Глава 6

Первые солнечные лучи медленно проникали в гостиничный номер, освещая женскую фигуру. Кошка лежала на боку, прикрывшись тонкой простыней.  Разметавшиеся по белоснежной подушке длинные волосы, скрученные в упругие пружинки, приятно щекотали лицо. За дверью слышались тихие разговоры проходящих мимо постояльцев, размеренное дребезжание по мягкому ковру длинных коридоров тележек персонала,  распространяющих соблазнительный и такой настойчивый аромат кофе, а мне просто не хотелось открывать глаза, наслаждаясь последними минутами тишины и спокойствия. Мозг пытался вспомнить планы на день, придумать оправдания для Моисея, но ничего путного в голову не лезло. Вернее, я просто выстроил защитный барьер, отсекающий от растопленного от удовольствия мозга все проблемы. Пусть будет, как будет…

Стоило только расслабиться,  как громкая вибрация телефона заставила вздрогнуть не только меня. Девушка, подскочив на кровати, бросилась к груде своих вещей, пытаясь отыскать телефон в крохотной лакированной сумочке.

– Да, – она остановилась у огромного окна во всю стену, чуть наклонившись вперед, чтобы размять затекшую спину.

От одного только этого плавного движения с меня сошло пять потов, дыхание сбилось,  и срочно захотелось спрятаться где-нибудь , затянувшись спасительным никотином.

– Я не дома, па. Нет, со мной все хорошо, приеду позже. Да, я помню про ужин.

Слушал ее все еще сонный хриплый голос, наблюдал за уверенными движениями, ловил короткие взгляды в мою сторону. Я ощущал себя взрослым дядей, великодушно допущенным к безмятежному веселью в песочнице. Сердце неприятно замирало не от ее шикарного тела, не от открытости, наверное, где-то граничащей с пошлостью ее поведения, а от собственного странного ощущения. Меня словно сжимало в тисках, а в голове постоянно шумело от нарастающего давления.

Хотелось заорать, хотелось схватить ее за локоть и тряхнуть со всей силой, заставив прекратить проходиться по мне холодом своего высокомерного взгляда, хотелось заставить покраснеть, засмущаться и хотя бы прикрыться! Короче, хотелось, чтобы она вела себя так же, как вели все, с кем я просыпался в гостиничных номерах. Но она продолжала молча шариться в телефоне, видимо, просматривая сообщения, от которых ее смартфон вибрировал всю ночь.

Она не льнула, выпрашивая ласку и нежность, как другие девушки, не опутывала дымкой взгляда, подернутого толстым слоем девичьих фантазий, убежавших на много лет вперед, где нас ждала шикарная свадьба, крепкая семья и романтические вечера на веранде собственного дома.

Она просто получала удовольствие, пользуясь мной в своих интересах.

И… Бл**ь! Это бесило больше всего!

– Чего лыбишься? – Кошка, наконец-то, отбросила телефон и упала на кровать, потянувшись к прикроватной тумбочке. – Соблазнил  девушку, и доволен, да?

– Это, конечно, сомнительный факт, – рассмеялся, прижимаясь к ней. Нос заполнил аромат вишни, такой пьянящий и сладкий. – Но да, я доволен, Кошка.

– Оксана, – она подняла трубку гостиничного телефона, отмахнувшись от меня, как от назойливой мушки. – Завтрак на двоих. Только самый лучший, а не объедки со вчерашних поминок.

– Что? – дернул за руку, силой прижавшись грудью к ее спине. Легко пробегаясь по нежной коже рук, плеч и груди, я доводил себя почти до полного исступления, упиваясь странностью происходящего. Она, как радиация, попавшая в воздух: кружит голову, путает мысли и манит своей развратной неприступностью.

– Меня зовут Оксана, – вздохнула она и легко выпорхнула из моих объятий, скрывшись в ванной. – Прям чувствую, как ты мучишься, не зная, как спросить имя у дамы, которую поимел уже не единожды за ночь.

Черт, точно! Оксана…

– Я не имел, – захватив пачку сигарет, направился вслед за девушкой.

– Ах… Как жаль, значит, показалось? Да ты мега-рыцарь, —Оксана зашла за стеклянное полотно, номинально обозначающее душевую, и включила горячую воду, заполняя помещение паром. – Имени не знаешь, от секса отказываешься. Чего еще от тебя ждать?

