Танго

Нежные ещё, ласковые лучи первого весеннего солнца касались её рук, оголенной шеи, порозовевших от беззаботного счастья щёк. В тёмных волосах, прямых и длинных, словно русалочьих, играли золотисто-розовые блики. Она медленно кружилась, закрыв глаза и впитывая в себя тепло, по которому так соскучилась в эту пасмурную и холодную зиму. За плечами – преддипломная практика, дипломный проект, часы в пыльных залах библиотек, нервные перешёптывания родителей. Впереди – шаг в неизвестность.

Сейчас – короткий миг, принадлежащий только ей.

Тревожная мелодия «Кумпарситы»^[1] вывела её из равновесия: на экране светилась аватарка улыбающейся мамы.

– Алло, – отозвалась, скрывая вздох. Всё, веселью конец.

– Стеша, где ты так долго? – требовательный, чуть капризный голос. Мама никогда не работала, создавая уют, обустраивая быт своему мужу и Стешиному отцу, видному адвокату, профессору кафедры гражданско-правовых дисциплин престижного московского вуза, автору бесчисленного количества работ в области сравнительного правоведения. Наверно, только руководя жизнью такого человека, как её отец, можно увериться в собственной божественной непогрешимости.

– Я иду, мам. Только из университета вышла. Марго дипломную приняла, на этот раз без замечаний, – Марго – Маргарита Николаевна Зильбер – её научный руководитель, женщина сложная, болезненно реагирующая на знаменитого отца своей подопечной, несколько раз заставляла переписывать дипломный проект, требуя всё более глубокого анализа.

Мать фыркнула в трубке:

– Да кто бы сомневался… Слушай, захвати в супермаркете сыр вкусненький. Ну, ты знаешь, какой мне нравятся. И не задерживайся. В семнадцать сорок пять чтоб дома была. Тебе ещё надо переодеться к ужину.

Всё ясно. «Переодеться к ужину» могло означать только одно – сегодняшний семейный ужин наверняка не будет тихим.

Стеша послушно слушала материнские указания, неохотно перешагивая через тёмные, покрытые тонкой ледяной крошкой лужи. Взгляд блуждал и неожиданно упёрся в светлые глаза с искринкой. Они смотрели на неё, как на старую знакомую, и улыбались. Будто знали о ней больше, чем может знать прохожий. Высокий худощавый парень в тёмной военной форме сидел на скамейке в парке и улыбался ей, пряча на дне серых глаз ватагу чертенят.

Стеша смутилась и ускорила шаг.

* * *

Конечно, она не ошиблась.

Конечно, её подозрениям было суждено сбыться.

Дома затевался грандиозный «сейшен». Начищен и выставлен хрусталь. Расправлены складки тяжёлых штор в гостиной. Начищен паркет.

На маме – элегантные узкие светло-бежевые брюки и свободная блуза навыпуск, крохотный кулон с изумрудом искрится на изящной шее. Золотистые волосы нарочито небрежно завиты и подобраны, оголив бархатистую кожу. Татьяна Николаевна в свои пятьдесят с небольшим могла дать фору многим двадцатилетним красавицам: стройная, ухоженная, уверенная в себе. На её фоне Стеша выглядела неоперившимся утенком.

– Ого, – протянула девушка, вручая матери полиэтиленовый пакет из супермаркета и сбрасывая с плеча сумку. – Это такой у нас семейный ужин?

– Приходится заботиться о счастье собственной дочери вот этими самыми, уставшими от семейных хлопот, руками, – мать театрально возвела ладони к потолку и закатила глаза.

Стеша тяжело вздохнула, прячась за дверью собственной комнаты: ясно, Олега позвали.

Олег Савельев – потенциальный жених. В последнее время он стал всё чаще приглашаться в дом, всё чаще задерживаться у отца в кабинете, всё добродушнее волочиться за матерью. С девушкой шутил и балагурил. Звал то на концерт модной группы, то просто побродить по городу. Ухаживал неутомительно и довольно мило. Стешу это устраивало: полунамёк на симпатию, лёгкое прикосновение, загадочная полуулыбка. А ближе к Новому году Олег стал смотреть на неё задумчиво. Будто приглядывался. И под этим взглядом Стеша ёжилась и холодела.

