4.3. Время

Время – враг, когда постоянно его ощущаешь.

Время – приятель, если пересекаешь с ним от случая к случаю.

Время – союзник, если помнишь и не помнишь о нём одновременно.

(первая запись Теко́ в блокноте, инкрустированном серебром)

__________

“Так мило улыбнуться утром, проснувшись под звуки музыки любви. Она разбудит ласково и точно, как соловей до утренней зари… – нараспев провозгласил блокнот, выглянув из-за дремавших драгоценных чернил. – Это прекрасное начало для стиха! Нужно будет его запомнить, чтобы потом дописать финалочку!” Записная книжка питала слабость к рифмам и иногда декламировала вслух сочинённые строки, объясняя, что у каждого должно быть хобби, отдушина, куда периодически убегаешь от основной деятельности. Белый тигр, когда ему требовалось отвлечься от груды дел, но сил на книги не было, просил блокнот прочесть какое-нибудь стихотворение собственного сочинения. Особенно Теко́ нравилось слушать про леса, поэтому спозаранку умненькая записная книжечка вежливо прокашлялась, чтобы привлечь к себе внимание и провозгласила:

Стихотворение “Кроваво-красный”

Посмотрев на осень через призму взгляда стрекозы,

Ты увидишь калейдоскопы красок,

Венчанье девичьей красы

С мужскою ста́тью велиричавой и всечастной.

Увидишь сон полей, уставших после лета,

Сон бабочек, затишье средь лугов.

Цветные сны увидишь осенью,

Поймёшь, как ярок мир этою порой,

Что нет более чудеснее палитры,

Чем лес, ведущий нас октябрьской тропой:

Кроваво-красный и лиловый беж,

Оранже-лайм и беспечный снеж,

Глубокий жёлто-странный цвет дубовых листьев -

Всё это многоголосье листового закулисья.

Блокнот с серебряными уголками раскланялся под слегка вялые спросонья, но искренние аплодисменты белых тигра и тигрицы. “Знал прадедушка, что дарить! Спасибо тебе, блокнотик! Умеешь создать утренний поэтический настрой! Гляжу, ты тоже язык людей подучиваешь? Октябрь – это название осеннего месяца в человеческой вселенной, ну ты и сам разобрался…” – силач прижался к Гле́нде и уже собирался засмущать пролетающих мимо птиц страстным поцелуем, как девушка сначала медленно привстала, а затем резко вскочила на ноги и удивлённо произнесла: “Что это за врата ада?” Перед двумя приключенцами разверзлось не двустороннее зеркало, а целый портал в соседнее измерение. Зрелище завораживало и пугало одновременно! Даже цикады, точно чувствуя смятение наблюдателей, смешанное с подступившей к горлу паникой от масштабности зрелища, перестали стрекотать.

Мелограновое дерево ломало время целую ночь, поэтому прореха вышла ощутимых размеров! И дабы избежать новых проявлений на Ло́твоне людей в виде отражений, материализующихся в личинах теней, древо создало искивлённое соединение миров. Для натуралиста и архивариуса оно предстало вертикально, точно гигантский ковёр с вытканным рисунком арониевого кустарника, вывешенный хозяевами на самой высокой ветке кроно-дома для проветривания. Громадное полотно размером с добрую половину вулкана располагалось перпендикулярно земле. Во вселенной же людей зеркало открылось в небе, что было крайне практично: во-первых, бесхвостые и бесшёрстные существа постоянно ходили, уткнувшись носом себе под ноги, сие уменьшало вероятность, что они заприметят соседний мир, во-вторых, зеркало обеспечило наиболее обширный обзор для Теко́ и Гле́нды, и, в-третьих, соприкосновение миров получилось удалённым от людей, это было сделано, чтобы снизить вероятность перевоплощения их в новых особей хищников-теней, таким образом древесный мелограновый исполин свёл к минимуму действие закона баланса.

– Мелограновое древо прекрасно управилось со временем! – белый тигр установил в кроне дерева самопишущуюся картину для точной фиксации событий и эмоций происходящего. – Время убивает организм тигров старостью, поэтому мы не в состоянии работать с ним, как с материей, но планетарный корневой мозг – субстанция, преодолевшая ограничения физического тела. Она существует как бы в послесмерти, в форме более сложной, нежели биологическая плоть.

