Пролог. Ненависть в моей душе

Я ненавижу людей. Эти отвратительные создания думают только о себе. Их не заботит никто вокруг. Вся жизнь крутится вокруг того, чтобы заработать на кусок хлеба и унизить кого-нибудь, кто слабее. Я их ненавижу. Ненавижу за слабость, за неумение отвечать за свои ошибки, за жестокость, за неспособность бескорыстно помогать, за жадность, за все то, чего была лишена в детстве. Я ненавижу сальные взгляды мужчин, когда они смотрят на меня. Я ненавижу откровенное презрение в глазах женщин, считающих себя лучше. Ведь они – ЛЮДИ!

Я ненавижу людей.

Разве кому-то важно, что творится у меня в душе? Нет, ведь тем, в чьих жалких душонках едва теплится огонь, совершенно безразлично все, что не касается их самих.

Четыре года я пыталась убить в себе эту ненависть. Четыре года делала все, чтобы не стать похожей на них.

Но я не человек. У меня есть оправдание для всего, что может испытывать моя душа.

И все же, чего бы я не желала, к чему бы не стремилась, убить эту ненависть, поселившуюся так глубоко, что она уже стала частью души, я не смогу. Да, однажды человек, лишь один в целом мире, к кому я испытываю иные чувства, сказал мне: «Единственное, что может уничтожить ненависть в душе – это любовь в сердце». Но для нас двоих этот путь уже был закрыт.

Я не хуже и не лучше людей. Я почти человек. У меня есть мечты, ради которых я живу. У меня есть секреты, которые я никому не раскрою. Есть то, что люди, окружающие меня, не примут и не поймут. Есть те, кто думают, что знают обо мне все, не зная ничего. Но они не смогли бы улыбаться мне, откройся правда о том, кто я на самом деле.

В целом, я не отличаюсь от людей.

И, наверное, именно за это их ненавижу.

Глава 1. Я хочу учиться!

Если меня спросят, что я не люблю в своей работе, то я без малейшего сомнения отвечу, что людей.

Уже почти год как я работаю в таверне господина Гухулдуса Лохматого. Очень примечательная личность, скажу я вам. Во-первых, я совершенно точно не могу сказать, какой он расы. По-моему, в его родословной потопталось не меньше, чем с полдюжины рас, и без сомнения там были и гоблины, и тролли, и, демон его знает, кто еще, но вот точно не демоны. В общем, не хилый такой мужик, ростом метра два с половиной, серой с зеленоватым оттенком смуглой кожей, жгуче-черными волосами и обаятельной улыбкой профессионального маньяка-убийцы.

Женат он никогда не был. Ну, это-то и понятно, про внешность промолчим, он красавчик, но характер. Такую взрывоопасную смесь еще нужно было найти и очень при этом постараться. Но больше всего я любила его за отношение к служащим. Для меня и остальных девчонок-служек он был и старшим братом, и отцом, и защитником, и советником. К нему можно было прийти с любой проблемой, и он бы обязательно разобрался. Вот только я никогда не злоупотребляла его добротой. И не потому, что стеснялась, на это были совершенно иные причины.

Сама таверна была крайне респектабельным местом. Конечно, у нас не собирались самые богатые и знаменитые жители города, но и откровенное отребье соваться побаивалось. Хотя тут была причина и помимо самого Гухулдуса.

Так вот, заходили к нам и рабочие после смены, и лавочники на обед, забегали студенты и профессора Университета, крупнейшего образовательного учреждения нашей страны.

Звякнул колокольчик, и рядом прошипела что-то отнюдь не лестное Сара, принимавшая сегодня заказы у посетителей.

– Ба! Смотрите, кто это у нас тут, вытирает мои плевки!

Этот ненавистный голос я узнаю везде. Сейчас же главное не обращать внимания на то, что творится у меня за спиной.

– Да, она тупая.

Еще один голос, на этот раз женский.

У вас когда-нибудь бывало, что вы встречаете человека, и с первого взгляда между вами возникает лютая ненависть?