Вздрагивала невольно от попыток задержать в руках её ладонь. Прижаться коленом под столом к ноге. Дотронуться «нечаянно» до плеча, локтя… груди. Он ей нравился, Олег Савельев, будущий дипломат. Высокий. Красивый. Сильный. Уверенный в себе. И улыбка у него хорошая. И добрый он. И терпеливый. Это всё головой хорошо понималось. А вот сердце тревожно и с тоской билось, едва мелькала в телефоне его аватарка.

И сегодня сердце чувствовало неладное: хрусталь достали неспроста.

Ближе к половине седьмого вечера под потолком зазвенел, переливаясь, звонок, послышался шум: в холле басили и щебетали чужими голосами. Стеша, в узких джинсах и не застёгнутой ещё рубашке, собирала в высокий хвост волосы.

Стук в дверь и одновременное бесцеремонное нажатие на ручку заставили вздрогнуть и судорожно схватиться за пуговицы: в комнату проскользнул Олег. Сегодня особенно начищен, улыбчив и душно обходителен.

– Ты чего тут копаешься? – прошептал, оглядывая её с ног до головы взглядом, от которого хотелось закрыться. Притянул к себе за талию, сорвал поцелуй, не замечая воинственно выставленных вперёд девичьих локтей. Его дыхание, горячее и тревожное, заставило сердце замереть. Его руки скользили по напряжённым плечам девушки, по узкой спине, спускались всё ниже…

Стеша нервно выдохнула и рывком отстранилась:

– Не надо.

Он сделал вид, что ничего не заметил, посмотрел искоса:

– Ты в курсе, мы всем составом к вам пожаловали?

Стеша вспыхнула:

– Так там – твои родители?! – мягко высвободила свои руки, чуть отстранилась.

Он усмехнулся, откровенно заглядывая под распахнувшийся ворот рубашки:

– А я о чём? Командировали тебя выцарапывать тебя из твоей кельи.

Стеша почувствовала, как краснеет, поправила воротник, застегнула пуговицу. И щёки, и уши, и шея, кажется, даже припухли от волнения. Олег хохотнул, глядя на ее маневры, перехватил ее запястья, притянул к себе, в глазах загорелся лихорадочный блеск. Рука скользнула к талии девушки, ловко забралась под рубашку. Стеша шумно вздохнула, попробовала перехватить нахальные пальцы, которые умело пробирались по оголенной коже выше, обжигая откровенным прикосновением.

– Олег!

Он откровенно забавлялся, наслаждаясь ее неловкостью, смущением. Словно дачный кот, поймавший мышь, он с охотничьи азартом, позволял себе все больше.

Пальцы потянули застежку бюстгальтера.

У Стеши округлились глаза, она дернулась сильнее, вырываясь:

– Ты с ума сошел! – прошипела испуганно и поймала на себя его острый изучающий взгляд, почувствовала его влечение, которое будоражило его именно близостью родителей, возможностью быть обнаруженным.

На его губах играла бессовестная ухмылка:

– Брось! Ты их что, боишься?! – А по мне так это очень возбуждает.

Стеша ужом вывернулась из тесных объятий, прошептала:

– Не в том дело, – она с трудом подбирала слова, никак не могла собраться. – Я не ожидала, что они сегодня придут.

Олег улыбнулся ещё шире:

– А причину их прихода тебе рассказать? Или сюрприз хочешь?

Девушка почувствовала, что сердце оборвалось и с размаху ухнулось в ледяной колодец, так плохо ей стало.

– К-какой сюрприз? – она понимала, что выглядит, как последняя идиотка – и так всё ясно. Но неужели вот так, сейчас, при всех, ей придется принимать какое-то решение? Что-то правильное говорить, обещать? Неистово и преданно улыбаться?

– К которому ты совершенно не готова, – он оценивающе посмотрел на неё, по-хозяйски уверенно распахнул дверцы шкафа и вытащил тонкое шёлковое платье, нежно-голубое. – Вот в это переоденься, – не признающим возражений голосом объявил он.

