– Егор! Не опоздаешь? – бабушка вышла из кухни, вытирая руки о полотенце. Аккуратный темно-розовый маникюр, украшающий тонкие старческие пальцы, влажно блеснул в электрическом свете.

– Бегу, БабНадь! – Егор накинул ветровку и на секунду притормозил у зеркала в прихожей, чтобы расчесать пятерней непослушные черные волосы, упавшие на лоб.

– Красавец! – негромко прокомментировала бабушка, довольно наблюдая за ним. – За таким хоть на край света, хоть за край…

– Все шутишь, бабуль! – скептически фыркнул Егор. И, поймав в отражении ее ласковую улыбку, задорно подмигнул и улыбнулся в ответ.

Потом подхватил рюкзак и рывком распахнул дверь.

– Удачи, родной! – донеслось вслед, догнав его уже где-то возле лифта.

– Спасибо!..

Внизу, у подъезда, Егора поджидал Юрка, его лучший друг с детства. Вместе они прошли и десять классов школы, и три курса универа, а сегодня вот опять-таки вместе идут на собеседование. Первое настоящее собеседование в их жизни! Если повезет и их возьмут на работу, больше не придется курьерами по городу мотаться.

– Все взял? Точно? – нарочито строго спросил Егор Юрку. – А то знаю я тебя…

– Нее, точно взял! – друг с ухмылкой шутливо ударил себя в грудь кулаком и для пущей убедительности показал уголок паспорта, торчащего из внутреннего кармана расстегнутой яркой ветровки. Потом чуть помедлил и уже без улыбки задумчиво обхлопал ладонями остальные карманы, проверяя наличие денег, телефона и ключей от квартиры. Вот и правильно. Забывчивость и рассеянность были всем давно известными чертами семейства Рогожиных.

– Ну, тогда вперед!..

В вагоне метро было шумно и людно, похоже, школьники ехали куда-то с экскурсией – голос диктора, объявляющего станции, почти заглушался щебетом их голосов. Отвлеченно разглядывая знакомую схему метрополитена, Егор мысленно еще раз прикинул, сколько займет дорога до места. С пересадками минут тридцать – тридцать пять. Далековато от дома, конечно, но что поделать? Зато оплату предлагают неплохую, и опыт работы не требуется. Лишь бы собеседование прошло удачно. И если все сложится – прощайте, курьерские будни!

– Следующая остановка…

Гомон в вагоне заглушил звук пришедшего уведомления, Егор уловил лишь вибрацию смартфона в кармане. Достал гаджет, открыл входящее сообщение.

«Удачи!»

На экране жизнерадостный смайлик, сияя улыбкой, энергично размахивал флажком. Под смайликом красовалась фотография большого блюда с живописно разложенными румяными пирожками и запиской, написанной от руки крупным округлым почерком: «Мы ждем тебя дома!».

Губы сами собой растянулись в довольной улыбке. Во дает! А ведь перед его уходом только тесто месить закончила… И когда успела?

– Кто пишет? – с любопытством спросил Юрка, заглядывая через плечо. – Новая девушка?

– Старая бабушка, – хмыкнул в ответ Егор, не пытаясь спрятать телефон от глаз приятеля.

Тот взглянул на экран, оценил натюрморт, впечатлился и завистливо вздохнул. У него бабушки с пирожками не было.

– Ладно, поделюсь, – великодушно расщедрился Егор.

– Бабушкой лучше поделись, – тут же среагировал тот, широко ухмыльнувшись.

– Размечтался!

Ну да, Юрка, как и прочие приятели Егора, был в восторге от БабНади. Причем, совершенно искренне. Егор это знал и втайне немного гордился. Надежда Сергеевна – или БабНадя, как с детства привык Егор ее называть – была не из тех людей, кто под старость приобретает привычку ворчать и вздыхать о прошлом – мол, как все прекрасно было раньше и как плохо сейчас. Наоборот, она с удовольствием жила настоящим, обожала быть в курсе последних событий и новинок – фильмов, музыки, книг, новостей в соцсетях – и в свои семьдесят пять обращалась с большинством современных гаджетов не хуже самого Егора.

– Главное – не бояться, – каждый раз с улыбкой повторяла она, с интересом изучая кнопки очередного устройства. И не боялась. С ней было весело и легко, и в то же время спокойно, тепло и уютно. Одним словом, потрясающая бабушка была у Егора.

– Станция Голосеевская. Следующая остановка… – равнодушный голос отвлек его от размышлений.

