Белая королева

Невероятно мелодичный, пронзительный и печальный роман, который очень попал в настроение.

Путешествие по граням удивительного мира, магического и одновременно очень реального.

История полифонична – мы слышим несколько голосов, несколько сказок, очень здорово и сильно соединённых в финале – в первую очередь темой книги. Если пытаться сформулировать без спойлеров, для меня этой темой стала истинная суть сказок, легенд, любых историй, ставших фольклором, и та… сила, которую эта суть, то понимание, что есть в этой истории, во всех этих историях, может нам принести. Сам жанр ретеллинга здесь воплощён очень сильно и вдумчиво, покоряет не только красота, но и сплетение смыслов.

А если говорить об этой центральной теме со спойлерами (не могу не сказать, слишком уж это показалось важным),

Красота мира, как и красота языка, тоже совершенно меня пленила. Это настоящая музыка, образы, которые она создаёт, расцветают перед глазами, остаются в памяти. Умирающие розы, бал фэйри, колдовство яблоневых дев, девочка в алом плаще на пути к алтарю, печальный волшебник и его лисья королева, и, конечно, маленькая леди-Дрозд, её брат-музыкант и прекрасная виновница всех событий -- всё это западает в память. Обязательно буду рисовать по этой книге.

Больше всего, пожалуй, мне понравилась здешняя история Красной Шапочки – слова, которые она произносит в конце, правдивые, в чём-то суровые, но целительные – как и вся эта книга. Другие сказки тоже прекрасны, но это прямо моё-моё. И, конечно, очень мощной получилась центральная линия. Печальный голос Кая, его осознание мира, выбор, который он делает… и тот, который делает Герда. Очень больно и очень круто.

У книги ещё много секретов, о которых хочется сказать, но больше хочется, чтобы вы открыли их сами. Обязательно почитайте, мне кажется, это именно та история, которая может очень поддержать в том времени, где мы все оказались.

Спасибо автору за прекрасную книгу и возможность познакомиться с ней пораньше!

Екатерина Звонцова говорила о том, что эту книгу стоит читать в личные тёмные времена, и в глобальные тоже. Анна Петелина писала, что «Белая Королева» оказалась гораздо большим, чем просто ретеллинг.

Я не могу назвать себя той, кто любит ретеллинги (что интересно, к определению «кавер» у меня совершенно иное отношение). К уловимому стыду своего преданного не очень доброй сказочнице сердца, я продолжительные секунды разворачиваю «Белую Королеву» под разными углами, не сразу решившись ступить на зимнюю тропу, пройдя которую уже не буду прежней.

И всё же я позволяю надеть себе на шею хрустальную шестиконечную звезду на тонком серебряном шнурке и последовать за её мелодичным зовом, за безымянной, но носящей известное имя героиней и её не по-джентельменски мудрым наставником.

Лёгкая подвеска каких-то пару мгновений спустя преображается: это уже не звезда, а охлаждающее ледяными осколками колье цвета величественного севера, отражающее блики от коварного зимнего солнца… или от солёных дорожек, медленно стекающих по замерзшим от холода щекам.

Звуки музыки, что плавно выскальзывают из-под умелых пальцев молодой пианистки, набирают свою колдовскую силу очарования, и вот в моих глазах селятся отголоски царственного узорчатого инея. Я знаю, как играет сказочница, и всё же баллада о Белой Королеве достигает самых глубин того, что надрывается почти каждый раз, когда ещё один сказочный герой начинает свою мёртвую быль, в которой буквы становятся острыми наконечниками ледяного кинжала, беспощадно вспарывающего вены того глупца, кто желал получить могущество бесплатно.

Эта баллада не похожа ни на одну из знакомых мне ранее: ты сидишь в серебристом лесу в неглубоком сугробе, освещённый тусклым сиянием лунного блика, и слушаешь гулкий перезвон колокольчика, чьё эхо проникает сквозь блестящие ледяные стволы, каждый из которых делится своей собственной жестокой сказкой.