– А ты собралась меня ждать? – в довольно просторной ванной комнате уместились не только душевая, раковина,  огромное джакузи,  которое мы вчера опробовали, правда, не совсем по назначению, но и небольшой диванчик, на который я сел, приготовившись к пытке. Матовое стекло, испещренное мелкими узорами, пыталось скрыть её силуэт, но мне помогала фантазия.

– А ты уходишь в армию, чтобы тебя ждать? – довольно резко осекла она меня, даже не поворачивая головы.

– Нет, просто это же обычное явление. Все девушки чего-то ждут. Романтики, цветов, серенад, бриллиантов размером с шар для боулинга и прочего.

– Неправда, Сергуня, я жду только хорошего секса. А остальное меня не волнует.

– Что? Никаких трогательных смс?

– Хм, – она выглянула из-за стеклянной перегородки, отбросив мокрую прядь с лица. – Я тебе больше скажу, встреч я с тобой больше тоже не планирую. Не разочаровывай меня…

– Кажется, я и на сегодняшнее свидание не записывался у твоего персонального секс-секретаря.

– Это же здорово, – Оксана рассмеялась, заполняя комнату глубоким бархатным звуком своего голоса. – Спонтанность и никаких обязательств. Сплошное удовольствие.

– И много у тебя таких, как я?

– Фу… Лазарь, да ты в шаге от ревностной истерики.

– В трех. – Тогда я спокойна.

Наблюдая, как она, откинув голову, подставляет лицо горячим струям воды, почти не дышал. Руки дрожали, а мозг тонул в туманной неизбежности.

Оксана не обижалась, не пыталась выглядеть лучше или круче, чем есть. Просто говорила то, что думала, а не то,  к чему привыкли окружающие. Довольно странная тяга, особенно учитывая, кто ее отец. Кошка любила себя, она принимала себя, лишая всех удовольствия застать себя врасплох. Ее расслабленность и открытость  убивали! Она гордо выпячивала голую попку, но ее щечки розовели, когда мой взгляд задерживался на ее лице, не прикрытом «девчачьей штукатуркой», чуть дольше, чем обычно. Хотелось подойти и сдернуть эту фальшивую обертку безмятежной вольности. Хотелось увидеть ту, кто прячется за толстым слоем брони…

Преодолев комнату в пару шагов, прижал Оксану к гранитной стене, на губах застыл ее горячий выдох удивления. Всматривался, пытаясь определить, что в ней такого особенного. Ее лицо превратилось в наваждение, преследующее днем и ночью. Зрачки карих глаз увеличились, а пульс участился, Оксана попыталась вырваться, поэтому мне пришлось сжать ее тонкую шейку, не позволяя шевелиться, пока я не найду то, чем она меня приворожила. Что в ней такого? Яркие скулы, огромные карие глаза, подернутые зыбью пьянящего тумана, россыпь трогательных веснушек и пухлые чувственные губы, к которым так и хотелось притронуться.

Руки сами знали, что им делать. Пальцы сильно вжимались в мягкую кожу, оставляя красные полосы  на шелковистой коже шеи и груди. Ощупывал каждый сантиметр, ловя её нечитаемый взгляд, наполненный плещущимся в нем возбуждением. Она вспыхивала, как спичка. Девочка… Голодная кошечка…

Она оторвалась от стены, прижимаясь ко мне всем телом.

– Ну? Ты еще хочешь поговорить? – закинув правую ногу мне на бедро, Оксана пробежалась пальцами по моему торсу, чуть замедляясь на груди.

– Терпеть не могу слова, – прохрипел я, пытаясь поймать ее шаловливую ручку, спускающуюся все ниже и ниже, но Кошка зашипела и, оттолкнувшись от стены, повалила меня на прохладный гранитный пол. Горячая вода душа лилась прямо на нас, согревая и без того разгоряченные тела.  Упершись руками мне в грудь, Оксана легко скользила бедрами по возбужденной плоти, не скрывая победной улыбки. Ее движения были очень медленными, тягучими. Она не только брала, но и щедро раздавала наслаждение… Конечно, ей нравится руководить, управлять, подавлять… Длинные волосы прилипли к ее телу, повторяя очертания налитой груди. Она то наклонялась, едва касаясь меня, то откидывалась назад, давая насладиться видом своего тела.

– Наконец-то, а то я думала, ты из этих… – ее дыхание щекотало мою шею. – Я вот думаю, а не повторить ли нам?