– Эй, на выход! Чего задумался? – Юрка хлопнул Егора по плечу и подтолкнул к разъезжающимся в стороны створкам дверей.

Они вышли из вагона и двинулись вслед за толпой мимо колонн, поддерживающих свод станции, к выходу из метро.

Оказавшись снаружи, Егор с интересом огляделся вокруг и глубоко вздохнул. Раньше ему еще как-то не доводилось бывать в этом районе города. Знаменитый Голосеевский парк, раскинувшийся неподалеку от станции, словно вливал дополнительную порцию кислорода в здешний воздух – может, оттого и казалось, будто атмосфера здесь чем-то неуловимо отличается от других районов Киева?

– Нам туда! – сверившись с картой в смартфоне, Юрка уверенно ткнул пальцем в нужном направлении.

Машинально взглянув на часы, Егор вслед за другом ускорил шаг, лишь мельком заметив у выхода из метро группу людей – то ли долговязых подростков, то ли взрослых тощих парней с мрачными лицами – и тотчас забыл о них. Предстоящее собеседование вытеснило из головы все остальное.

* * *

Видимо, звезды сегодня сложились для них с Юркой каким-то совершенно фантастическим образом. Групповое собеседование и тесты заняли в общей сложности около двух часов, но в итоге из двенадцати кандидатов выбрали именно их двоих!

– Поздравляем, молодые люди, вы нам подходите, – худощавая женщина в строгих очках благосклонно кивнула, убирая в папку анкеты других соискателей. – Ваш уровень знаний впечатляет. Вы ведь еще студенты, верно? У вас скоро сессия?

Парни молча синхронно кивнули.

– Проблем не будет?

– Никаких проблем! – торопливо заверил Юрка. – Сессию закроем вовремя.

– Вот и славно. К работе приступите с первого июня. Первые два месяца – испытательный срок.

Егор снова молча кивнул. Впереди было еще целых семь дней. И пускай ему не терпелось скорей приступить к работе, но такой временной буфер тоже имел свои плюсы.

Выйдя из офиса, друзья дружно повернули к метро.

– Нет, ты только подумай – нас обоих взяли! Это ж просто невероятное везение! – Юрка был на седьмом небе от счастья. – Найти годную работу на неполный день в наше время для студентов почти нереально! Да еще и зарплату нормальную обещают! Вот теперь я смогу накопить на гараж для своего байка! Наконец-то у меня будет своя личная территория! Да здравствует свобода и независимость! Ура!

Юркина радость по поводу гаража Егору была немного чужда. В отличие от приятеля, обитающего с родителями и младшей сестрой в двухкомнатной «хрущевке» и отчаянно жаждущего получить хоть немного личного пространства, он с БабНадей жил в трехкомнатной квартире, так что пространства было хоть отбавляй. Оба родителя, инженеры-геологи, формально тоже зарегистрированные по этому адресу, чуть ли не круглый год пропадали вдвоем в экспедициях. Зачастую в местах их работы даже не было интернета и связи, и о том, что они еще живы-здоровы, становилось известно лишь благодаря редким электронным письмам да денежным переводам. Тем не менее, деньги Егору тоже были нужны. В последнее время у БабНади часто болело сердце, а препараты, способные ей помочь, стоили дорого.

– Не морочь себе голову! – отмахивалась она всякий раз, как Егор начинал настаивать на покупке необходимых лекарств. – От судьбы не уйдешь.

Но разве можно на таком экономить?! Ну, ничего. Теперь он сможет не обращать внимания на ее ворчание и сам купит все необходимое…

Подойдя к станции метро, Егор снова невольно обратил внимание на странных парней у входа. На этот раз взгляд, казалось, сам зацепился за них, выделяя из шумной толпы. Изможденные, бледные, хмурые, они рассеялись вдоль стены у входа в метро, временами останавливая на ходу кого-нибудь из прохожих и что-то негромко спрашивая. Люди только отмахивались от них и спешили дальше.

– Это кто? – чуть заметно кивнув в их сторону, тихо спросил Егор друга. В отличие от него, сегодня впервые попавшего в этот район, Юрка часто здесь бывал в гостях у родственников.

– А фиг их знает! – легкомысленно отозвался тот. – Они здесь частенько стоят. То ли попрошайничают, то ли дурь какую-то продают. Но вроде безобидные. Игнорируй. Держись подальше – и все.

Увы, следовать его совету было немного поздно. От стены отделился один из парней и вполне целенаправленно двинулся прямо к ним.

