Следующим утром Надя проснулась в хорошем настроении. Такого с ней давно не случалось, но, похоже, свежий воздух, тишина и душевный разговор с бабушкой помогли ей отлично выспаться и немного отпустить обиды и напряжение.
Она, как и в прошлые свои приезды, спала в комнате с Антониной Михайловной, где вдоль одной стены стояли две односпальные кровати – Надина ближе к двери, бабушкина – у окна, а вдоль противоположной – платяной шкаф, фамильный сундук с приданым и стул. Между Надиной кроватью и дверью, в самом изголовье, стоял комод с тремя широкими полками, на нем – извилистые подставки для бабушкиных бус и обитая тканью шкатулка для колечек и сережек. Единственное окно, завешенное легкими цветастыми шторами, выходило в огород.
Ивану Анатольевичу с женой была отведена вторая спальня, а Паше – диван в зале.
Когда Надя проснулась, бабушки в комнате уже не было. Теплые солнечные лучи мягко освещали комнату, проникая сквозь чистое оконное стекло и ложась длинными золотистыми полосами на крашенный коричневой краской деревянный пол с двумя маленькими половиками у каждой кровати.
Откуда-то издалека донесся приветственный клич петуха. Девушка потянулась, сбросила с себя одеяло и встала. Босые стопы коснулись теплого дерева, и по телу пробежала приятная дрожь. Она убрала спутанные за ночь волосы за уши и, подойдя к окну, настежь раскрыла его. В комнату ворвался свежий утренний воздух, наполненный запахами трав, пением птиц и жужжанием пчел. Наде захотелось сейчас же снять с себя пропитанную сном голубую, в мелкий цветочек пижаму и переодеться во что-нибудь легкое, летнее, выйти в сад и подставить бледное, привыкшее к городской серости и пыли лицо жаркому солнцу. В этот момент из кухни послышался звон посуды и донесся сладкий аромат подогретого вчерашнего пирога. Надя, подняв руки, потянулась на цыпочках и зевнула.
– Ты уже встала? – Лариса Андреевна заглянула в комнату.
Надя обернулась и не без удовольствия отметила в матери ту же перемену, что произошла и с ней самой.
– Мам, как ты хорошо выглядишь! – она подбежала к женщине и крепко обняла ее. И вдруг поняла, как давно не делала этого.
Надя зажмурилась и неожиданно вспомнила, как в этой самой комнате много лет назад мать обнимала ее, маленькую девочку с большими, наивными, полными чистой веры в людей глазами. В то время Лариса Андреевна носила длинные волосы. Дома она собирала их в хвост, похожий на лисий, либо заплетала в косу. Но Наде больше всего нравилось, когда мама их распускала – мягкие огненно-рыжие локоны струились волнами чуть ли не до поясницы. А потом пришло еще более раннее воспоминание, похожее, скорее, на сон. Вот она, совсем еще малышка, сидит у мамы на руках, положив ей голову на плечо. Ночь. Мать, не включая света, стоит в зале у окна, занавешенного тюлем. По улице проехала машина, и свет фар медленно прошелся по комнате, удлиняя тени на полу и стенах.
– Идем завтракать, – мягко сказала Лариса Андреевна, и Надя, открыв глаза, увидела, как мама впервые за долгое время улыбнулась осознанно, искренне.
Тихая деревенская ночь и затем утреннее бодрое умывание над железной, выкрашенной в белый цвет, раковиной с бачком для воды, приколоченными к стене дома со стороны огорода, удивительным образом подействовали на всех членов семейства Перовых. Даже Иван Анатольевич выглядел не таким напряженным, как в последние дни – смена обстановки, похоже, немного отвлекла его от мрачных мыслей о потере работы. А Паша, и до того не отличавшийся особой серьезностью, здесь и вовсе почувствовал себя разнеженным котом, жизнь которого так или иначе приносила лишь наслаждение, несмотря на все проблемы и заботы хозяев.
После завтрака Надя решила прогуляться по деревне. Она тихо вышла за ворота, стараясь не привлекать внимания домашних. Бабушка, хоть и была ее советчицей и союзницей, все же не упустила бы шанса загнать ее в огород с утра пораньше и нагрузить работой до самого обеда. Да и Пашка, едва позавтракав, давно уже сбежал на реку. Она-то хоть посуду за всеми помыла.
