Сбегая по лестнице, я на секунду оборачиваюсь:
– Паркинсон.
Катя глухо охает, сбавляет скорость, останавливается. Нависая над перилами, смотрит на меня, замершего пролетом ниже. Отражаюсь в ее глазах. Мое лицо – светлый размытый овал в полумраке лестницы. В нем нет уже ничего от лица сотен афиш. Только боль и растерянность.
– Глеба, как он мог так просто всё установить – без анализов, без томографии?
– Кать, пошли, ради бога…