– Навий корень нужен? – глухо выдохнул он, приблизившись к приятелям, и Егор поразился тому, как бесцветно звучит его голос.

Перед ними стоял не подросток и даже не молодой парень. Серовато-безжизненное лицо покрывала мелкая сетка морщин. Подошедший был неимоверно худ и, казалось, двигался с явным усилием. Будто живой мертвец. Глядя на него, Егор даже подумал, что не удивился бы, если бы тот не отбрасывал тени в наклонных лучах вечернего солнца.

– Навий корень нужен? – повторил между тем странный субъект.

– Навий корень? Что это? – несмотря на предупреждение друга, любопытство в Егоре внезапно оказалось сильней осторожности.

– Корешок магический, – хрипло каркнул незнакомец. – Позволяет живым ходить в мир Нави и обратно.

– В мир Нави? – удивленно переспросил Егор. От названия, неожиданно показавшегося смутно знакомым, веяло седой древностью, как и от самого незнакомца. – В смысле, в Мир Смерти? Тот самый, старославянский?

– Кому старый, а кому – вечный, – непонятно отозвался, хмуря редкие брови, странный субъект.

– Вы о чем вообще?! – спохватившись, озадаченно влез в беседу Юрка.

– Ни о чем, – усмехнулся Егор, недоверчиво качнув головой. – Тут, похоже, действительно какой-то хитрый препарат продают, с «этническим» эффектом… До чего прогресс дошел, а?

И шагнул в сторону, обходя странного субъекта.

– Спасибо, дядя, ничего не надо. Идите своей дорогой.

* * *

Уже выйдя из метро на своей станции, Егор вспомнил, что так и не позвонил бабуле, поделиться радостной новостью, и достал телефон из кармана. После долгих гудков трубку сняли, но на той стороне неожиданно раздался чужой голос:

– Алло?

– Кто это? – на мгновение растерявшись, Егор удивленно глянул на экран телефона.

Нет, не ошибся, действительно номер бабушки.

– Ох, Егорушка, ты? Ну, наконец-то… – вот теперь он с трудом, но узнал-таки голос соседки снизу, тети Ани. Голос звучал как-то сдавленно и потерянно. – Егорушка… Егор…

Динамик смартфона выдал приглушенный всхлип, сердце немедленно сжалось от нехороших предчувствий.

– Теть Аня, что случилось?! – почти крикнул он в трубку, заставляя Юрку и еще нескольких человек рядом вздрогнуть и оглянуться. И, услышав в трубке еще один полувздох-полувсхлип, рванул с места, сжимая в руке телефон. Позади, судя по окрикам, постепенно все больше отставая, бежал Юрка…

Как добежал до дома, как взлетел на этаж, Егор почти не помнил. Как не заметил и белой машины с крестом, и полицейского автомобиля у входа в подъезд. Жуткое, леденящее душу предчувствие туманило взгляд и затмевало разум.

Дверь в квартиру неожиданно оказалась открыта. Он вбежал в прихожую – и практически сразу же налетел на двух мрачных мужчин, выносящих из темной гостиной узкие длинные носилки, накрытые простыней в знакомый бледно-желтый цветочек. От столкновения шедший впереди санитар отпрянул, носилки тряхнуло – и из-под цветастого ситца выскользнула, свешиваясь, тонкая женская рука, покрытая старческими веснушками. В свете лампы на пальцах знакомо блеснул темно-розовый маникюр.

Егор даже не почувствовал, как внезапно ослабли колени. Просто сполз по стене, не в силах оторвать взгляд от этой безжизненной руки. Кажется, кто-то что-то ему говорил, но смысл фраз упрямо ускользал от его сознания.

– Как?! Как… это? – вырвалось у него сиплым полушепотом.

– Остановка сердца, – голос немолодого и явно уже заскучавшего в ожидании полицейского, вышедшего вслед за носилками, звучал так неуместно спокойно и ровно, пробиваясь в мозг сквозь пульсирующий шум в ушах. – Мгновенная смерть. Все зафиксировано в протоколе.

Поравнявшись с осевшим на пол парнем, полицейский замедлил шаг. В усталом взгляде на секунду мелькнуло сочувствие.

– Она не мучилась, парень. Совсем. Считай, просто уснула. Всем бы такую смерть.

– Стойте… – он попытался подняться, глядя на движущиеся к дверям носилки. – Стойте!

Ему нужно было увидеть ее. Нужно было убедиться. Ведь такого просто не может быть! Это ошибка!..