Я подняла голову и обернулась. Да, так и есть, сладкая парочка, Франса и Парвил Дюли, богатенькие детишки бедного папочки. Бедного не потому, что у него не было денег или страдал разумом, а потому, что разрешал своим убогим детишкам абсолютно все. Господин Дюли был известным ювелиром, который, разбогатев, женился на первой красавице нашего квартала. Меня же всегда интересовал вопрос, как скоро он понял, какую ошибку совершил? Потому что понять – он понял, и хоть разводиться с ней не стал, но вместе они не жили много лет. Слишком уж раздражающей особой была госпожа Дюли. Коктейль из высокомерия, снобизма, эгоизма и глупости, который она выплескивала на всех, с кем ей доводилось встречаться. Вот и не выдержал несчастный ювелир и отселил супругу, положив ей немалое, как говорили, содержание. А вот сладкая парочка «красавица и чудовище» жила с ним и портила кровь не только обитателям квартала ди Сюри, но и, наверное, всему городу.

– Что уставилась? – взвизгнула Франса. – Уродина-поломойка!

Ожидать от нее других слов я бы и не стала. Вновь опустилась на колени и продолжила оттирать пятно с деревянного паркета. Бурое, скорее всего, это была засохшая кровь, хоть и странно, откуда она могла здесь взяться. Драки у нас хоть и случались, но были достаточно редким явлением.

– Ты! Я с тобой разговариваю, – снова провизжала она.

– Я не слышала, чтобы со мной кто-нибудь разговаривал. Как свинью режут, слышу, – я округлила глаза и даже прикрыла ладошкой рот в притворном ужасе. – О, демоны, это ты так говоришь?

Ее брат заржал. Ничего не скажешь, родственники они те еще, любовь так и брызжет во все стороны. И прозвище свое они не зря получили. При маме-красавице они должны были бы быть, по крайней мере, не уродами, но высшие распорядились иначе. То есть, Парвил действительно занимал не одно девичье сердечко. Светловолосый, с полными губами, каким-то детским личиком, он покорял с первого взгляда. А вот со второго от него хотелось бежать подальше. Его сестренка тоже была блондинкой, но структуру ее волос не брала никакая косметическая магия, и они висели завитыми серыми патлами, обрамляя круглое лицо с маленькими глазками и непропорционально крупными губами.

– Ты, заткнись, – зыркнула она на него. – А ты, поломойка, новость, небось, слышала? И теперь завидуешь нам.

– Я вам? – вот уж чего отродясь не испытывала. Да и какая такая новость может вызвать у меня зависть, даже придумать не могу. Все, о чем я мечтаю, намного выше приземленных мечтаний этих двух индивидов.

– Мы с братом поступили в Университет магии. Ясно тебе, поломойка?

В глазах потемнело. Я работала на износ, чтобы насобирать денег для оплаты обучения. И я всегда знала, что у меня есть дар, но даже при этом боялась, что меня не примут. Но боялась по совершенно другой причине…

А они? Неужели поступили только потому, что у их отца есть деньги и связи?

– Тиш-ше, – у самого уха раздался тоненький голосок. – Успокойся. Дыши ровнее, иначе все тут разнесешь, а от меня толку мало, стольким я память подправить не смогу.

Вдох-выдох. Я на берегу реки, и ее воды уносят от меня все плохое. Я ведь знаю, что они пришли позлить меня и унизить, но это не имеет никакого значения. Завтра последний день вступительных испытаний, и у меня как раз наберется нужная сумма, чтобы оплатить первый год. На бесплатное обучение мне, к сожалению, рассчитывать не приходилось. Все будет так, как должно. А мне нужно успокоиться и перестать принимать близко к сердцу слова всяких уродов.

– Я рада за вас, – мой голос звучал спокойно и даже радостно, словно я действительно испытывала эти эмоции.

– Правда? – неужели Франса действительно ожидала, что я расплачусь и убегу? Она недоуменно перевела взгляд на брата и продолжила. – Тебе все равно там не учиться. А если вдруг и поступишь, я тебе жизнь испорчу. Запомни это, поломойка.

