– Понятно. А ты адрес пляжей не знаешь? – мне не терпелось из принципа понырять в Персидском Заливе. Уже две недели как здесь, а не купался ни разу.

– К нам самый близкий – это на Marina. Дерьмовенький. Я там в мае был, ну… подвыпили в клубе. Поперлись на пляж за «Hilton» освежиться и проблеваться на берегу. Двое казахов навстречу. Морды наглые. А у нас-то компашка поболее была: Ванюха, Серый, Рахмет. Я казахам и говорю: Чо, косые на море щуритесь?! Кто же знал, что те дерзкими окажутся…

– Так, а до Marina то как добраться?

– … А мои козлы перессали и бежать!

– Marina – это в каком направлении?

– Те косоглазые мне всю морду разбили по беспределу. Сам, говорят, косой. Отморозки.

– До пляжа лучше на метро или на автобусе?

Равиль недовольно надулся от наглого игнорирования факта трагичных событий. Но все-же буркнул:

– На восьмом автобусе от универа в сторону Ibn Batutta. Там на JBR сойдешь – сориентируешься. Спросишь. Главное, у филиппинцев не интересуйся, мяукают как кошки, ничего не понятно. В голову раненые с детства…

– Спасибо, братишка, – я поспешно протянул руку, пытаясь откровенно улизнуть.

– Ты чего? Реально плескаться собрался?

– Попробую.

Вечером, сделав домашнее задание, я завалился на кровать в гостинице под звуки из закрепленного у потолка телевизора, пытаясь все-таки понять, как жить дальше. Все-таки я здесь не ради английского, а чтобы собраться с мыслями. Правда, пока как-то не очень все вытанцовывалось. В голове по-прежнему сумбур. Время шло, источника финансового дохода не появилось, но и толковых идей не приходило.

Завибрировал телефон. Российский «Мегафон», и очень важный номер. Этого звонка я ждал много дней… Я схватил мобильник и прижал к уху.

– Здорово, кондитер!

– Здорово, кондитер, – отозвался я в ответ.

Толик Серов был компанейским мужиком. Больше всего любил две вещи: попеть под караоке и поохотиться. Этим страстям он отдавал все свое свободное время. А поскольку и попеть, и поохотиться Серов предпочитал только серьезно выпивши, то на работу Толик частенько не выходил. Директор логистической фирмы, где Серов трудился в Отделе снабжения, горестно вздыхая, журил и пенял нерадивого сотрудника. Протрезвев, Толик клялся и божился на директорском ковре, что больше такого не повторится и «падлой он будет последней», если еще раз подведет коллектив. В такие моменты его глаза горели, он был искренен и правдив. Однако наступали очередные выходные, и Толян снова зависал. Иногда запои длились неделями. Но Серова не увольняли, я бы вообще удивился, если бы руководство отважилось выставить из организации брата одной из шишек УФСБ по Приморскому краю. Тем более, что Толик не раз и не два выручал свою компанию в разного рода переделках при помощи своих родственных связей.

Пару раз и у нас случались проблемы и наезды, которые даже Батура с его подвязками в МВД РФ решить был просто не в состоянии. И мы звонили Толику. Он всегда откликался. Когда бывший компаньон пошел на меня войной, я метнулся к Серову и объяснил ситуацию. Тот обещал помочь. Мы тогда славно посидели, попели караоке. Обожаемого Толяном Лепса завывали аж до самого утра. А на следующий день Серов поехал в Дальнегорск на охоту и там благополучно запил. Телефон был недоступен. Вскоре я улетел в Эмираты.

– Как дела, кондитер? Ты в Дубай подался? – голос у Толика вроде был трезвый и жизнерадостный. Если так, то – самое время. В таком состоянии он был отзывчив и эффективен.

– Ага, я в Шардже сейчас. Как твои кондитерские? – подколол его я.

Управление УФСБ по Приморскому краю располагалось на Алеутской, по соседству с построенным еще в стародавние времена предприятием «Приморский Кондитер», поэтому в народе «Большой дом» и его обитателей величали не иначе как «кондитерами» или просто «фабрикой».

– Все путем, старик. Только сейчас вот узнал про Маньку Беленко. Помнишь такую? Она оказывается в Москву переехала, там ща в банке трудится уже года два как, во дела… Как Дубай? Все бухаешь и телок шпилишь?

Для человека, только вышедшего из алкогольного угара длинной в несколько недель, задавать подобные вопросы было бы не очень корректно. Но Серова ничего не смущало. Он был весел и добродушен как пингвин на льдине.