– Егорушка! – неожиданно преградила путь тетя Аня с покрасневшими от слез глазами. Щуплая женщина мягко, но решительно остановила его, упершись в плечо ладонью. – Не надо! Просто не надо, поверь. Запомни ее живой.

– Нет, я…

– Парень, мы опаздываем! – раздраженно проговорил санитар. Тот самый, с которым Егор столкнулся на входе. – И так задержались, пока тебя ждали. Соседка твоя упросила. Думаешь, ты сегодня в городе один такой?

– Ой, ну как же так можно?! – ахнула тетя Аня, оборачиваясь к нему. – Он же – внук! Никакого сочувствия к людям…

– Работа такая, – хмуро буркнул второй санитар. – На всех сочувствия не хватит, а у нас смена заканчивается.

– Эй, людьми будьте! – неожиданно строго одернул санитаров работник правопорядка. – Дайте парню хоть пару минут, никуда ваша смена не денется… – и, подумав, добавил. – Я тут, между прочим, тоже при исполнении. Могу, по долгу службы, и подсказать гражданам, как правильно жалобы на нерадивых работников составлять. Смена у них, ишь ты!

Носилки нехотя остановились. Полицейский сам аккуратно откинул край простыни.

– Спасибо, – тихо сказал Егор через минуту.

Дверь за носилками медленно и без стука закрылась.

* * *

По словам тети Ани, все произошло неожиданно.

БабНадя пригласила соседку на чай, как всегда делала, когда что-нибудь пекла. Некоторое время они сидели на кухне, потом хозяйка пожаловалась на усталость и захотела прилечь. Приятельницы переместились в гостиную, старушка устроилась на диване, и они еще немного поболтали о том, о сем.

– Я было подумала, что она задремала под мою болтовню, – рассказывала между всхлипами тетя Аня. – Ну, знаешь, со стариками такое бывает… Хотела уйти тихонько, чтобы не будить, но решила перед уходом хоть пледом ее укрыть, чтобы не замерзла. Подошла, накрыла, а она… уже и не дышит…

Новый всхлип прервал ее речь.

– Я, конечно же, первым делом в «скорую» позвонила. Хотела тебе звонить, но у меня твоего номера нет, а ее телефон не нашла. Когда приехала «скорая», врачи констатировали остановку сердца, сами с полицией связались, сами машину вызвали… А там уж и ты позвонил. Вот я и упросила их подождать.

Егор молча слушал, ощущая, что любое сказанное им сейчас слово будет звучать неуместно и глупо. Впору было бы и самому разреветься вслед за тетей Аней, но слез не было. Вообще не было ничего – лишь огромная пустота внутри. Словно выдернули стержень, словно черная дыра возникла где-то под ребрами, на уровне сердца. А иначе откуда еще может быть эта странная боль и ощущение бесконечного холода в груди?

– Ты, Егорушка, не волнуйся, – неожиданно твердо проговорила тетя Аня, взяв себя в руки. – Всем, что нужно для похорон, я займусь. Мы ведь были с Надеждой подругами столько лет, да и опыт по этой части имеется, сам знаешь, – в ее голосе послышался вздох. – Я ведь уже семь лет, как вдова. А родители твои… Сам уж как-нибудь им скажешь, ладно?

Похороны! Отчего-то это слово в связи с БабНадей звучало как-то совершенно дико и неуместно.

Нет… Невозможно. Этого просто не может быть!

– Теть Аня, спасибо за помощь, – стараясь, чтобы голос звучал спокойно, тихо сказал он. – Но прямо сейчас я бы очень хотел побыть один.

– Да-да, конечно! – спохватившись, соседка заторопилась к выходу.

Уже в дверях снова обернулась.

– Ты, Егор, если что, обращайся ко мне. Ладно? Мы же не чужие, все-таки.

– Да… конечно. Спасибо, – механически кивнул Егор.

И выдохнул, лишь когда дверь за ней с тихим щелчком закрылась.

Вот теперь уютная и знакомая с детства квартира неожиданно стала казаться пустой и огромной. И странно чужой. Словно воздух лишился вдруг важного компонента, без которого стало немыслимо больно и трудно дышать. Вроде и дышишь, вдох-выдох, вдох-выдох, но при этом каждый вздох – через муку…

Он не знал, как долго стоял вот так, в коридоре, в безуспешной попытке охватить оцепеневшим разумом произошедшее. Разве так может быть?! Раз – и нет человека? Словно вычеркнули из списка резким росчерком карандаша?…

Спустя некоторое время в горле окончательно пересохло. Как сомнамбула, Егор машинально двинулся на кухню и, войдя, застыл на пороге.