Да уж, если бы взглядом можно было вылить на меня помои, то я бы уже захлебнулась. И как только земля носит таких идиотов? Ее брат закатил глаза, когда она понесла свою богатенькую тушку к выходу, и двинулся за ней. Порой мне кажется, что он умнее, чем хочет казаться, и таскается с ней, чтобы посмеяться. И скорее всего, именно над ней.

– Я горжусь тобой, – произнес голосок у уха. – Давай заканчивай и пошли домой, кушать очень уж хочется.

Я хмыкнула. Этот проглот мог бы разорить кого угодно.

Пятно на полу стало меньше. Его бы попытаться отмыть с помощью магии, но вокруг было слишком много посторонних, которым ни к чему знать, что я умею. Гух не обидится, если я закончу потом.

– Сара, я на перерыв.

Симпатичная гномочка лишь махнула на меня рукой. И я, и она прекрасно знали, что все, что я тут делаю лишь прикрытие. Да, для всех я обычная поломойка, и платят мне соответственно. Но то, что Гухулдус относится ко мне почти по-родственному, тоже не было тайной. Я сирота, и многие считали, что он просто взял надо мной шефство, на правах старшего родственника. Смешно сказать, но мало кто знал, что ему уже за сотню лет.

Я остановилась перед большим зеркалом, за которым спрятался переход в проулок. На меня смотрела уставшая девушка с большими глазами цвета болотной зелени. Это не я так назвала, а Тыр. Он вечно придумывал эпитеты для моей внешности. Но, если честно, я была ему за это бесконечно благодарна, нет ничего лучше, чем слышать комплементы в свой адрес. Глаза, как болото, затягивали в свою глубину, топили в ней. Тоска, трясина из того, что было и того, что будет. Зеленые глаза как у ведьм из сказок. Мне на роду написано было стать такой, какой была. Да, истинная темная. Во мне текла кровь демонов Нижнего мира, может лишь капля, но… я была демонессой. Той, кого люди Верхнего мира боялись и ненавидели. Конечно, в последнее время, лет как уже пятнадцать, после открытия границ и множества мирных договоров, отношение стало меняться, но все же… Если бы та же Сара узнала, какой я расы, она стала бы меня сторониться. И дело не во мне. Предрассудки сильны у любой расы. Демонов боялись за непредсказуемый, злобный, зачастую жестокий характер. И тем более странным казалось, что я не взяла ни одной из этих черт. Кем бы ни были мои родители, я должна была бы быть им благодарна. Хотя бы за человеческий характер и поистине людское отношение к жизни.

Мои черные волосы растрепались, выбились из косы. Несколько прядок даже упало на лицо. Ну вот, они опять начали краснеть. Сколько себя помню, мои волосы выдавали, кто я на самом деле. Они жили своей жизнью, меняя цвет в зависимости от моего настроения или здоровья. Отличный показатель. Издалека сразу видно, кто я. Кровь демонов во всей своей красе. В детстве я даже пыталась отрезать покрасневшие кончики, но это было совершенно бессмысленно – цвет появлялся снова. Тыр говорил, что это как знак принадлежности к высшей касте. Не знаю, глупость. Но последние года три, наверное, меня эта проблема уже не так волновала. Первое, что мы с Тыром изучили – высшие иллюзии, и теперь я всегда была самой обычной человечкой. Ну, может не совсем обычной, я все-таки по красивее некоторых буду.

– Что замерла? – недовольно пробурчал Тыр. – Шевелись, я наложу иллюзию. Давай же.

Он был единственный, кому я верила безоговорочно.

В переулке было уже сумрачно, на отдых у меня оставалось совсем немного времени. Я прошла по нему до конца и вышла на широкую трактовую улицу, ведущую, как к королевской резиденции, так и к Университету. Но мне не нужно было в ту сторону, еще не время. Пока что я просто перешла ее, уворачиваясь от мчащихся всадников, карет и торговцев с лотками. На другой стороне был еще менее заметный проулочек, ведущий к дешевым домам, где за малую плату можно было снять жилье. Там-то я и жила последний год, в страшном с виду, обшарпанном двухэтажном каменном здании. Я привыкла к скрипучим лестницам, к вечно гуляющим сквознякам, к шумным соседям и… одиночеству. Нет, со мной всегда был Тыр, но… Тыр – это Тыр. Мой друг, моя единственная семья, мой учитель и просто самое дорогое существо в целом мире. А иногда так хотелось, чтобы рядом был кто-то, кто может обнять и утешить, просто сказать «не волнуйся, я все решу», рядом с кем мне не придется бороться за свою жизнь, за будущее. Кто-то, кто будет смотреть на меня с любовью…

