Пролог

Шестилетняя девочка сидела во дворе, окруженном высокой стеной, и сквозь распустившуюся зелень смотрела на ограждение, за которое хотелось выбраться, но родители не позволяли. Они проживали на чужбине, в Индии; отец девочки был военным, матушка прибыла с ним в незнакомую страну и родила здесь красавицу Мирэю.

К девочке подошла служанка, индианка по имени Нила, и подала ей кружку горячего шоколада, который очень любила Мирэя. Она приняла и поблагодарила на индийском. Нила часто разговаривала с ней на родном языке и учила словам, а смышленая девочка быстро схватывала. У служанки была диковинная темная кожа, в необычном месте – на крыле носа – красовалось украшение, от нее часто пахло разными маслами; восприимчивая к запахам Мирэя четко различала, когда это был цветочный, а когда – древесный или еще какой-либо иной, незнакомый. Нила носила укороченную кофточку с коротким рукавчиком, а живот прикрывала полупрозрачным большим покрывалом, которое обматывала вокруг всего тела; внизу у нее была то ли юбка, то ли просто длинный кусок ткани, изображающий многослойную юбку; одежда играла яркими красками, руки и ноги звенели браслетами. Необычайные украшения и одежда сильно привлекали Мирэю, которую вскоре начнут приучать к тугим и тяжелым корсетам. Нила улыбалась белоснежной улыбкой, ее черные глаза были всегда подведены, словно такими были от рождения. Мирэя тоже хотела, чтобы ей накрасили черным ее светло-карие, будто чай в стакане со льдом, глазки и красной краской губки.

Девочке нравился большой дом, в котором жила ее семья, а вот что за его пределами, там за лесом – ей было неизвестно. Матушка оберегала дочку и ратовала за отправку в Англию, где она получит хорошее образование. На это согласился отец, и вскоре Мирэя со слезами на глазах прощалась с Нилой и родителями. Она не сразу узнала, что после ее отъезда матушка скоропостижно скончалась.

Глава 1

Повзрослевшая Мирэя смотрела в зеркальце на свои накрашенные красным цветом форменные губы и широко улыбалась. Верхняя ее губа слегка изгибалась с обеих сторон от вздернутой серединки и сужалась к уголкам, оттого нижняя выглядела более округлой и полной. Подобная особенность нисколько не портила красоту девушки, а лишь придавала своего шарма. Зубы ее были белые и ровные, точно солдаты на построении, но они не были каждый одинаковой и правильной формы, слегка закруглялись внизу даже свойственные людям клычки. Ее уста могли обаять любого, в частности мужчину, улыбка сверкала и притягивала, она могла быть милой и нежной, но в то же время страстной и роковой. Это стала замечать тетка, к которой Мирэю отправили родители в детстве. Они и без того не очень хорошо ладили, а тут еще ее супруг начал заглядываться на молодую очаровательную особу, способную одним только пронзающим и выразительным взглядом сломить и соблазнить, если пожелает… А порой она вовсе не замечала, что могла смотреть как-то невоспитанно или откровенно, что осуждалось в обществе. Мирэя и сама пока не осознавала заложенную в ней от природы сексуальность и женственность. Все это ей помогала раскрыть привезенная с Востока темнокожая служанка Амира. Втайне от строгих тетушки и дядюшки Мирэя приходила к кухне, и возле дома на заднем дворе служанка показывала ей разные красивые, а порой соблазнительные движения танцев, учила красиво изгибать пальчики и махать палантином, словно ветерок кружит и узорно закручивает вещь. А пока не слышали посторонние уши, она разговаривала с девушкой на своем языке, как и когда-то Нила. Мирэя обожала учить новые слова и постигать языки. Это было единственное, что спасало ее, такую живую, среди закостенелого, ханжеского и скучного аристократического общества, в котором дама должна была только играть на пианино или арфе и манерно, степенной походкой настоящей леди прогуливаться под зонтиком в саду, ведя надоедливые разговоры о нарядах и соседях.

