– Я б не отвлекал, милорд, только предупредить хочу – к вам завтра явится один человек, которого вашей милости желательно бы было принять.

Фадрик, не знавший никого во Фрисме, кто мог бы навязать ему свое общество, не стал скрывать удивления.

– Что за человек, Рой? К нам кто-то прибыл из столицы?

– Вроде того, милорд, вроде того, – кастелян огорченно вздохнул и без приглашения уселся в кресло. – Тут такое дело…

В ту ночь Фадрику долго не удавалось заснуть. Сладко сопела Рейна, уткнувшись носом в подушку, чистые прохладные простыни приятно пахли розой, тишину на улице не нарушал ни один звук, в спальню не проникал посторонний свет… ему не спалось. Мешало раздражение, тугой пружиной свернувшееся в груди и грозящее вот-вот вырваться наружу.

Он достаточно знал о реформах своего короля, чтобы относиться к ним с неодобрением. В глубине души он прекрасно понимал причины этих реформ, но вот смирить благородный норов знатного человека не мог. Впрочем, не он один за глаза поносил Линеля и его эдикт, предписанием которого создавалась тайная служба под руководством любимчика короля – Байярда Зольтуста.

Знать выводило из себя не столько то, что за ними будет кто-то наблюдать, сколько сама оторванность службы от двора. Одно дело, когда по распоряжению короля на твою землю идет наводить порядки равный тебе благородный лорд. Совсем другое, когда ты должен давать отчет безродным выскочкам. А именно из безродных выскочек и состояла королевская служба. И возглавлял ее также безродный выскочка.

Теперь один из таких выскочек появился и во Фрисме.

Он приехал с месяц назад и первым делом явился к Рою. Представился, предъявил кастеляну грамоту с самой что ни на есть подлинной королевской печатью и затребовал дом для размещения своей службы. То есть, себя.

Рой не осмелился возразить, и Эффсину Шарху выделили небольшой домик в центре, в двадцати минутах ходьбы от жилища самого Фадрика. Первое время соглядатая было не слышно и не видно, лишь из окна его кабинета то и дело вылетали голуби, а потом Шарх принялся то и дело появляться в поле зрения Роя. Доходили слухи: человек Зольтуста бродит по городу, мало говорит, но много спрашивает.

Словно незримое, но внимательное око раскрылось в небе над Фрисмом.

А день назад безродный выскочка вновь явился к кастеляну и вежливо осведомился, не изволил ли приехать благородный лорд Молдлейт. Услышав отрицательный ответ, он только усмехнулся и велел передать, что в случае прибытия лорда немедля же поспешит засвидетельствовать ему свое почтение.

А Фадрик весьма желал бы избежать подобного почтения. И в случае чего твердо решил: если этот невесть что возомнивший о себе простолюдин осмелится явиться к нему на порог, он поступит так, как поступил бы его отец.

А лорд Уолдер просто спустил бы собак.

В доме Молдлейтов не любили завтракать рано. По усвоенной еще от отца привычке юные лорды начинали свой день с работы. Линнфред обычно шел на конюшню или ристалище, Даггард либо составлял ему компанию, либо наведывался в арсенал. Фадрик садился за письменный стол. Первые, самые ранние часы утра он посвящал чтению и письму. Женитьба не изменила его привычек – Рейна предпочитала подстраиваться под мужа, поэтому время, когда семья собиралась за столом, приходилось обычно на девять-десять утра.

Так было и сейчас.

Фадрик, пол ночи проведший без сна, чувствовал себя утомленным. Даже утро, на редкость ясное и чистое, не поправило его настроения. Еще и в столовой, проветренной перед завтраком, стоял холод. Одно из окон до сих пор было приоткрыто. Хорошо хоть, трудовые запахи Фрисма до центра города не долетали.

Рейна, умиротворенная, утепленная шерстяным пледом, мечтательно улыбнулась супругу.

– Я позвала твоего кастеляна, ты не против?

– Ничуть, – Фадрик улыбнулся. – Тебе тут нравится?