Оказавшись на улице, Надя с удивлением отметила, что и здесь царит оживление, хоть и отличное от городского: ребятня, приехавшая на лето, без опаски играла на улице в мяч; две старушки, сидя на скамейке и размахивая прутьями с привязанными на конце тряпками, пасли цыплят; трое мальчишек промчались по ухабистой дороге на велосипедах. Все это сопровождалось свистом, криками, смехом и щебетанием птиц в густых кронах садовых деревьев и старых лип, росших через дорогу от дома Перовых.
Июньское утреннее солнце светило ярко, но не пекло, а лишь приятно грело уставшее от долгих холодов тело. По высокому синему небу плыли легкие белоснежные облака, отбрасывая на землю рваные тени. Некогда асфальтированная дорога отдавала теплом и приглашала пройтись по ней, обещая открыть секрет горизонта и покоя, таящегося за ним. Сочные травинки, те, что еще не попались в куриные клювы, плотно прижались друг к другу, переглядываясь и шелестя, словно вопрошая: что здесь делает эта грустная девочка в веселом сарафане?
Оглядевшись, Надя пошла наугад в направлении главной деревенской площади у дома культуры, что находилась на соседней улице Ленина. Оставшись наедине со своими мыслями, она снова вспомнила о Роберте, и в очередной раз грудь сдавила боль. Надя помрачнела. Даже смена места не помогла вытеснить из головы грустные мысли об этом, казалось бы, родном и одновременно чужом человеке. Девушка шла по улице, крутя в руках мобильник. Сколько раз уже она бросала взгляд на экран, надеясь увидеть пропущенный звонок или новое сообщение. Ничего.
Неожиданно внимание ее привлек стремительно приближающийся звук копыт. Она резко обернулась и, вскрикнув, отскочила на обочину дороги, чуть не упав в канаву. Мимо, поднимая клубы пыли исполинскими копытами, проскакал огромный вороной конь. Верхом на нем сидел парень лет пятнадцати. Из всей одежды на нем были лишь шорты до колен. Его слегка вьющиеся пышные каштановые волосы, доходящие до середины шеи, развевались на ветру в такт движениям лошади.
– Осторожно! – крикнул он и потянул за поводья, пытаясь остановить коня.
– Сам осторожнее! – крикнула в ответ Надя сорвавшимся голосом. Сердце все еще колотилось в горле от испуга.
Парень направил успокоившееся животное к девушке и ловко спрыгнул с седла. Он был невысокого роста, но все же выше нее, стройного, но в то же время крепкого телосложения, загорелый – видно, часто проводил время на солнце. Он окинул быстрым взглядом Надю с ног до головы. На секунду его серые глаза задержались на коротком желтом сарафане, и он едва заметно улыбнулся.
– Ты кто такая? – спросил он без лишних церемоний.
Надя уставилась на него в негодовании. Как этот деревенщина смеет так с ней разговаривать?
– Тебя манерам не учили? – резко ответила она вопросом на вопрос. – Здороваться не умеешь?
– Городская, что ли? – он усмехнулся, снова разглядывая ее маленькую сумочку через плечо и босоножки с пайетками.
– Ну, городская, и что? – ей вдруг стало неловко от этого взгляда.
– Хочешь на Крыле прокатиться, городская? – парень кивнул в сторону коня и протянул Наде руку, будто был уверен в ее согласии.
– Может, представишься сначала? – Надя поймала себя на мысли, что весь их диалог состоит из одних вопросов.
– Никита. Башаров. А тебя как звать?
– Башаров? Как актер? – девушка хмыкнула. – А я Надя. Перова, – она сощурила глаза, – и я не собираюсь кататься на лошади с незнакомым человеком.
– Как с незнакомым? – Никита изобразил искреннее удивление. – Мы же только что познакомились!
Надя испытующе взглянула на него. Было в этом парне что-то забавное и внушающее доверие. На секунду ей даже показалось, что они давно знакомы, еще с детства, будто ходили в один детский сад, а потом много лет не виделись. Никита все еще держал руку протянутой и лукаво улыбался.
– Хорошо, я спрошу по-другому, – сказала наконец Надя. – Куда мы поедем?