Обладая испанскими и португальскими корнями, Мирэя прекрасно играла на гитаре. Она любила запевать служанке звонкие песенки на португальском языке, хотя хозяева были против, ибо они – истинные англичане с веснушками на кривых носах. К слову, даже носик Мирэи выглядел интересно: в анфас он был узенький и прямой, с маленьким крыльями, чуть заостренный на кончике, а в профиль виднелась выпуклость, которую даже трудно назвать горбинкой – настолько аккуратно она смотрелось. Курносой девушка не была, Амира даже сравнивала ее с людьми Востока. Глаза небольшие, но взор говорил за себя: очи ее поблескивали на свету, точно в них алмазы; бровки – извилистые и подвижные, длинной дугой с намеком на «домик» – помогали взору очаровывать или же, наоборот, отталкивать, выказывая бурные негодующие эмоции, кои таились в ее сердце, ибо Мирэя была своенравна и весьма храбра.

Амира постучала в дверь спальни девушки, чем напугала ее, та скорее принялась вытирать краску с губ, опасаясь, что пришла тетушка.

– Это прийти я, чтобы помогать делать прическа… – произнесла служанка за дверью и после разрешения вошла.

Она с улыбкой приблизилась к сидящей за туалетным столиком Мирэе и стала аккуратно расчесывать ее черные волосы. Они были у нее кудрявые от природы, длинные и мягкие, словно пушинки; Амира всегда сравнивала со своими тяжелыми курчавыми волосами ее нежные кудри: у служанки завитушки большие, расходящиеся в разные стороны, а у Мирэи послушные легкие спиральки, придающие объем, что любая, даже простая прическа, смотрелась уже шикарно. Служанка собрала часть локонов и приколола, остальные она любила уложить прядка к прядке на спине стройной девушки.

Мирэя достала из шкафа платье с высокой талией, которые были популярны у дам, ибо не имели тугого широкого корсета, однако в них терялась фигура. На высокой Мирэе такой фасон выглядел коротковато и будто полнил, как самой девушке казалось.

– А потом тетушка будет сетовать, что у меня торчат чулки из-под подола… – сказала с иронией Мирэя, поведя бровями и надевая за ширмой чулок.

Она вдруг начала оживленно подтанцовывать, выглянула на Амиру загадочным взором, сняла висевший на ширме палантин и стала совершать движения, которые недавно выучила. Служанка засмеялась и присоединилась к танцам. Мирэя накинула палантин на тело, прикрывая нижнее белье, и вышла из-за ширмы. За приоткрытой дверью смех и веселье услышала тетушка и с недовольным лицом застучала каблуками по полу в сторону комнаты. Бдительная Амира услышала шаги и, округлив глаза, показала девушке остановиться. Когда тетушка постучала и тут же вошла, не дожидаясь разрешения, Мирэя уже спряталась за ширму, а служанка стояла смирно. Тетушка поджала губы, демонстративно совершила манерный жест рукой, словно поправила рукав платья, и перед уходом буркнула:

– Думаете, я глупая? Снова эти вульгарные уличные танцы!

А уже из коридора добавила громко для Амиры:

– Примись за работу, дел полно!

Тетушка была надменна, однако почему-то побаивалась восточную женщину, возможно, из-за ее устрашающего черного, как ночь, взгляда, когда та выказывала эмоции, или же просто потому, что она темнокожая чужестранка.

Позже, когда Мирэя играла на гитаре в саду, лакей принес ей очередное письмо из далекой Индии. Девушка обрадовалась весточке от отца. Однако на сей раз написал капитан Джордж Лестер, с которым Мирэе в детстве доводилось пару раз встречаться, когда отец Джорджа посещал их дом. К письму для знакомства он приложил свою фотографию на фоне пальм и слона. Прищурившись, девушка узнала в мужчине возмужавшего некогда мальчишку. А еще вспомнила, как он наложил прямо в штанишки у нее на глазах и заплакал. Хохот донесся до ушей лакея и выглядывающей в окно любопытной тетушки. Она подумала, над чем же так громко и непристойно смеется девица. Смех ее был открытый и раскрепощенный, а голос в разговоре – ближе к низкому тембру, хотя в пении девушка умело брала высокие ноты.