Скрестив руки на груди, прислонился к дверце шкафа, очевидно рассчитывая, что Стеша станет переодеваться при нем.

– Выйди. Иначе пойду в джинсах.

Он криво усмехнулся, привлек девушку к себе и бесцеремонно поцеловал, больно кусая губы девушки. Только после этого победно посмотрел на нее и, наконец, выскользнул из комнаты.

Олег всё обставил с большим пафосом. Бросание на одно колено, прикладывание к руке, влажный взгляд, высокопарные речи – полный голливудский комплект. Кто его надоумил – неизвестно. Но обе маменьки умиленно складывали руки, вздыхали и закатывали глаза.

Уже составлены списки гостей. Выбрано место бракосочетания и свадебного пира. Уже продуманы развлечения и подарки молодым. Мама только изредка поглядывала на Стешу, осведомляясь, согласна ли она.

Та вначале кивала, выискивая в душе искорку радости и предвкушения счастья, потом перестала. Всё решено без неё.

Отец после ухода гостей похлопал по плечу:

– Не трусь, дочь. Олежка хороший парень, перспективный, серьёзный, мотивирован на успех, и к тебе хорошо относится. Вы только с детками повремените, чтоб и у него всё сложилось, и ты не в домохозяйках осталась, с твоей-то головой. Я, кстати, с Василь Геннадьевичем уже всё обсудил, завтра к нему съездишь, познакомишься поближе с будущим начальником. И там, – он выразительно изогнул седую бровь, – очаровательней улыбайся – такие места на дороге не валяются.

Итак. Муж выбран. На работу, считай, пристроена. Дом и дерево – на очереди. С детьми разрешили повременить.

Дорога из жёлтого кирпича упёрлась в ворота Изумрудного города^[2].

* * *

На следующий день она поехала знакомиться с будущим шефом. Нервно поглядывая на часы, она притопывала ногой, мысленно подгоняла автобус, жёлтое туловище которого уже показалось и встало на перекрёстке, перед красным сигналом светофора.

– Ну, пожалуйста! – опаздывать на такую встречу не входило в её планы.

Транспорт неторопливо подъехал к остановке, важно распахнул двери, впуская замерзших пассажиров внутрь. Медлительные горожане оплачивали проезд, чинно проходили через турникет. Стеша уже готова была взвыть. Заскочив в салон, она плюхнулась на свободное сидение у окна. В сумке завибрировал сотовый. Машинально посмотрев время и отметив, что Василь Геннадьевич может уйти обедать, она увидела на аватарке улыбчивое лицо Динки Ивановой – институтской подруги.

– Чего сегодня вечером делаешь? – Стеша ничего не планировала. – Тогда пошли с нами, мы в «Точку»^[3] собрались, прикинь, там «Гераклион»^[4] играет сегодня. Ирка добыла пригласительные. Пойдёшь? Можешь и Олега своего взять, места есть.

Стеша посмотрела в окно: небо набухло тяжёлыми тучами. К вечеру наверняка пойдет дождь.

– Пойду. Без Олега, – коротко отозвалась она, не решившись рассказать о вчерашнем предложении руки и сердца. Тем более что с Олегом давно повелось – звонил только он. В строго определенное время. Он не любил экспромтов. Он не любил неожиданностей и сюрпризов. Даже готовя подарок, он всегда сообщал, что подарит – чтобы точно «попасть».

Двери автобуса распахнулись, впуская очередную группу пассажиров. Сердце ухнулось в пятки – в салон входил вчерашний незнакомец из институтского сквера. Тот, с широкой улыбкой и серыми лучистыми глазами. Заметив Стешу, удивился, но тут же подошёл. Чёртики в глазах с любопытством уставились на неё:

– Привет. Маленький город, правда? – у него бархатистый голос, в который хочется укутаться.

Стеша усмехнулась.

– Егор, – он тихо представился. – Ты далеко путь держишь?

Стеша назвала адрес, втихаря разглядывая незнакомца. Худощавый, но плечистый, высокий, лицо едва тронуто загаром. Улыбка открытая, чуть сдержанная.

– Ты там надолго планируешь?