– Я покажу тебе одно место. Уверен, ты там еще не бывала! – он загадочно поднял вверх палец.
– Ха, сомневаюсь! – Наде становилось все веселее. – Я в этой деревне раз сто была уже.
– Спорим? – он хитро сощурился и с вызовом посмотрел ей в глаза.
– Спорим! – Надя усмехнулась и протянула руку в ответ.
Беспрестанно одергивая короткое платье, Надя сделала несколько попыток взобраться на коня. Наконец, спустя десять мучительных минут, ей все же это удалось. Сконфуженная и покрасневшая, она обхватила Никиту обеими руками. Лошадь нетерпеливо переступала с ноги на ногу, и у Нади, не привыкшей к такому неустойчивому положению, да еще и на такой высоте, закружилась голова.
– Держись крепче и не смотри вниз! – предупредил Никита, почувствовав, как девушка покачнулась.
Цокот копыт раздавался в ушах Нади отбойным молотком. Она зажмурилась и прижалась лбом к теплой спине парня. Никита не торопил коня, и тот, мерно покачиваясь, как верблюд в пустыне, побрел по улице.
Постепенно Надя привыкла к монотонным движениям лошади и, открыв глаза, поняла, что даже не заметила, как они оказались на краю деревни.
– Ты не из здешних, правда? – осмелев, громко спросила девушка, когда последние дома остались позади.
– Нет, я приехал к родственникам на лето, – крикнул Никита, слегка повернув голову назад.
– А откуда ты?
– Из Уфы. Бывала там?
– Нет.
Лишь спустя некоторое время Надя поняла, как неприлично должна выглядеть со стороны: молодая девушка сидит на коне, растопырив ноги в коротком сарафане и обняв обнаженный торс едва знакомого парня. Отца бы точно хватил удар от такого зрелища! Тем не менее, новые ощущения начинали ей нравиться. Солнце грело бока животного, и сидеть на теплом шелковистом крупе оказалось довольно приятно. Ветер обдавал свежестью лицо и трепал распущенные волосы.
Никита ловко правил. Казалось, конь был его продолжением и, словно тело кентавра, слышал мысли парня и легко повиновался. Дух свободы мало-помалу передался Наде, как заразная болезнь.
По обе стороны от грунтовой дороги раскинулись поля, поросшие молодыми побегами пшеницы. У края обочины, вытянув головки к солнцу, красовались васильки и ромашки. Назойливые мухи преследовали наездников: они садились на голые икры и плечи и, несмотря на движение лошади, ухитрялись лезть в лицо, щекотать нос и уши.
– Долго еще? – крикнула Надя через некоторое время.
– Уже подъезжаем! Видишь вон те деревья? – парень указал рукой в направлении рощи. – Вот как раз за ними.
Надя взглянула на рощу и вдруг словно очнулась. Зачем они туда едут? Что там, за этими деревьями? Она стала испуганно оглядываться. Ни одного дома нет в зоне видимости, дорога пустынна, вокруг ни души. А что, если он нарочно заманил ее? И вообще, что это на нее нашло? Она никогда не вела себя так бездумно. Вот так просто поехать неведомо куда с незнакомым парнем! Не предупредив никого. Постой, ведь у нее в сумочке телефон!
Все еще держась за Никиту одной рукой, другой она потянулась в сумку. Нашарив мобильник, она быстро вынула его и нажала кнопку последних вызовов, но лишь тут заметила, что нет охвата сети.
«Тихо, без паники» – сказала она себе мысленно.
– Ты что там делаешь? А ну, держись обеими руками! Мне тебя еще живую обратно везти! – крикнул через плечо Никита.
Надя поджала губы и в сердцах бросила телефон обратно в сумочку.
Через минуту они оказались на краю поля, однако от рощи его отделяла довольно широкая невспаханная полоса, поросшая густой, некошеной травой. Дорога резко поворачивала вправо, огибая кромку леса на некотором расстоянии, словно опасаясь подойти ближе. Тем не менее, Никита смело съехал с нее и направил коня в самую гущу деревьев. Тоненькие березки робко прятались одна за другой, высокая сочная трава мягко стелилась под тяжелыми копытами Крыла, а ветер совсем затих. Проехав метров сто, ребята оказались на краю крутого спуска, резко уходящего глубоко вниз. Огромный овраг, противоположный склон которого едва виднелся вдали, а дно скрывалось в густом тумане, лежал бескрайней и бездонной пропастью. Надя ахнула и широко раскрыла глаза от удивления. Она и не подозревала, что в окрестностях деревни есть такие красивые места.