В этот момент я мог ощущать только голод,  причем в острой форме, хотелось выть, пытаясь насытиться ее ароматом, не смываемым даже под сильной струей горячей воды.

– Ты ведьма?

– Нет, Сергуша, я только учусь…

****Оксана****

Стоило только выехать за пределы города, как огромная снеговая туча нависла над извилистой трассой, усугубляя и без того хреновую видимость.  Ехать, конечно,  никуда не хотелось, я бы лучше поспала, но воскресные ужины дома стали уже традицией,  и, чтобы пропустить этот раут, нужно было иметь вескую причину, коей у меня не было. Ну, не могла же я сказать папеньке в глаза, что всю ночь развлекалась с одним из охранников дяди Вити?

Черт, не забуду его лицо, когда он сложил пазл, осознав, кто я такая.

Этот ловелас покрылся пятнами, застыв у сцены, как оловянный солдатик. Именно из-за Лазаря я упустила момент, когда Стасик умудрился ущипнул меня прямо за задницу, за что и поплатился переломом недавно «отремонтированного» шнобеля.

Сжала правую руку на руле, ощутив довольно резкий выстрел боли. Урод, собственно, как и вся семейка Марковых. Каришка так разнервничалась, когда ее братец рухнул на пол, расплескивая свою вонючую кровь по идеально отполированному паркету, что шлепнулась в обморок, перевернув столик с закусками. Да, Маринка точно не простит меня за испорченную идеальную свадьбу. Ну и ладно… Сами виноваты!

– Па, я дома, – бросила на стол ключи и прямиком отправилась  в кухню.

– Оксана, ну, чего ты кусочничаешь? – бабушка вошла почти сразу, выхватив из моих рук аппетитный и еще теплый блинчик.

 Хотелось расплакаться и рассказать, что уже почти сутки ничего не ела, питаясь исключительно духовной пищей, проще говоря – сексом в разнообразнейших местах нашего города. Экскурсия, так сказать, для интуриста.

– Садись, ужинать будем. Отец уже спускается, – бабушка подтолкнула меня к столовой, где уже был накрыт стол в лучших традициях воскресных вечеров. На величавом пятиметровом дубовом столе возвышались свечи в витиеватых подсвечниках, гордо сверкало бабушкино серебро, а тарелки, украшенные серебряными узорами, блистали показной роскошью. Все убранство было подобрано абсолютно гармонично к интерьеру, выдержанному в темных тонах: шелковые обои переливались в свечных бликах, полировка мебели искрилась, а дорогой ковер с высоким ворсом так и манил пройтись по нему босиком.

– Ба, мы еще кого-то ждем? Я думала, быстро поедим, отдадим дань семейной традиции и разъедемся по своим городским гнездам, пока трассу совсем не завалило снегом. Ну, дай хотя бы один блинчик, – взмолилась я, наблюдая, как ловкие руки старушки аккуратно раскладывают красную икру по румяным треугольникам.

– Нет, посмотри на себя! Одни кости! Кушать нужно нормально, желательно дома и по времени. Считай, что сейчас именно оно – время!

– Ба, я думала,  у нас отец тиран, а ты, оказывается, не лучше?

– Не забывай, что твоего отца-тирана воспитывала я, – бабушка бросила в меня салфеткой и подмигнула, выставляя супницу в центр стола.

– Что за шум? – отец энергично вошел в столовую, не отрывая взгляда от экрана своего телефона. Он быстро чмокнул меня в макушку и остановился у огромного дубового буфета, где пряталась его выдающаяся алкогольная коллекция. Несмотря на свои пятьдесят с небольшим, папик был еще совсем даже ничего. Крепкое подтянутое тело, уверенная походка, модная стрижка, чуть отросшая щетина с нескрываемой сединой смягчала его острый взгляд. Будучи любителем хороших шмоток, отец не боялся примерять то, к чему долго привыкала даже молодежь. Бежевые брюки контрастировали с ярко-синим бархатным пиджаком и светлой рубашкой с воротником-стоечкой.

– Ничего, дискутируем на тему воспитания, – послушно разложила на коленях салфетку, не сводя с бабушки просящего взгляда. Но вредная старушка, проигнорировав меня, принялась разливать суп с противоположного края стола так медленно, что мой желудок стал болезненно сжиматься. И, не выдержав подобной пытки, отправила в рот пару блинов, разбрасывая икринки по белоснежной скатерти.

– И как?

– Да никак, мнения разошлись, – еле сдерживала смех, наблюдая за гневным оцепенением старушки. – Школы жизни разные.