Я открыла дверь, вдохнув знакомый запах пыли и трав. Для всех я ушла на перерыв, но и Сара и Гух, да и остальные девочки знали, что теперь не стоит ждать меня раньше утра. Нет, обычно я возвращалась и продолжала работу, но сегодня был особенный день. До заката у меня была еще пара часов, нужно было проверить, готовы ли зелья, без которых я завтра просто не смогу встать с постели.

Раздался щелчок, и дверь закрылась. Тыр среагировал моментально и тут же принял облик, к которому привык за эти годы. Размазанная красная тень промелькнула от меня в сторону, и на кровати развалилась крупная ящерица, сплошь покрытая золотисто-красной чешуей, с красным же гребнем по всей длине спины и треугольником на конце хвоста.

Он закатил свои янтарные глаза и смешно потянулся.

– Есть будешь, недодракон?

– Спрашшиваешшь, – он вытянулся, меняя форму. Теперь Тыр стал больше походить на человека и мог сесть рядом со мной за стол.

Он всегда это делал, особенно во время обеда, наверное, чтобы я так остро не чувствовала свое одиночество и непохожесть на остальных. Уж он-то явно был особенным и гордился этим.

Я выставила на стол хлеб и похлебку, что осталась со вчерашнего ужина. Если сегодня все пройдет отлично, то возьму у Гуха целый кусок мяса. Побалую себя жарким. Тыр неуловимым движение смел все со своей тарелки и преданно уставился мне в глаза.

– Скажи, – в этой своей форме он не шипел, и был меньше похож на того Монстра, что пугал меня в детстве. – Если ты сможешь завтра пройти испытания, ты больше не будешь работать на Гухулдуса?

– Тыр, ты же понимаешь, поступить – это полдела, нужно учиться, стараться, чтобы не вылететь. Чтобы стать лучшей… А на это нужны будут деньги.

– Там платят стипендию…

– Которой хорошо, если хватит не умереть с голода.

– Я могу делать зелья, а ты их продавать.

– У меня нет лицензии травника. Сам понимаешь, без нее любой страж может отправить меня в каталажку и будет прав.

– Пусть Гухулдус поможет, у него же много знакомых в теневой сфере. Или Шарз, он немало получает с тебя, – продолжал упрямствовать Тыр.

– Ты же не хотел, чтобы я с ним работала, – я прекрасно знала, о чем мне говорит Тыр, но упорно делала вид, что его не понимаю. Он всегда беспокоился за меня, и даже сейчас я чувствовала себя виноватой за его тревогу.

– Я не хочу, чтобы однажды ночью тебя убили! – взорвался он. В круглых янтарных глазках дракончика появились слезы.

– Я осторожна, да и ты всегда меня страхуешь. Не беспокойся. Обещаю, – я не могла смотреть на его слезы. – Хочешь, я тебе пообещаю, – Тыр с надеждой посмотрел на меня. – Это будет последний раз, когда я выйду на арену.

– Правда?

– Да, обещаю тебе.

Он оживился и даже стал ярче. Вот по кому отлично видно, какое у него настроение. Я же спокойно доела, пытаясь успокоиться. Шарз знал, что, скорее всего, это будет мой последний бой, а, значит, он придумает для него что-нибудь особенное. Я не боялась, кого бы он ни нашел, я смогу справится.

– Рина, – Тыр растекся передо мной, словно лужица молока.

– Нет.

– Ты же не знаешь, о чем я попрошу.

– Знаю. Ты всегда просишь одно и то же.

– Тогда почему нет?

