Десять лет назад "Клеопатра" Гримберг произвела на меня сильное впечатление необычным стилем и композицией, глубокой, по-настоящему женской, чувственностью, некоторой дерзостью, вольностью трактовки исторических событий и намеренным вкраплением анахронизмов, но про "Княжну Тараканову", демонстрирующую те же особенности, я такого сказать уже не могу.
Как это часто бывает со специфическим авторским слогом, то, что в первый раз кажется новаторством и глотком свежего воздуха, во второй раз воспринимается, скорее, как недостаток и самоповтор. Один и тот же фокус, показанный дважды, уже не вызывает особого восторга и может даже нагнать тоску, так что в "Княжне Таракановой" характерная, как я теперь понимаю, для этой писательницы манера письма, вроде бы вполне подходящая этому роману, мне несколько мешала.
Читать роман было по-своему интересно, но мне как-то не хватило людей в окружении самозванки, описаний, исторических предпосылок. Они там как бы и есть, и их много, но при этом они словно декорации, не слишком-то значимые на фоне души главной героини. Даже Михал Доманский, второй главный герой этого произведения, не кажется живым человеком с собственными мотивами, целями, мечтами. Он словно приложение к Елизавете. Да и все действующие лица, все города и страны, меняющиеся на страницах этой истории, не имеют значения сами по себе, будто не существуют вне контекста героини. В центре всего находится лишь одна душа - Елизаветы. А остальные кружат вокруг нее хоровод, создают фон, исполняют строго функциональную роль по ее оттенению.
Таким образом очень интересная, потенциально многогранная история сузилась до слишком мелкого, слишком камерного размера.
Но и это само по себе могло бы еще не быть таким уж недостатком. Характер самозванки у Гримберг описан так, что такой подход становится вполне оправдан, объясним, ведь она всех и все так и воспринимала вокруг себя - как статистов в спектакле ее жизни. Вот еще не была бы это уже вторая (хронологически первая) книга, написанная в подобном ключе, причем про совершенно разных героинь. А так, к сожалению, у меня возникло ощущение, что между урожденной царевной Клеопатрой, ставшей полновластной властительницей Египта, и безродной еврейкой Матой-Елизаветой, всю жизнь притворявшейся кем-то другим, нет существенной разницы ни в чем, кроме положения. А ведь это, с моей точки зрения, совершенно разные типажи. Слишком очевидны становятся и явно любимые и дорогие сердцу автора тропы и фишки, кочующие из книги в книгу. Опять же, сами по себе они неплохи, но лично я не очень люблю, когда авторы зацикливаются на каких-то темах, причем рассматривают их с одного и того же угла в разных своих произведениях.
Это разочаровывает.
Но, отрешившись от недостатков, могу сказать, что роман все же заслуживает внимания - если, конечно, вы продеретесь сквозь, я уверена, многим покажущийся мутным слог.
Дело в том, что сама история любопытна. Версия происхождения самозванки, которую решила использовать писательница, не придумана на пустом месте, но широко не распространена. Можно наловить в романе немало исторических сведений и свидетельств, в том числе тех, которые редко освещаются в литературе. Описания и детали, с точки зрения создания моментального, но прочувствованного образа, заключающего в себе определенное настроение, хороши. Любовная линия для исторического романа необычно неромантическая, но ею постепенно проникаешься, и именно своей неромантичностью она, пожалуй, и привлекает.
Героям, чувствам и событиям порой не хватает накала, драмы, убедительности и мощи, это снова только постановка, которой не удается в полной мере "зажить", но поставлена она все же неплохо. Можно провести время не без определенной приятности и почерпнуть новые для себя знания.
Тем не менее, от исторического романа я обычно жду большего, поэтому только три звезды. С другой стороны, о прочтении я не жалею. Неплохо, что этот роман существует и занял свое место в моей коллекции. Есть в нем своеобразное очарование и совершенно прекрасные стихи, строки и размышления.