– Боже, Ося, какая у тебя-то школа? – прошептал отец и осушил бокал виски, не замедлив обновить большую, даже для него, порцию. – Не смеши меня, еще про тяготы и лишения расскажи.

– О! Семейство! – бодрый голос брата за моей спиной чуть улучшил настроение… – Привет, Ксю!

– Приве-е-е-т, – прижалась к его небритой щеке. Я вскочила, бросившись ему на шею. Не думала, что, проведя неделю в другом городе, буду скучать по этому великовозрастному сорванцу.

– Что? Опять таскала еду? – Васька плюхнулся на соседний стул, закурив свою любимую ароматизированную сигарету.

– Как догадался?

– Бабушка уж очень сердито на тебя смотрит, – брат ткнул меня в бок пальцем и, обхватив за шею, прижал к себе. Знакомый и такой родной аромат окутал меня, позволив немного расслабиться. Васька не изменял себе, явившись на ужин в рваных черных джинсах и вытянутой футболке в мелкую дырочку от постоянно падающих сигаретных угольков.

– Боже, какие нежности, – матушка вплыла в столовую, как обычно, при полном параде.  Порой кажется, что даже королева Англии не столь щепетильна в данном вопросе. Но они стоили друг друга, им было необходимо ощущать себя идеально, даже находясь дома.

– Матушка, ВЫ прелестны…

– Замолчи, подлиза, – высокая брюнетка наклонилась к сыну, прижавшись к его небритой щеке, а меня слегка потрепала по волосам. – Оксана? Как дела?

– Зашибись, матушка, – хохотнула я, наблюдая, как довольно брутальный на вид братец покраснел от неожиданного проявления нежности от матери.

Несмотря на то, что братом и сестрой мы друг другу приходимся только на словах, связь между нами налажена, что надо, причем с самого детства. Наши родители поженились, имея за спинами уже по одному ребенку. Конечно, я первое время воротила нос, делая вид, что эта семейка нищебродов никогда не станет для меня ровней, но Васька таки пробил во мне брешь, когда пообещал взять меня с собой в запретный соседний двор, где его друг украл у отца ключи от гаража, в котором стоял ржавенький Урал с коляской. Так и живем… Один раз прокатилась в старой, воняющей тухлой рыбой,  коляске мотоцикла – всю жизнь терплю его выходки и мирюсь с его нервной матерью.

– Дети, у папы есть новость, – матушка нервно заерзала на стуле, не скрывая при этом волнения.

– По просьбам трудящихся мы переезжаем! – воскликнул отец. На его лице замерло ожидающее выражение, будто он и правда ждал воодушевленного оживления за столом, фейерверка  и поочередных обнимашек от сына и дочери.

– Соль передай, – ткнула я в бок Васю, застывшего с открытым ртом. – Чего замер? Никогда не слышал бреда престарелых дяденек?

– Слышал, но не думал, что когда-нибудь услышу это дома, – Васька закрыл рот, передал мне солонку, не сводя с замершего отца взгляда.

– И все? Ось? Ты ж сама мне плешь проедала, что это несправедливо, что Янка живет в центре цивилизации, а ты прозябаешь тут.

– Па, это было миллион лет назад, – набив рот всем и сразу, я старалась как можно скорее налопаться и тихо слинять из сумасшедшего родного дома. Я даже глаз не поднимала, не желая забивать голову этими проблемами.

– Костя, не обращай на них внимания. Пусть остаются здесь, – выждав довольно долгую молчаливую паузу, выплюнула матушка. Она скривила губы и стала быстро постукивать по столу длинными ногтями.

– Я ослышался, что ли? Оксана?

– Пап, мне уже не пятнадцать, я больше не грежу большим городом. Привыкла, осела, остепенилась, – наколов на вилку кругляш помидора и толстый пласт сыра, взмахнула ей, как шпагой. – Ты же об этом мечтал?

– Что вы завелись-то? – Васька отодвинул тарелку и, погладив живот, потянулся. – Куда нужно ехать? Зачем? Нам и тут хорошо. Каждый нашел свое дело, менять уже совсем ничего не хочется…

Он говорил так медленно, лениво, что даже мне захотелось спать. Вася достал сигарету, но прикурить ему не удалось, потому что от крика папочки золотая зажигалка улетела прямо в супницу в центре стола:

– Вы сильно расстроитесь, если я скажу, что это НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ?