общество, в котором уважают старших, всем селом празднуют и горюют, вместе любят и ненавидят. Здесь воруют невест, предварительно поставив их об этом в известность, а после душа в душу живут вместе всю жизнь. Как забавно все село преследовало сбежавшую Тали, и как затейливо Сандро Чегемский похищал свою Катю. И тут же, на контрасте с этими главами, мы знакомимся с историей Махаза и его дочерей. Испытываешь одновременно и грусть от того, как нелепо и обидно порой складываются жизненные обстоятельства, и недоумение из-за совершенно непостижимого менталитета, когда честь семьи ставится превыше жизни отдельно взятого человека, и я имею ввиду не только коварного обольстителя, но и его хладнокровного палача. И вместе с тем, чувствуешь необъяснимую гордость за то, что Махаз все-таки смог найти в себе силы, чтобы достойно, по суровым правилам горцев, защитить свое имя.

Книга легко читается, она мелодична и поэтична, хотя я, временами, ловила себя на том, что начинаю терять мысль из-за свойственного автору стиля "рассказ в рассказе". Я была бы рада чуть меньшему количеству оборотов, при сохранении сути. Фазиль Искандер, кажется, вместил в это произведение все, что ему хотелось рассказать о своей родине, постарался не упустить ни малейшей детали. В итоге, концентрация персонажей и событий зашкалила, а погружение и в самом деле получилось максимальным.

Что касается финала, то он показался мне очень печальным. Медленное умирание небольшого села - это закономерное для нашего времени явление, но все же, совсем не весело становится от осознания того, что те прекрасные места, где некогда звучала шумная речь, где пелись песни и проливались слезы, теперь заброшены и пусты. И с этой точки зрения книга Фазиля Искандера - бесценный источник, память, которой он смог поделиться с нами. Навеки останутся живы любимые им люди, и в каждой строке он снова и снова будет рассказывать нам о них и признаваться им в любви. Даже, когда его самого уже не станет.