– Ну, что? Не была ты здесь? – спросил Никита тихо, остановив коня.
И только тут Надя заметила, какая невообразимая тишина стоит вокруг. Ни шелеста листьев на ветру, ни пения птиц. В ушах звенело, словно в зимнем лесу в безветренную ночь. И лишь дыхание лошади доносилось до слуха глухим, не оставляющим эха, звуком, точно в маленькой комнате без окон.
– Нет, – так же тихо ответила Надя. – А где мы?
– Ну вот, а говоришь, что была в деревне сто раз! – усмехнулся Никита. – Название Немой овраг тебе о чем-нибудь говорит?
У Нади холодок пробежал по спине. Обезумевшими от страха глазами она оглядела овраг.
– Ты с ума сошел?! Сюда же нельзя ни одной живой душе приближаться! – Перова не заметила, как с силой прижалась к спине Никиты. – А ну, вези меня обратно сейчас же!
– Ты что, правда веришь в эти байки? – парень, как смог, обернулся к ней.
– Ты не слышал о Кольке Хромом? – яростно прошептала Надя, боясь издать лишний звук.
– Ну и трусиха! – засмеялся Никита и, разжав ее руки, спрыгнул на землю.
Надя чуть не потеряла равновесие и с силой вцепилась в тело Крыла, который тут же почувствовал нервное прикосновение и сердито зафыркал.
– Ты что делаешь, идиот? – зашипела Надя, округлив глаза.
В глазах Никиты мелькнуло безумие. Он стал спиной к оврагу и сделал шаг назад. В этой невыносимой тишине Надя услышала, как колотится ее сердце. Казалось, оно прыгало от живота до горла и от плеча к плечу.
– Ты бы видела свое лицо, – Никита расхохотался во весь голос, указывая на нее пальцем. Его смех, как и дыхание Крыла, не разлетелся по роще, а словно завис в воздухе. – Ладно, поехали, пока ты тут от страха не окочурилась, – сказал он, перестав смеяться, и вернулся к лошади.
Всю дорогу до дома Надя дрожала. Что такого было в этом жутком месте, о котором она столько слышала еще с детства, но ни разу не удосужилась спросить, где именно оно находится? Одно лишь она знала наверняка: ни один местный житель в здравом уме не отважился бы подойти близко к оврагу. Так вот почему край поля не засеян – даже трактористы не рискуют подъезжать туда на своих крепких железных конях. Немой овраг… Чертова дыра, как еще называют овраг в деревне. Он и вправду чертов! Это Надя почувствовала кожей.
Несколько раз Никита попытался завести разговор на отвлеченные темы, но девушка упорно молчала, поджав губы. Когда ребята подъехали к воротам дома Перовых, Никита первым спрыгнул на землю и подал Наде руку, однако она, гневно сверкая глазами, проигнорировала его. Неуклюже свесив ноги с коня и скатившись по округлому корпусу, она плюхнулась на дорогу. Затем грубо оттолкнула протянутую руку парня и, не прощаясь, убежала в дом.
– Надя, где ты была? – строгим голосом спросил отец, когда, сняв помявшийся сарафан и переодевшись в шорты и майку, она вошла в зал. Иван Анатольевич сидел в кресле под окном, закинув ногу на ногу, и пальцем проверял наличие пыли на рамках с фотографиями, что стояли на журнальном столике. Затем он поправил очки донельзя педантичным жестом и внимательно пригляделся к кончику пальца. Результат, по всей видимости, удовлетворил его – он довольно хмыкнул и, наконец, посмотрел на дочь.
Надя ответила ему пристальным взглядом таких же карих глаз, с той лишь разницей, что у нее они горели эмоциями после пережитого страха, а у него если что-то и блестело в них, то это было не что иное, как лед.
– В Немом овраге, – ответила девушка, зная, что он все равно не поверит, и не ошиблась.