Признаться, на сей фотографии ровно стоял будто вовсе не тот мальчуган, волосы его короткие светлые, высокий лоб открыт, хотя не мешало бы спрятать, но нечем: почти на макушке лежал одинокий «кусок» волос и еще пара клочков торчала над пушистыми бакенбардами. Брови его блеклые, как и светлые, скорее всего, голубые глаза, нос курносый короткий, губы тонкие резные, на вытянутом массивном подбородке ямочка, лицо круглое. У Мирэи тоже была маленькая ямочка на аккуратном подбородке, куда она приложила сейчас руку. Некое сходство вызвало приятные эмоции. В целом молодой мужчина, уже капитан, приглянулся ей, хоть и не сильно. Не хватало в нем чего-то… Однако на фоне ее окружения он показался девушке самым привлекательным, почерк его был ровный, красивый, будто писала дама. Джордж представился, сказал, что хорошо общается с отцом Мирэи и является его другом, несмотря на разницу в звании, ибо отец ее полковник. Она так давно не видела родителя, что стала забывать его облик. Отец не присылал никогда фотографий и не любил сниматься, года идут, он наверняка сильно изменился… Мирэя взгрустнула, захотелось увидеть папу, вспомнилась умершая давно и неизвестно от чего матушка, словно просто шла и упала. Отец писал, что виной тому сердце, а медицина в Индии не очень развита, лишь всякие ядовитые травы, коими он не хотел пичкать супругу. С разрешения полковника, Джордж хотел бы пообщаться с Мирэей и познакомиться поближе. Оказывается, отец задумал выдать дочь замуж за капитана. Мирэя приветливо ответила на письмо и тоже послала свою фотографию под зонтиком в саду, как положено леди.

Через какое-то время Джордж снова написал, затем снова. Продолжалась переписка, Мирэя часто смеялась над юмором мужчины, ее очень подкупило, что он не надутый аристократ. А вскоре пришло сразу два письма: от кавалера и отца. Последний написал, что дал добро на союз дочери с капитаном, а капитан, в свою очередь, пригласил Мирэю к ним в Индию, уже готовый жениться. Авантюрная девушка надумала и вправду уехать. К ней подошла Амира и предупредила, что в Индии далеко не всё хорошо, не все люди добры и приветливы, за пределами ворот ее может ожидать как изумление и радость, так и страх, огорчение. Там весьма опасно, но и разом прекрасно: культура страны и народов определенно не оставит ее равнодушной.

Подумав, сидя за туалетным столиком, Мирэя ответила, что едет к отцу и жениху, а не ко всем местным. Она ничего не видела за пределами ограды и потому страху взяться неоткуда. А вот эмоции переполняли, воодушевление и предвкушение перекрыли все остальное. Амира предложила научить девушку, пока та еще здесь, как обращаться с мужчиной, и Мирэя стала тайно приходить вечерами в ее комнату.

Узнав, что у племянницы появился жених и он зовет ее в Индию, тетушка тотчас поддержала эту идею. Видимо, торопилась, пока ее муж окончательно не втюрится в красотку, которая распускается с каждым днем, словно созревший бутон гибискуса.

Вскоре Мирэя собрала чемодан и отправилась в сопровождении помощника, военного офицера, в далекое путешествие. На корабле она познакомилась с плывущей туда же женщиной с двухлетним ребенком. Эмма покинула Индию, узнав о беременности, и отправилась в Англию. Ее супруг, преподававший в местной школе искусств, тогда остался. Женщина очень соскучилась по нему и с нетерпением мчалась на долгожданную встречу. Мирэя была рада знакомству и милой попутчице, они даже договорились встретиться в ближайшем будущем.

Глава 2

Долгий путь на корабле подошел к концу, и судно вошло в порт. Там Мирэя увидела много народа – местных, темнокожих индийцев, в основном нищих, даже без верхней одежды, лишь шаровары и тюрбан на голове. Они громко кричали друг другу, вели разговоры, кто-то грузил рисовые мешки, другие, наоборот, принимали грузы. Доносились различные запахи, начиная от фруктов и заканчивая тухлым мясом. Ото всех посторонних ее ограждал сопровождающий помощник, успевший прожить в Индии пару лет. Среди людей вдруг появились солдаты британской армии в ярких красных мундирах, они едва ли не силой, даже пинками разгоняли с их пути местных. Четверо верхом на лошадях приблизились к растерянной Мирэе, один из мужчин сообщил:

– Мэм, мы прибыли по просьбе мистера Лестера встретить вас и довезти до дома.