– Очень. Лучше, чем в столице. Знаешь, здесь я чувствую себя свободной.

Вошел Рой, и Рейна обратилась к нему:

– Знаете, эр Алмулби, я только что говорила мужу, как мне нравится Фрисм.

– Приятно слышать, миледи, – дождавшись приглашающего кивка, кастелян уселся за стол, служанка немедленно поставила перед ним вареные яйца. – Фрисм – дом лорда Фадрика, не Сильвхолл, если кого-то интересует мое мнение.

– Он большой? Я имею в виду город.

– Не очень, миледи. За пару часов обойдете. Всего один храм – для всех Пятерых сразу, одна торговая площадь. Много мастеровых, тут гильдии большую силу взяли, да… Я тут, признаться, намучался без милорда Фадрика держать их в узде…

Рейна слушала пространную болтовню кастеляна, улыбаясь. Она выглядела свежей и счастливой, и Фадрик, откинувшись на стул, с удовольствием наблюдал за ней: за тем, как она ест, аккуратно поднося ко рту ложку, как отламывает хлеб, берет масло. Казалось, умиротворение на несколько минут снизошло на столовую с находившимися в ней людьми…

– Лорд Фадрик, – в столовую вошел слуга, – вас человек спрашивает. Эффсин Шарх.

Умиротворение растрескалось, посыпалось, опало ошметками. Рейна вопросительно взглянула на мужа. Рой Алмулби, усиленно жевавший, громко сглотнул.

– Я предупреждал вас, мой лорд…

И Фадрик разозлился. Вот так всегда, стоит немного успокоиться, свернуть на ровную дорогу жизни, как находится кто-то, вторгающийся в твой быт, вскакивающий в твою жизнь не спешиваясь! Будто право на это имеет!

– Скажи ему, чтобы шел вон, – промолвил Фадрик. – Лорд занят и не намерен его принимать.

Но только слуга развернулся…

– Погоди! – Алмулби выглядел встревоженным. – Милорд, не следовало бы! Не такой это человек, чтобы запросто его отсылать!

– Не такой человек? – Фадрик едва сдерживался, чтобы не закричать. – А какой это человек, эр Алмулби? Может быть, это благородный лорд вроде меня? Нет? Молчите, эр? Кто, я спрашиваю, кто этот человек вообще такой, если позволяет себе появляться в моем доме незванным?

– Никто, милорд, – смиренно пробормотал Алмулби. – Совсем никто. Но он опасен – за ним стоят сильные люди. Сам король за его спиной. Всеми пятью богами прошу вас, не ссорьтесь с ним.

Фадрик молчал. Его гордость коробил этот визит, но еще неприятнее было замечание кастеляна. Молдлейт должен бояться какого-то простолюдина! Какого-то ничтожества!

Но Рой был прав – ничтожество, или нет, но Эффсин Шарх обладал властью, врученной самим королем. А уж перед королем Фадрик был бессилен…

– Ладно, – сказал он наконец. – Я приму эра. Но не раньше, чем окончу завтрак. Пусть ждет.

Был этот простолюдин ставленником короля, или нет, за свой стол Фадрик приглашать его не собирался.

Эр Шарх ожидал Фадрика в кабинете. По всему облику пришельца было видно – ожидание в течение часа, что милорд Молдлейт изволил провести за столом, его порядком взбесило. Оставаясь в доме лорда, простолюдин все же не набрался смелости взять с книжных полок хотя бы одну книгу, скрасив ожидание, как сделал бы благородный. А потому нежеланный гость просто просидел все положенное время, косясь на часы и молча ненавидя лорда Молдлейта.

Когда Фадрик вошел, Шарх встал и почтительно поклонился.