– Учусь я здесь, Толян.

– У-у-учишься?! – удивленно протянул он, – А на хрена тебе это нужно?

Действительно, чего это я отдал бизнес и деранул на другую часть света?! Моча в голову ударила, наверное…

– Да вот, получилось так, – я и не нашелся, что ответить.

– Ну, ты даешь! Жарко у вас там?

– Да, днем за сорок и душно. Слушай, как там наши дела? Есть новости? – начал я осторожно выводить его на главную тему, иначе Серов мог трепаться о всякой ерунде часами.

– «Дела они у комбайнеров и ментов. А у нас делишки! – захохотал Толик. Видимо планерка с очередным покаянием на ковре у босса уже закончилась.

Я молчал, давая понять, что для меня тема серьезная и на «делишки» совсем не тянет. Он сейчас тусит дома в своем спокойном и уютном мире, надежно прикрытый старшим братом. Рядом семья, девушки и друзья. А я сижу здесь один с неясными перспективами, в чужой стране, в этой опостылевшей гостинице.

– Тоха, ты здесь?

– ЧТО по моему вопросу?! – начиная терять терпение, прямо спросил я.

– По какому вопросу?

Руки у меня задрожали от нехороших предчувствий. Сердце упало, в голове застучало слово «пи… ц».

– По Батуре, Толик, по Батуре! Я тут уже третью недели жду твоего звонка. О чем я еще могу интересоваться у тебя? Как ты на охоте своей браконьерил, б… дь?! – нервы уже сдали окончательно.

Толик вздохнул и умерил свой жизнерадостный тон.

– А чо, по Батуре я пробивку сделал: сделку ты с ним оформил, от доли в компании отказался. Я думал, вы нормально краями разошлись. Еще удивился, а чего ты в Эмираты свинтил: отступные прогуливать что ли?

– Какие отступные!!! – обычно на Серова я старался не орать. Дружбой с такими людьми не разбрасываются, но после его последней тирады, похоже, контролировать себя уже не получалось, – Меня вооруженные звери доставили под конвоем к нотариусу, и я подписал. Иначе бы башку прострелили! Какие отступные! Отпустили с голой жопой гулять. Джип продал только что!

– А …а зачем ты подписался под такое? Пьяный что ли был? – простодушно спросил Толик.

– Б..дь, ты по себе не равняй. Сам когда проспался? Десять часов назад?

– А чо я, я ничо… – обиженно засопел он, – Ты не обижайся, Тоха. Но тут колово все получается. Ты вообще зря под такие расклады подписался. Сначала напряг людей, а потом сам сделал отказ от своей доли и свинтил вообще из страны. Тут все по закону. Ты же понимаешь, уже другая ситуация выходит. Ты не соображал, что подписываешь? Ты вообще нахрена к нотариусу поперся?

Твою мать! Он меня явно не слышал. Или не хотел слышать. Я сжал зубы и постарался сбить желание матерно объяснить ему всю глубину пагубного образа жизни доступным народным способом.

– Видишь ли, Толян, пока меня пи… ли на набережной и возили под стволами, ты бухал. Давай поэтому не будем сейчас… Лучше скажи, можно разрулить как-то? Ты вообще понимаешь, что меня по беспределу кинули и развели?!

– Про твои приключения я в курсе. Надо было тогда заявление подавать. Нашел бы меня, поймали бы тех уродов и закрыли. Зверье надо в клетке держать.

– Как я мог тебя найти, если ты бухал за сотни километров! – зло заметил я.

– Ну, по обычным каналам бы запулил заяву, – невозмутимо продолжал Толик, – А ты наворотил дел и бежать. А теперь наезжаешь на меня не в масть. Я что ли тебя заставлял бумаги подписывать?

Даже не знаю, что ему ответить. По сути он прав. Все подписал, сам все подписал. Поезд ушел безвозвратно. Окончательно до меня это стало доходить только сейчас.

– Алло, Тоха, Тоха, – голос Серова доносился откуда-то издалека. Голова была как в тумане. Я вяло откликнулся.

– Да не переживай ты. Возвращайся домой. Духов этих мы закроем. Вместе подъедем к человечку одному и накатаешь в его присутствии заяву. Ты рожи их запомнить успел?