Право, девушка удивилась и даже изумилась, но отсутствие самого Джорджа слегка смутило. Не барское это дело, видимо. Однако солдат поведал, что мистер Лестер просто на службе. Мирэю посадили в крытый двухместный экипаж, запряженный тройкой лошадей; ее помощник сел позади кучера, которым был худощавый местный парнишка, как ни странно, приятной внешности, и кожа его была не столь темной. Он широко улыбнулся, что сразу понравилось девушке. На юноше была длинная, почти до колен, белая туника и тоже белые, но запыленные у щиколоток шаровары; обут он был в тканевые туфли; на голове также обмотана ткань, под которой были спрятаны явно короткие волосы; в ушах поблескивали маленькие серьги-колечки.

– Меня зовут Амрит, мэм сахиб, я работаю в доме вашего мужа, – вдруг произнес он на английском языке практически без акцента.

Смышленый кучер вызвал приятные эмоции, ведь до этого она вспоминала слова Амиры и волновалась, что не встретит ни одного привлекательного человека.

– Мистер Лестер пока не муж, – почему-то исправила Мирэя.

Ее удивило, что Джордж уже прозвал себя супругом, ибо они еще даже не виделись. Видимо, пути назад теперь не было…

Экипаж повез новоприбывшую сначала сквозь толпу местных, некоторые из них попытались заглянуть и даже просунуть внутрь руку, на что Амрит возмутился на своем языке, а следующие позади солдаты пригрозили оружием. Люди сразу отошли. Сердце Мирэи стучало громче колес кареты от предвкушения и всего происходящего на относительно новой для нее земле, ведь она все же тут родилась. Даже язык, на котором говорили индийцы, показался отдаленно знакомым. Дорога на просторах редколесья или сквозь лес была неровной и извилистой, экипаж порой подскакивал на ухабах, отчего с Мирэи спадала шляпка, а один раз девушка ударилась головой о потолок. На ней хоть и было легкое светлое платье, но корсет утяжелял, ощущалась духота.

– Хорошо, что на панталонах есть прореха, – прошептала она и закинула ноги на место рядом, чуть расставив их, чтобы воздух задувал из окна.

Столь смелый жест был в ее духе, тем более вроде никто не видит. Однако внезапно с окном поравнялся конь одного из солдат, тот поинтересовался, все ли хорошо у мэм. Она резко убрала ноги, в этот момент экипаж снова наехал на ямку, и Мирэя свалилась с сиденья на пол. Мужчина услышал шум и осмелился заглянуть.

– Миссис Лестер, что с вами? – удивился он, когда заметил ее на карачках на полу.

Мирэя натянуто улыбнулась и быстро сообразила:

– Э… я уронила серьгу, все в порядке, спасибо.

– Эти ямы на дорогах… понимаю, мэм, – ответил солдат и скрылся из виду.

Судя по всему, он понял, что она упала. Мирэя присела, и вдруг стало смешно. Девушка захихикала. Неподалеку виднелись деревушки, домики местных в основном строили из коровьих лепешек, о чем слышала когда-то Мирэя и удивлялась. Попадались и каменные жилища. Крыши почти у всех строений были из соломы либо веток. Это были бедные люди, хотя на женщинах надеты красивые яркие наряды.

Вскоре кучер сделал остановку у воды. Мирэя вышла и потянулась. Навстречу ехала повозка с людьми, а вместо лошадей – рогатые зебу. Солдаты грубо велели им объехать дальше и не приближаться. Те подчинились, но лица сделали недовольные. Юноша особенно пристально смотрел на Мирэю, не сводя глаз и даже приоткрыв рот. Светлокожая, но чернявая, с кудрями чужеземка поразила его. Амрит отвязывал каждую лошадь отдельно и вел к водоему напоить. Близился вечер, солнце уже не светило столь ярко и жарко. Мирэя последовала за парнишкой и спросила, почему он не подвел экипаж ближе к воде.

– Потому что здесь топкое место: земля влажная, экипаж тяжелый, – ответил приветливо он, как вдруг ноги в туфлях с белыми бантиками Мирэи провалились в траву и начали вязнуть.

Ахнув, девушка засуетилась, отчего не устояла и стала падать, благо Амрит быстро подскочил и придержал возле спины. Помощник это увидел, и подобный контакт ему не понравился, тут же один из солдат побежал на помощь. Мирэя уже вышла из воды и отошла подальше.