– Тыр, я…

– Я в панике, – его глаза стали огромными. – Давно так сильно за тебя не боялся. Позволь мне быть рядом. Я не буду вмешиваться. Превращусь в комара или блоху и буду тихонечко сидеть где-нибудь у тебя в волосах.

Чему-чему, а доверять предчувствиям Тыра я уже научилась. Они не раз спасали нам жизнь, еще в те времена, когда приходилось жить на улице, прячась от Стражей и воруя еду, чтобы не ложиться спать голодными. Всего лишь несколько лет, которые научили никому не верить. Красивая девочка, тогда еще полукровка на невольничьем рынке могла принести ее хозяину немало золотых монет.

Я же за все эти годы научилась не спрашивать, откуда у него появляются предчувствия, потому что Тыр никогда не говорил мне этого. Иногда мне казалось, что он и сам не знает. Почти всю мою жизнь он был рядом со мной – Монстр из детских кошмаров, готовый отдать за меня жизнь, если это понадобится. Тот, кто успокаивал, когда я плакала, и смеялся вместе со мной. Единственный друг в целом мире.

– Хорошо, сегодня пойдешь со мной.

Он взвился под потолок с негромким радостным воплем. Ладно, порадую букашку, тем более, что и меня тревожит мой последний бой.

Сегодня я одевалась тщательнее, чем обычно. Кожаные брюки и жилет я купила со своего первого заработка у Шарза, чтобы соответствовать соперникам и зрителям. Да и просто, чем лучше я выгляжу, тем больше звонких монет будет ждать меня к концу поединка.

Сняла иллюзию и поморщилась. Слишком сильно разнервничалась, и теперь волосы почти горели красным на ладонь ниже затылка.

– Распусти, – посоветовал Тыр.

Что ж, дельный совет. А ведь волосы у меня совсем человеческие – густые и чуть вьющиеся. Хотя, что я могу говорить, настоящих демонов я вблизи не видела, только полукровок, их в моем родном городе было предостаточно. Все-таки жить рядом с выходом в Нижний мир довольно обременительно.

Легкое заклинание, и волосы сложились в простую, но эффектную прическу, открыв лицо, и волнами падая на спину. Спасибо библиотеке города Ка́рас за безвозмездный дар в копилку моей мудрости. Сколько книг из этой сокровищницы знаний осело у меня! Легкий макияж, все равно его не будет видно, и я готова.

– Ты бы блузочку другую надела, – еле слышно пробурчал Тыр. Я приподняла бровь. – Красную, так эффектнее будет.

В подвал таверны Гухулдуса вошла невысокая девушка, на первый взгляд казавшаяся хрупкой как стебелек элеверы. Худенькая, кажется, слегка нажми и сломается, но элевера не зря символ стойкости. Поля с этими ярко-красными цветами словно парят в воздухе, такой тоненький, чуть толще конского волоса, у них стебель. Но сломать его мало кому под силу. Говорят, что, когда открылся проход в Нижний мир, к демонам, первое, что попало к нам – эти цветы. И что там, внизу, их практически обожествляют. Легенда, но мне нравится думать, что я похожа на этот цветок, и никаким невзгодам меня не сломать.

Из-за шнуровки, стянувшей талию, грудь казалась выше и пышнее, привлекая к себе внимание. Да, в этом Тыр был прав, так было намного лучше. Да и цвет только подчеркивал экзотичную внешность. Зеленые глаза стали ярче и больше в обрамлении пушистых, подкрашенных ресниц. И самая любимая часть меня – губы, розовые, чуть блестящие от жемчужного блеска, на который я потратила почти полный золотой, нижняя чуть полнее, наверное, из-за дурацкой привычки в задумчивости прикусывать ее.

Сегодня я почти была собой. Такой, какой мечтала стать. Раскованной. Бесстрашной. Смеющейся над опасностями и презирающей слабость.

В подвале был один из многих переходов в городские катакомбы – пристанище всего преступного мира. Даже Стражи не осмеливались появляться здесь в одиночку. Но я знала, куда идти, как и то, что здесь меня никто не тронет. Подземный город, ничуть не уступающий городу наверху, Ирате, второму по величине в королевстве.

– А вот и Кровавая Кара! – взревел Шарз.