Я промолчал. Глупо было продолжать разговор. Делу не поможешь. Максимум результата: закроют чеченов годика на три, да и то – выйдут через год по УДО. Цех уже не вернешь. А вот усугубить ситуацию можно в два счета. Как только Батуре станет известно, что я написал официальное заявление и заведено уголовное дело, да еще на контроле у «Конторы»…Прямой угрозы Батуре нет, но вот нервы у сотрудника ОБЭП могут не выдержать. Виталю я знал как облупленного. Скорее всего, как результат, мою раздувшуюся от газов тушку выловят следующей весной у мыса Чуркин, если выловят, конечно. Наверное и не найдут: нет тела – нет дела. Потомственный милиционер Виталий Батура знает эту истину как никто другой.

Проблему мог продавить только Серов с его связями. Если Толик соскочил, то шансов уже реально нет. А он соскочил. Это сейчас он так простоват и задает наивные вопросы. Мы всегда щедро вознаграждали скромного и неприметного сотрудника логистической фирмы. Бьюсь об заклад, по моей теме он уже посоветовался с братом и тот включил красный семафор по каким-то причинам. А сейчас «чисто по дружески» меня разводят на заявление для уголовного дела, которое, безусловно, пройдет под пристальным вниманием сотрудников службы федеральной безопасности. Кавказцев, выбивших мне зубы, поймают, Следственный Комитет срубит палку, а Серов запросит вознаграждение – штук десять зеленых, «людям за поддержку». Что будет со мной потом, их уже не касается.

– Ты лучше про Эмираты расскажи?! Оксана с тобой?

– Мы расстались, – голос у меня предательски дрогнул.

– Да ты чо… Реально?! – Серов повеселел.

Толику всегда нравилась Оксана. Очень нравилась. На совместных вечеринках в клубах или тусовках в частных домах он постоянно косил на нее взглядом. Пару раз даже забывался и приобнимал мою девушку за талию, одновременно смущаясь и краснея. В таких случаях приходилось вежливо, но настойчиво отдергивать навязчивого кавалера. Теперь Оксана свободна…

– Ладно, Толян. Был рад тебя слышать. Надо идти сейчас, – больше разговаривать было невыносимо. Он особо не возражал, во Владике глубокая ночь. Сейчас начнет раскидывать мозгами, как трахнуть мою бывшую невесту.

– Счастливо, Тоха. Все путем. Звони! – жизнерадостный друг Толик поспешно отключился.

У меня было устойчивое чувство, что в данный момент ликующий Серов лезет в социальную сеть «в контакте» и ищет Оксанину страничку. Он же не в курсах, что у нее давно уже имеется другой молодой человек. Я злорадно ухмыльнулся. Хотя, как сказать. Серов ведь тоже обеспечен и со связями, не факт, что она не поддастся на его косноязычные уговоры. Ксюха всегда любила пококетничать с мужчинами. Новому поклоннику она будет только рада. И вообще, там и без Толика желающих хватает. Вот ведь утырки!

Я аккуратно положил телефон на миниатюрный холодильник и рухнул на кровать. По опыту знаю, что накрывает чуть позже, когда до сознания дойдет весь ужас происходящего. Телевизор что-то журчал, я не различал ни звуков, ни картинки. Пять минут назад валялся на этом же месте, лениво жуя чипсы в хрустящем пакете. Пять минут назад не то что был полный позитив, но в голове роились планы и стратегии, еще не все было потеряно… Теперь – просто пустота. Полный звездец. И никакого проблеска надежды. Это реально все… Легонько постучался головой о стенку кровати и посмотрел на низкий потолок с плоским светильником посередине. Может к черту все, просто сдохнуть и пошли все нахрен…

За окном с минарета зазвучал призыв к молитве. Невидимый мулла нараспев тянул свою суру. Рядом с универом в мечети муэдзин красиво распевает, можно аж заслушаться. А этот гнусавит и явно медведь на ухо наступил. И тут не везет… Блин, как я вообще здесь оказался! Просто хочу домой! Находиться в тесном номере стало невыносимо. В очередной раз пожалел, что приехал в эти дурацкие ОАЭ. На что рассчитывал? Выучить английский? В моем положении сейчас только языки и учить! Боже мой, как давит все! Был бы сейчас во Владике, набрал двух-трех корефанов, того же Макса например. Посидели, выпили, выговорился еще разок. А одному вдали от дома ну совсем предел!

Я вскочил и заметался по миниатюрной комнатке, беспорядочно хватая со стола карту метро, наличные деньги, магнитный ключ от номера, телефоны. Хлопнула входная дверь, дрожащей рукой я долго не мог попасть в кнопку вызова лифта.