В твоих руках шлейф тончайшей работы платья цвета льдисто-голубого пламени, его лиф украшают мириады хрупких бриллиантов, а ты трепетно ждёшь вкрадчивого и немного опасного голоса по ту сторону холма. Ждёшь так же, как и боишься. Потому что знаешь: за всё приходится платить, а твоё выздоровление вымощено дорогой боли и погружения в самые потаённые и мрачные уголки твоей собственной души.
Позади тебя раздаётся тихий шорох, но ты не оборачиваешься, догадываясь, чья рука невесомо опустится на твоё плечо. Рука той, кто научит тебя равнодушной и холодной мудрости, рука того, кто откроет тебе все тайны колдовского мироздания, рука той, кто напомнит тебе про долг и честь воина, рука того, кто напоёт тебе про печальную струну, что обрывается тьмой…

Я боюсь дышать глубже, чтобы не спугнуть хрупкое откровение, изящным мостиком протянувшееся между мной и следующим рассказчиком, чья история посвящена не мне, но звучит в моём присутствии. Я напрягаюсь, когда отцовская чародейская ладонь тянется вперёд в слишком понятном, давно забытом и скрыто желанном жесте — и понимаю, почему безымянной героине было сложно сдержать слёзы. Понимаю, вероятно, лучше неё самой.

Я смотрю сквозь рассеивающие разноцветный свет оконные витражи нового королевского замка, историю которого я знаю… и которую мне ещё только предстоит узнать. Я переворачиваю следующую страницу книги, что пришла ко мне из мира Людей Холмов и что наверняка затребует плату за то, чтобы узнать очередной секрет. Плату поджатыми губами, холодком, пробежавшим по коже, знакомой влагой в помутневших глазах и пропущенным ударом хрупкого, но сильного сердца. Плату пониманием, что не всех чудовищ можно победить, и принятием, что «хороший конец» не равен «и жили они долго…».
Я очень быстро влюбляюсь в Белую Госпожу, господина Чародея и деву в алом. Я останавливаюсь на последней строчке, задерживаюсь на дате, что подчёркнута ниже, и ненадолго цепляюсь взглядом за… то, что, может быть, коснётся моего тела, если я вдруг решу посетить сказочное собрание в день весеннего равноденствия. Впрочем, я уже всё решила.

Спрашиваешь, советую ли я тебе «Белую Королеву»? Честно, я не знаю. Екатерина Звонцова говорила о том, что эту книгу стоит читать в личные тёмные времена, и в глобальные тоже. Но я не знаю, хватит ли тебе сил и смелости, чтобы пройти этот путь до конца. Анна Петелина писала, что «Белая Королева» оказалась гораздо большим, чем просто ретеллинг. И это неоспоримо.

Но помни — пройдя чародейскую тропу, твоя душа уже не будет прежней.

Вечная любовь. Бесконечная преданность. Легендарная Евгения Сафонова.

Однажды в фейврале ко мне приехала книга. Я положила её на тумбочку у кровати и неделю смотрела на неё, с трудом отводя взгляд, но не решаясь открыть. Она завораживала меня ледяным блеском обложки, инеевым росчерком названия, снежным шорохом страниц и тем немногим, что я о ней знала. Под обложкой цвета зимних сумерек перешёптывались сказки, известные каждому — но никому не знакомые. На излёте фейвраля я решилась открыть её.

…с первых строк я провалилась в прорубь. Там было холодно и колко, пальцы пощипывало от мороза — и от прикосновения к сокровенному. Смех рассыпался ворохом красных листьев, золотая нить скользила в пальцах, тускло поблёскивая; туман обвивал плечи белёсыми змеями, эхо таяло в хрустале. Я шла вслед за героями по осколкам и розовым шипам, по шуршащим камням и тонкому льду; я заглядывала в бронзовые зеркала и витражные окна; я меняла маски и теряла их с последним ударом часов.

«Белая Королева» увела меня в страну, где время течёт иначе, сотканное из историй и песен — и уверяю, я провела там гораздо больше двух дней, прошедших в мире людей.

«Белая Королева» говорит языком старых сказок. Слог её — точно жемчужная нить. Он шуршит колдовским шёлком, распускается самоцветами, переливается кристальным источником на границе миров и времён. В этой книге нет имён, кроме одного — её собственного, — но есть образы, на которые душа отзывается трепетом. Словно с каждой строкой, с каждым шагом по исчезающей тропе пробуждается что-то, столетиями дремлющее в нашей крови, в темноте по ту сторону сознания.

«Белая Королева» говорит о чудесах и чудовищах, о вере и верности, о любви и справедливости, о выборе и последствиях выбора. «Белая Королева», при всём обилии масок, не прячет истину за розовым дымом, не прикрывается формулой «и жили они долго и счастливо». Она посыпает раны ледяной крошкой и сшивает морозными иглами. Она укрывает плащом и подхватывает, стоит оступиться. Она баюкает боль, и льёт бальзам утешения, и с каждой страницей открывает всё больше секретов.

И когда в сиянии новорождённого зимнего рассвета, с последним поворотом Колеса, все маски падают к твоим ногам, ты остаёшься стоять в целительной снежной тишине, глядя, как герои уходят от тебя в свой прекрасный и яростный мир.