– Тебя бабушка обыскалась. Работы полно, а ты, как всегда, отлыниваешь, – надменно произнес он. – Иди матери помоги на кухне. Будем обедать.
Надя просверлила отца желчным взглядом и молча вышла из зала. Вернувшись в свою комнату, она взяла телефон и автоматически взглянула на экран. Пропущенный вызов от Роберта! Надя подскочила. Не может быть! Сколько дней прошло? Десять? Больше? Палец машинально нащупал кнопку вызова, но в последний момент замер в нерешительности.
Она глубоко и с шумом вздохнула, забралась с ногами на кровать и уселась на подушки. Нет, она не будет звонить сейчас. Лучше подождет. Глядишь, сам перезвонит.
Прошла минута. Надя все так же гипнотизировала экран телефона, словно пытаясь через него передать свои мысли на расстоянии. Роберт непременно должен почувствовать это, уловить взволнованный ритм ее сердца.
Прошло пять минут. Может, все же набрать самой? От напряжения запульсировало в висках. Ну как она могла пропустить его звонок? Столько ждать и в самый нужный момент упустить его!
– Надюш, идем обедать, – раздался из-за кухонной двери голос матери.
Обедать? Да разве сможет она съесть что-нибудь теперь? Меньше всего сейчас хотелось идти на кухню и притворяться спокойной. Все ее внимание сконцентрировалось на телефоне, но он предательски молчал, а пальцы так и чесались нажать кнопку вызова.
– Ладно, пойду пообедаю. Может, успокоюсь немного, – сказала она себе, встряхнув волосами.
С трудом заставив себя разжать пальцы, Надя положила телефон на кровать и вышла из комнаты. Но через мгновение вернулась и проверила экран. Как и следовало ожидать, никаких новых звонков за прошедшие несколько секунд не было, и Надя в нерешительности снова повертела мобильник в руках. Затем, подумав, включила громкость звонка на полную мощь и вышла, оставив дверь открытой. Однако секунду спустя вернулась снова и взяла телефон с собой. Она знала, что строгие правила главы семьи запрещают пользоваться гаджетами за столом, и отец, конечно, будет ругать, если ей позвонят во время еды, но да ладно. Не впервой. Сегодня этот риск оправдан.
Вся семья собралась на кухне. Иван Анатольевич, как всегда, сидел во главе стола и с видом начальника наблюдал за остальными. Он никогда не занимал руководящей должности на службе, хоть и считал себя человеком амбициозным и достойным управлять коллективом. Поэтому дома он не упускал возможности воплощать в жизнь все свои нереализованные мечты. Справа от него, словно главный советник, сидел Паша, хотя парню больше подошла бы роль придворного шута. Согнувшись, как вопросительный знак, и поставив локти на стол, он скучающим взглядом следил за приготовлениями женщин. Лариса Андреевна, в домашнем цветастом халате и шлепках, с заколотыми парикмахерскими прищепками короткими рыжими волосами, разливала горячий борщ по тарелкам. На спокойном лице ее, как всегда, была смиренная улыбка, без которой редко кто ее когда-либо видел. Антонина Михайловна уверенными движениями разрезала свежеиспеченный ароматный хлеб. Кусочки его хрустящей корочки разлетались в разные стороны, под напором большого кухонного ножа. Пахло лавровым листом и свежей зеленью, которую Лариса Андреевна щедро нарезала в тарелки с супом. За большим окном в белой раме росла вишня, и лучи полуденного солнца проходили сквозь ее ветви и наполняли комнату причудливыми тенями шевелящихся на легком ветру листьев.
Оглянувшись на отца и удостоверившись, что тот занят выравниванием столовых приборов, Надя украдкой положила телефон на столешницу кухонного гарнитура. Затем она подошла к матери и машинально схватила по тарелке в каждую руку, но вдруг вскрикнула и со стуком поставила их обратно на стол, расплескав часть супа. Горячая керамика больно обожгла кожу.
– Наденька, ты в порядке? – бабушка быстро отложила нож и подошла к внучке.
– Да она голову потеряла после свидания, – насмешливо произнес Паша.
Надя бросила на брата уничтожающий взгляд, и тот моментально замолк.
О проекте
О подписке