Фадрик медленно оглядел эра Шарха с ног до головы. Одетый в чистую, весьма приличную одежду, гость пытался выглядеть солидным, в чем-то даже вальяжным… Не получалось. Сорочка, тонкая, белая, из полотна, идущего по серебряной монете за отрез, не желала сидеть на нем как положено: воротник уползал то вправо, то влево. Темно-коричневый камзол топорщился в самых неподходящих местах. Чисто выбритые румяные щеки гостя старались заявить о хорошем здоровье своего обладателя, но неприятного вида мешки, набрякшие под глазами, прямо вопили о том, что дело обстоит иначе. Растрепанные волосы неопределенного цвета говорили о простолюдине как человеке весьма ординарном – только блеклая, совсем обычная личность могла иметь такие волосы. К тому же, как-то неопределенно подстриженные: мужская мода предписывала либо носить длинные волосы – ниже плеч – либо стричься совсем коротко, но цирюльник Шарха, по всей видимости, имел свои представления о стиле – волосы его клиента топорщились над ушами, немного успокаиваясь на затылке, имея длину с пол ладони. Но самым отталкивающим в визитере были глаза. Мелкие, блеклые, неопределенного водянистого цвета, они не вызывали ни малейшего желания встречаться с их обладателем взглядом.

«Крыса, это же просто большая неряшливая крыса, – посетила Фадрика неожиданная мысль. – У него облик крысы, повадки крысы и мысли крысы… И подчиняется он тоже крысе… крысе с золотым ключом».

– Как приятно, что Вы согласились принять меня, лорд Фадрик! – голос Шарха оказался неожиданно твердым, диссонируя с внешностью: Фадрик ожидал противного крысиного писка.

– Эффсин Шарх, если я не ошибаюсь? Чем обязан?

– Визит вежливости, милорд, визит вежливости, не более того, уверяю Вас!

Шарх сел на тот же стул, на котором провел в ожидании последний час.

– Считайте, вы его нанесли. Что-то еще?

Шарх улыбнулся, и Фадрик ощутил, как неприятно екнуло в животе. Такая улыбка, тонкая, многозначительная, не могла принадлежать обыкновенному человеку, каким казался Шарх.

– Вы ведь приехали с женой, милорд?

Гнев всколыхнулся в душе Фадрика, но он подавил его усилием воли и ответил спокойно:

– Ваши сведения верны.

– И король вам не препятствовал? Леди Артейн…

– Леди Молдлейт. Не знаю, как там у простонародья, а у знати женщина входит в род мужа при замужестве.

Шарх проглотил намек. Со стороны казалось, что он его даже не задел.

– Ну разумеется, милорд, просто ваша свадьба, она случилась так недавно… Кто бы мог ожидать, что вы так скоро покинете столицу… Его Величество такого никак не ожидал.

– Не ожидал Его Величество, или лорд Зольтуст?

Шарх снова улыбнулся:

– Они оба, Ваша Милость, они оба… Вы уехали, никого не уведомив…

– Я и не должен никого уведомлять, эр Шарх! Я благородный лорд и волен в своих действиях. Как и в своей жене.

– О, ну разумеется, разумеется, – Шарх комично замахал перед собой руками. – Я лишь имел в виду, что в столице расстроены отъездом леди… Молдлейт.

– Печально, – Фадрик приторно улыбнулся, показывая, что понимает намеки гостя, но продолжать разговор на эту тему не намерен.

Шарх немного поерзал на стуле. Было видно: он пытается найти подход к заносчивому лорду, но не знает, с какой стороны лучше начать. Наконец он спросил:

– Как долго вы намерены оставаться во Фрисме, милорд?

– Сколько мне будет угодно, – все с той же улыбочкой сказал Фадрик. – У вас все, эр Шарх? Простите, дела…

Глаза Байярдовой крысы потемнели. Но голос его, когда он вновь заговорил, оставался все таким же подхалимски-ласковым.

– Ну разумеется, разумеется, милорд. Оставляю вас вашим делам… и вашей супруге… Уверен, мы с вами еще увидимся… по роду моей деятельности… так сказать…

И, пятясь, Шарх вышел прочь из кабинета.

И только неприятный смешок, который он позволил себе напоследок, еще долго отдавался в ушах Фадрика колокольным звоном.