– Выходит, деревья – не совсем деревья? – девушка через ромбовидные переплетения ветвей вглядывалась в огромный разлом, одновременно внимательно вслушиваясь в речь спутника.

– Точняк! – здоровяк развернул листик-мимикрию, установив камуфлирующим экраном перед собой и Гле́ндой, чтобы два крупногабаритных тигра не визуализировались на небе у людей.

– Получается, исполины по сути своей существуют даже вне стволов и корней: они – энергия, поэтому-то и не говорят с тиграми посредством привычной речи, а вбрасывают в мозг информацию с помощью телепатии, – сделала вывод архивариус с научной степенью.

– Вероятнее всего, мы из-за ограниченности физиологических способностей облика, в который замурованы, никогда не сможем чётко охарактеризовать упомянутые тобой процессы и осознать их в полной мере. Но ты, кареглазка, конечно же, зришь в корень! – Теко́ взял в руки блокнот, встряхнул драгоценные чернила и приготовился делать заметки о деталях человеческой вселенной, кажущихся ему особенно важными.

Блокнот звякал от нетерпения серебряными уголками страниц, ожидая появления мудрых строк, выведенных рукой своего владельца. В детстве почерк маленького вундеркинда был крупным, а буквы – наклонены не как обычно влево, а наоборот, сильно вправо. Учительница младшей ступени обучения не видела в оном ничего страшного, ибо письмо ученика не имело помарок, поражая своей детско-девственной чистотой выводимых строк: казалось, ребёнок любит каждую букву в отдельности. Затем мальчик стал вглядываться в чужие пергаменты и листки соломенной бумаги и изменил стиль, теперь он писал как большинство, с наклоном в левую сторону. Затем стал уменьшать размер букв, а после – сокращать слова, так как не успевал за быстрой диктовкой лекторов. Почерк становился всё более убористым, но Теко́ поклялся сохранить его красоту. С тех пор заглавные буквы украшали витиеватые петельки, строчные – фигурные капельки и росчерки верхних и нижних “хвостиков” букв, а сами слова всегда были написаны разборчиво и воздушно. Отроческая чистопись до применения к ней трансформирующего жонглирования походила на стиль предка. Прадедушка передал по генам свой почерк правнуку; последующее видоизменение не играло роли, главное, суть оставалась та же: симпатия к писательству живых текстов, выражающаяся в том числе в индивидуальном воплощении эстетики букв, в основном заглавных, и эфирности пространства между ними. В детстве Теко́ и прадед обменивались записочками, где признавались, что скучают друг по другу, желают здоровья и торопятся поскорее свидиться. Дюже разновозрастные тигры были безгранично откровенны друг с другом. Однажды между семилеткой и старцем, сидящими на изготовленном совместно новеньком мягком тюфячке из южного мха, состоялся такой диалог.

– Теко́! Мой пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадед жил в крохотном поселении под названием “Шефердия”. Угадай, кто в те времена топил новорождённых детей в озёрах? – повернувшись вполоборота и немного наклонив голову вниз, прадедушка посмотрел на тигрёнка, облачённого в идеально сидящее одеяние.

– Я не знаю, – сказал тихо мальчик, которого подобный вопрос не смутил, а смотивировал задуматься над сложными материями, пока недоступными для осознания в полной степени.

– Монашки. Вывод: не можешь так жить, не живи! – прадедушка немного помолчал. – Смотрю, тебе нравятся маленькие цыплятки… Ты бегаешь к наседке каждые полчаса, проверяя не вылупился ли ещё один.

– Бывает, прихожу, а цыплёнок ещё совсем мокренький, так как только-только разбил изнутри скорлупу. Я бережно забираю его, чтобы наседка нечаянно не придавила малыша, и отношу в коробочку к братьям и сёстрам. Насыпаю льняных семечек и ставлю чистую воду. Тихонечко стучу по дну коробки когтем, и жёлтенькие, рыженькие и смоляные комочки начинают клевать зёрнышки, – Теко́ заулыбался при воспоминании о своих подопечных.

– Если ты позволишь цыплёнку вылупиться самостоятельно, он будет сильной птицей, если же всковырнёшь скорлупу до срока, до либо убьёшь птенца либо отнимешь львиную долю его здоровья. Поэтому нужно, чтобы и дети рождались естественным способом, а не кесаревосечением. Береги будущую супругу от врачебной ошибки, – подытожил прадед.