Пожала плечами:

– От силы час.

Он понимающе изогнул бровь.

– Я могу подождать? – чуть склонил голову к плечу в ожидании ответа.

Стеша посмотрела прямо в его глаза: чёртики притихли, замерли, навострив лохматые ушки.

– Подожди.

И весь разговор с Василием Геннадьевичем пыталась сосредоточиться и выбросить из головы этого странного парня, который, конечно, поехал дальше. И она его вряд ли когда-то увидит – не бывает в Москве таких совпадений.

Но, выходя из здания, сразу увидела его: подтянутая фигура в форме и с букетом алых роз.

– Один час двадцать минут и сорок шесть секунд, – улыбнулся он, вручая ей цветы.

* * *

Клуб «Точка» располагался в самом центре. Живописный сквер, горделивый барельеф у метро как контраст мрачновато-брутального интерьера клуба.

Небольшая сцена, хороший звук, просторный танцпол сделали его культовым местом отдыха молодежи. Здесь не было безбашенных малолеток. Сюда приходила почтенная публика, в душе которой играл рок.

Стеша выбралась из душного метро. Идти особого желания не было, но отказаться – значит, нарваться на допрос с пристрастием к Динке, а психологических бесед и экзерсисов сейчас хотелось меньше всего.

Встреча с Егором всколыхнула что-то в душе, подняла со дна илистую муть, неплотную и неясную. С ним оказалось легко. Интересно. Он никого из себя не строил, не пытался произвести впечатление. Рассказывал почти всю дорогу до метро о кораблях и море. А потом попросил номер телефона. Она сделала вид, что не услышала.

– Стешка! Пришла!!! – около входа в клуб к ней подлетела Динка, сумасшедший начёс на её рыжей шевелюре делал подругу похожей на огненный смерч. – Глянь, какая штука у меня есть.

Она закатала выше локтя рукав пальто, демонстрируя подруге татушку с феерическим драконом с обложки последнего альбома «Гераклиона». Стеша вытаращила глаза:

– Ты с ума сошла, что ли? Всю жизнь теперь прятать!

Подруга самодовольно осклабилась:

– Деревня ты! Это ж временная. Но зацени как круто?!

Стеша пожала плечами.

Молодой парень в гардеробе принял их пальто, мельком глянул на пригласительные и выдал ядовито-зелёные браслеты:

– Вам в «Зелёную зону», прямо и направо, рядом с баром.

– Кру-уто! – Динка от возбуждения закипала. Взбитые густой пеной рыжие патлы походили на пар от закипающего чайника. – Ирка тоже уже должна подойти.

– Она там, в зале? – Стеша чувствовала першение в горле, от надрывного рева электрогитары подташнивало и звенело в висках.

Динка неопределенно махнула головой.

– Какая разница? Не там, значит, подойдет. Большая девочка.

Стеша покачала головой и полезла в сумку за телефоном:

– Договорились вместе, значит, и надо вместе, – она посмотрела на горящую нетерпением подругу с жалостью. – Ты иди. Я дозвонюсь до неё и найду тебя в этой самой зелёной зоне.

Динка раздраженно фыркнула и бросилась внутрь. Стешу, словно цунами, накрыло оглушительным слайдом^[5] бас гитары, запахом сигарет и сухого дыма. Подруга скрылась в мерцающем мареве огней и тяжёлого бита.

Стеша присела на край дивана, достала телефон. Зелёный значок месседжера с красной циферкой непринятого сообщения. Ирка писала, что задерживается минут на десять, и просила подождать её в холле. «А то где я вас там искать буду», – приписала подруга.

Стеша посмотрела на время отправки сообщения: Ирка три минуты как должна быть здесь. Девушка решила попробовать набрать Иркин номер, но связь ловила плохо, треугольничек шкалы то мелькал на единичке, то пропадал вновь. Стеша, выставив вперед руку с зажатым в ней сотовым, пошла по вестибюлю искать связь.

Лучше всего «ловило» в туалете, причём, чем выше, тем лучше.

Сбросив туфли, Стеша вскарабкалась на крышку. Раздались протяжные, медлительные, как майский мёд, сигналы.