На столе, на широком блюде с ромашками, собранные в кокетливую пирамидку все еще лежали пышные румяные пирожки, испеченные БабНадей. И записка. Та самая – с фотографии.

«Мы ждем тебя дома!..»

Ощутив, как предательски начинает трястись подбородок, Егор схватил графин, чтоб налить воды в стакан, но тотчас поставил на место. Руки тоже тряслись.

Не порядок! Возьми себя в руки, ты же мужик…

Только вот быть мужиком сейчас категорически не хотелось. Вместо этого хотелось сжаться в комок и скулить – громко и жалобно, как потерянный на улице пес.

Так и не выпив воды, Егор снова вышел из кухни и, не глядя, побрел вглубь квартиры, очнувшись, лишь когда пальцы машинально сомкнулись на ручке двери, ведущей в комнату БабНади. Еще несколько секунд внутренней борьбы, ручка повернулась, и негромкий щелчок замка впустил его в тихую осиротевшую спальню.

Последний раз он здесь был, кажется, пару дней назад – заходил за забытыми на столике очками по просьбе БабНади. Тут все было, как обычно. Старая крепкая кровать с мягким матрасом – сколько ночей он провел здесь в детстве, засыпая под бабушкины сказки! – полки с любимыми книгами БабНади, трюмо с разноцветными баночками и флакончиками, небольшой иконостас в углу. Стопка книг на тумбочке под иконостасом чуть покосилась, словно кто-то недавно вытаскивал что-то из середины. Впрочем, не удивительно – БабНадя всегда начинала и заканчивала свой день молитвой. Да-да, именно так – всегда! Мать рассказывала как-то Егору, что его отец, зять Надежды Сергеевны, поначалу очень сильно недоумевал – как это его теща, уважаемый профессор кафедры культурологии, при всей своей рациональности может быть такой верующей женщиной? А она вот могла. В БабНаде удивительным образом сочетались глубокая набожность и живость характера, вера в сверхъестественное и здравый смысл. В конце концов, по словам матери, убедившись, что никто его в церковь насильно тащить не собирается, отец Егора успокоился и пришел к выводу, что у тещи это что-то вроде профессиональной деформации. Невозможно, видимо, годами изучать всевозможные культуры и религии и в итоге не углубиться ни в одну из них.

Егор рассеянно усмехнулся, вспоминая все это. Потом аккуратно поправил неровную стопку, бережно касаясь пальцами потертых книжных корешков. Помнится, раньше БабНадя и его пыталась научить молиться, но Егор, выучив только «Отче Наш» и еще пару недлинных молитв, решил, что с него достаточно.

Тихо вздохнув, он еще раз медленно прошелся по комнате и присел на кровать, машинально скользя взглядом по стенам уютной спальни.

Фотографии… Много. Разных. Все в красивых рамках – одни в фигурных пластиковых, другие в резных деревянных. Фотографии занимали почти целую стену, и на всех были только они четверо – БабНадя, родители и сам Егор. Самый старый снимок был примерно двадцатилетней давности, его ровесник, более ранних фото не было ни одного. Егор помнил, как однажды спросил БабНадю, почему она так любит снимки именно этого периода, на что та с улыбкой ответила:

– Потому что на них – все самое драгоценное для меня.

Сердце снова болезненно сжалось в груди…

Взгляд упал на трюмо, зацепившись за белый прямоугольник, выделяющийся на темной полировке столика. Конверт? Да, похоже, простой почтовый конверт без адреса. Интересно, кому БабНадя решила написать бумажное письмо? Он ведь знал, что высоко она ценит преимущества электронной почты… то есть, ценила.

Егор медленно взял конверт, тот еще не был заклеен, и аккуратно достал сложенный вдвое листок.

«Дорогой Егор!»

На мгновение сердце сбилось с ритма, и дыхание перехватило. Письмо – ему?! Егор впился взглядом в ажурные черные строчки, не веря своим глазам.

«Дорогой Егор!

Если ты читаешь эти строки, значит, я уже умерла. Да, прости, милый, мое время подходит к концу, я это знаю. Очень жаль оставлять тебя одного, но… рано или поздно все заканчивается.

Знаю, ты непременно найдешь это письмо. Оно – моя последняя просьба к тебе, дорогой внук. Пожалуйста, не откажи в помощи».

В помощи?! Егор удивленно расправил страницу.