– Все хорошо, – сообщила она мужчине.

Но он добавил:

– Не позволяйте туземцу слишком вас трогать. Думаю, капитану такое не придется по нраву.

Девушка непонимающе разомкнула уста, а затем собралась и четко сказала:

– Вы что-то перепутали. Это было спасение, юноша помогал мне, а не тискал. И капитан тут совершенно ни при чем.

Солдат не стал вступать в дискуссию с дамой и предложил помочь дойти до экипажа, который совсем скоро отправляется. Мирэе не понравилось такое общение, взыграло своенравие.

– Спасибо, я дойду сама, – ответила она без улыбки.

Мужчина натянуто улыбнулся и отошел. Девушка выдохнула и повернулась в другую сторону. Вдалеке виднелись верхушки деревьев, словно скопление в одном месте, а сквозь них торчала часть от здания, очевидно местного, похожего на индуистский храм или нечто подобное. Мирэя прищурилась, но далекое расстояние не позволяло разглядеть. Амрит пригласил присесть – пора отправляться.

– Далеко ли еще до дома? – поинтересовалось возле экипажа девушка.

– Уже нет, еще часик-другой… – ответил на позитивной нотке юноша.

Для Мирэи часик-другой не казался недолгим. Путь изнурял похлеще плавания на корабле. А вот Амрит, казалось, совсем не устал или привык к труду, неудобствам и жаре. Он открыл для девушки дверь экипажа и, глядя в ее глаза своими – карими, с необычным оттенком серого – мило улыбнулся, с очевидной симпатией. Мирэю изумил цвет его очей, а поскольку она была прямолинейной, то смело спросила, откуда у него такие красивые глаза. Разговор услышали солдаты, помощник девушки скривил брови.

– О… – засмущался юноша, поглядывая на мужчин. – Это долгая история, мэм сахиб, может, позже, – отвертелся вынужденно он при лишних свидетелях.

Занимая место, Мирэя уловила у него на шее след, будто от удара чем-то тонким вроде прута. В долгом пути она уже спела все песенки. Амрит, слыша их снаружи, сам себе улыбался.

Наконец экипаж прибыл к дому семьи Лестер. Выйдя, Мирэя увидела большой строение в индийском стиле с закрытыми жалюзийными дверями и овальными окнами. На крыльце упирались в крышу колонны. Сквозь горизонтальные щели на дверях пробивался свет от ламп, на втором этаже в окнах также было светло. Неподалеку территорию объезжала вооруженная охрана, ограды не было. За домом – несколько амбаров, пристройки из того же навоза и конюшня, рядом колодец. Вдалеке Мирэя разглядела еще пару домов, подобных этому. Судя по всему, соседских.

Вышел встречать индиец с седой бородой – помощник капитана по хозяйству. Он уважительно поклонился Мирэе, точно королеве, и пригласил в дом, а чемоданы ее поручил принести Амриту. Мужчина тоже хорошо говорил по-английски:

– Приветствую вас, миссис Лестер, меня зовут Азиз, прошу, не смущайтесь меня, я работаю на вашего мужа уже четыре года.

И снова она жена, а Джордж самопровозглашенный муж. Мирэя не стала поправлять пожилого помощника и улыбнулась в ответ. Переступив порог, она увидела просторный холл с деревянными дверями по бокам, в конце – лестница, под ней находился задний выход во двор, где был сооружен небольшой водоем.

– Для капитана сегодня выдался тяжелый день, и он уже отдыхает, а завтра будет очень рад вас видеть, – добавил Азиз вежливым, спокойным тоном, шевеля торчащими бровями.

Вид его все-таки, несмотря на приветливость, был не особо открытым и добрым, это тонко ощутила восприимчивая новоприбывшая.

– Его радость начнется с завтрашнего дня, – сыронизировала Мирэя, конечно же, недовольная подобным поведением жениха.

Ее состояние сразу уловил проницательный Азиз, но воспитанно молчал. Появилась белокожая служанка, представившаяся Луизой, и сказала, что будет во всем помогать новоприбывшей миссис, а сейчас покажет ее спальню. Мирэя последовала на второй этаж и по пути полюбопытствовала:

– С кем живет Джордж? В письмах он не вдавался в подробности о семье.