Семья прадедушки и прабабушки радовала тигрёнка. Из многочисленной родни они были единственной по-настоящему любящей друг друга парой. Муж часто говорил с женой даже после её смерти. Не из-за маразма, а потому что она была его истинной спутницей… Без прабабушки департамента “Открытий”, основателем которого являлся прадед, не существовало бы. Она полностью вела быт, растила двух дочерей, мастерски шила одежду и рачительно распоряжалась финансовыми средствами. Благодаря женской смекалке, они жили просто, но хорошо. Прабабушка научила Теко́ вязать. Ребятёнок мастерил из светло-молочных плотных ниток маленькие кофточки для давнишней маминой куклы, игрушечной тигрицы с зелёно-жёлтыми глазами, и пришивал к кукольным нарядам маленькие пуговки на ножке. Прабабушка обучила Теко́ штопать, зашивать порванное и беречь вещи. Также она собственноручно изготавливала тигрёнку одежды, подчёркивающие стать мальчика, проявившуюся с самого детства. Рядом с прабабушкой Теко́ чувствовал себя самым симпотным! (Будучи взрослым, достаточно было окунуться в эти воспоминания, и самооценка парня, которую периодически пробовали пошатнуть, взлетала до небес! Сия психологическая уловка являлась прекрасной медитативной практикой в те дни, когда Теко́ приходилось с боем отстаивать право работать в департаменте “Открытий”.) Мальчик смотрел на пожилую тигрицу и говорил, что она самая красивая, та отвечала, что старая, но Теко́ пропускал мимо ушей сии слова, ибо маленькое сердце разрывалось от симпатии, тем более ребёнок считал старость подарком генетики и витаминного салата: “Прожить долгую жизнь – это же так здорово!” – размышлял он. Рядом с тигрёнком прабабушка отворяла уголки своей души. Когда ему было пять лет, взрослая тигрица расстроенно произнесла вслух:

– Так жаль, что младшая дочь не общается со мной!

– Зачем она тебе? У тебя же есть я! – отозвался крепыш, подняв глаза. Он сидел у ног прабабушки и перебирал ворохи тесьмы, целый сундучок атласных лент, которыми обшивался ворот его одежд. Взрослая тигрица улыбнулась, а чуйка подсказала Теко́, что на сердце прабабушки потеплело, и он задал вопрос только для того, чтобы укрепить искру возникшего ощущения участия. – А зачем вы с прадедушкой так много читаете?

– Ты хочешь, чтобы у тебя были сумасшедшие прадед с прабабкой? – отозвалась пожилая женщина волевым голосом.

– Нет, – мигом среагировал мальчик.

– Вот поэтому мы много читаем, – резюмировала мудрая тигрица. Прадедушка и прабабушка сохраняли ясный ум всю жизнь, они считали, что преклонный возраст – не является поводом поехать кукухой. Благодаря им, Теко́ не пугала старость, он боялся пройти не свой путь, поэтому гнал прочь лишнее. У прабабушки мальчик выучился и терпению. Однажды он решил проверить, где расположена граница её выдержки, для этого ребятёнок принялся монотонно лялякать, надеясь, что бесконечное повторение одного и того же выведет из себя пожилую тигрицу, но сколько бы ни старался, женщина продолжала спокойно вязать. В тот момент тигрёнок решил: “Терпение – обфонарительное качество личности! Я смогу переиграть многих, если дождусь пока они выдохнутся, устав гнать пургу в мой адрес!”

Двустороннее зеркало сформировалось окончательно, и сквозь него на Ло́твон обрушилась какофония звуков человеческого мира. Статный балагур, улыбаясь приятным воспоминаниям, медленно выплыл из прошлого: “Каким бы радостным оно не являлось, ушедшее способно утопить, ибо оно мертво”, – парень посмотрел на Гле́нду, олицетворяющую счастливое настоящее. Исследователь зафиксировал на запястье гнуткий браслет, вытянул из него крепкую нитку с острым наконечником, оплёл ладонь, закрепив конструкцию на когте, обмакнул в драгоценные чернила получившееся пишущее перо, позволяющее записывать с увеличенной скоростью и являющееся личным изобретением Теко́, и подумал: “Смерть неизбежна, но я помню о ней и не помню одновременно, следовательно сегодня мы – союзники!”