Я кинулся к нему, как к родному, прямо на лезвия – что-то о бессоннице, снах, тени, желтом мире. Ножницы-губы сверкали, улыбались. – Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа.Душа? Это странное, древнее, давно забытое слово. Мы говорили иногда «душа в душу», «равнодушно», «душегуб», но душа – —– Это… очень опасно, – пролепетал я. – Неизлечимо, – отрезали ножницы.