И эта женщина, моя жена, никогда не будет мне принадлежать.
Она имеет право презирать меня и ненавидеть… Я овладел ею с помощью гнусного обмана, связал юную девушку со своей злосчастной судьбой…
Я раскаиваюсь в этом… Но что я могу теперь сделать для нее?
Освободить ее от ужасных уз, которыми приковал к себе из низменного эгоизма. Но только смерть может разорвать эти узы… Значит, я должен покончить с собой».
Вот почему маркиз д’Арвиль принес эту величайшую, страшную жертву.
Но если бы у нас существовал развод, разве этот несчастный покончил бы с собой?
Нет!
Он мог бы частично искупить содеянное зло, вернуть своей жене свободу, чтобы она могла найти счастье в новом супружестве.
Так неумолимая окостенелость закона делает порой некоторые ошибки непоправимыми или, как в нашем случае, позволяет их исправить лишь ценой нового преступления.