Редактор Н. Е. Ксеров

Корректор Н. В. Пазина

© Евгений Триморук, 2024

ISBN 978-5-0060-6212-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Поэтическое Зазеркалье Евгения Триморука

Давай, как будто мы умеем входить в зеркало! Как будто оно сделано из каминного дымка и как будто сквозь него можно пройти. Ой, оно и вправду рассеивается, как дымок!..

Л. Кэрролл «Алиса в Зазеркалье»

Новый сборник российского автора Евгения Триморука «В искривлении зеркал» во многом итоговый. Поэт разместил в нем стихотворения, которые, на его взгляд, лучшее из того, что он написал ранее. Отсюда и структурирование сборника. Его разделы обозначены, как стихотворения, взятые из книг, изданных в предыдущие годы. Есть и раздел «Из новых стихотворений». Они соединены с художественной непосредственностью и хронологической логикой.

В стройной и логичной системе эпиграфов поэт определяет свои эстетические предпочтения и традиции, которым стремится следовать. Преемственность в литературе – вещь первостепеннейшая. В данном случае: от Бориса Пастернака времен эгофутуристической «Центрифуги» – звукопись, от известного поэта русского зарубежья Георгия Иванова – усложненные смыслы, от Иосифа Бродского – философическая декларативность. Но, конечно же, все это не исключает некое новаторство. Оно и заявлено в эпиграфе, взятом для всего сборника. Это слова апостола постмодернизма, крупнейшего культуролога, семиотика, литературоведа и романиста Умберто Эко. Интересно, что докторская диссертация Эко называлась «Семиотика средневековых зеркал».

По Словарю символов Хуана Кирло (крупнейшего представителя «Барселонской школы») главное значение зеркала – непреодолимая граница между двумя мирами. И, конечно же, с древнейших времен зеркало наделяли магическими свойствами, воспринимали его как окно в потусторонний мир, полный призраков прошлого, ведь реальные образы отражения мелькали когда-то в настоящем. Также полагали, что зеркало является символом воображения или сознания и способно отражать формальную реальность видимого мира.

Название сборника отсылает нас к циклу «Зеркало теней» Валерия Брюсова. Но мэтр символизма прыгает в реальный мир, что с удивлением отмечала критика, привыкшая воспринимать его как поэта мистического толка. Евгений Триморук пытается прыгнуть за этот мир, в свое поэтическое Зазеркалье.

И, конечно, обращает на себя внимание название «Скольжение теней» (2-й раздел сборника). По Карлу Юнгу, зеркало не льстит, оно верно отображает лицо, которое мы не показываем миру, скрывая его за Персоной, за актерской личиной. Такова проверка мужественности, ибо встреча с самим собой принадлежит к самым неприятным. Ведь обычно все негативное проецируется на других, на внешний мир. «Если человек в состоянии увидеть собственную Тень и вынести это знание о ней, задача, хоть в незначительной степени, решена: уловлено, по крайней мере, личностное бессознательное. Тень является жизненной частью личностного существования, она в той или иной форме может переживаться. Устранить ее безболезненно – с помощью доказательств или разъяснений – невозможно, – пишет швейцарский психоаналитик, посвятивший ряд своих статей и литературе. Возможно, именно высказывание Уильяма Теккерея «Мир – это зеркало, и оно возвращает каждому его собственное изображение» и подтолкнуло его к таким выводам.

Одним из самых ярких проявлений архетипа Тени Карл Юнг называет своеобразное «отзеркаливание» эмоций и поведенческих реакции от других людей.

Очевидна и прямая аллюзия на известную пьесу Евгения Шварца «Тень», где говорится, что люди не знают теневой стороны вещей, а именно в тени, в полумраке, в глубине и таится то, что придает остроту нашим чувствам.

Художественная доминанта (выражение Юрия Тынянова) – искривление изображения лирического героя в зеркале времени. Некий страх полной идентификация самого себя и уход в Тень. Это оправдывает некоторый сумеречный колорит поэзии Евгения Триморука. И только где-то там вдалеке брезжит надежда, эта богиня побежденных.

Репертуар изобразительных средств, которые использует поэт, выглядит достаточно объемным. Особое внимание обращает на себя метафора, эта композиция в миниатюре. Риторическая фигура «люстра как больна» (стихотворение «Безысходность») дает вдумчивому читателю не просто оригинальную сравнительную метафору, а метафору развернутую. Здесь все построено на причудливом сочетании цвета вещи и внутреннего состояния лирического героя. Легко справляется Евгений Триморук и с самым сложным видом метафоры – синестезией (личностно ассоциативный ряд). «Страх стеклянный» – в уже указанном стихотворении «Безысходность», «комкий воздух» (стихотворение «Болезнь»), «карнавальная пыль», «блеск нездешний» (стихотворение «Тихо. Сходимся неспешно»). Здесь надо сказать, что Евгений Триморук очень высоко ценит и хорошо знает прозу Владимира Набокова, как русскоязычную, так и англоязычную, впрочем, как и автор этих строк. А Набоков всегда считал себя больше поэтом, чем прозаиком (это при соотношении где-то 200 стихотворений и 16 романов, 4 сборника рассказов), на наш взгляд, частенько синестезией в своих рассказах и романах злоупотреблял.

Так же изобретательно выглядит и использование Евгением Триморуком прозопопеи (оживление неживого). «Спящие тротуары» (стихотворение «Без возвращения»), «шепот камней» (стихотворение «Я видел многое и многих»). Использование анжамбемана (перенос части предложение на другую строку) также обогащает стихотворное творчество поэта и подчеркивает особенности деструктивного стиха («Я словно призрак, словно тень…», «Внутри еще одна разруха»). Если парцелляция, перечисление (особенно с использованием существительных) в лексическом плане подчеркивают некую цельность лирического героя, то анжамбеман настаивает на разорванности его внутреннего мира. Хрестоматийные антиномические примеры такого рода бинарной оппозиции: «Ночь, Улица, Фонарь, Аптека…» Александра Блока и «Как жаль, что тем, чем стало для меня / твое существованье, не стало / мое существованье для тебя» Иосифа Бродского. Важно, что этот художественный прием укоренил в репертуаре изобразительных средств поэзии Франческо Петрарка.

Парцелляцию Евгений Триморук интересно используется в акростихе, сделанном на основании фамилии автора. Достаточно характерны в этом отношении стихотворения «Страх. Стыд. Смерть», «Никого я не люблю».

Все эти приемы особенно активно работают в последних двух разделах сборника. Предусмотренная образованием (филологический факультет Приднестровского университета и Литературный институт) литературность очевидна и в алфавите сборника, где присутствуют имена исторических личностей (Демосфен), мифологических персонажей (Трисмегист Гермес), больших писателей, например, Марселя Пруста, бельгийского художника Рене Магритта, литературных героев Владимира Набокова и Александра Грина.

В лексическом плане особо обращает на себя внимание 3 раздел сборника («из книги «Метрональдс»). Последняя по времени она наиболее тесно связана с личной биографией Евгения Триморука. Уже сама контаминация, вынесенная в название книги, дает приметы большого города, где не так-то легко найти свое место человеку пришлому. Стихотворения этого раздела наполнены жаргонизмами и усечениями, которых как раз и наслушался автор, живя и работая в Москве. Все они, кроме одного, лишены и названий, этого последнего предела стилистической конкретности авторского лица, что подчеркивает быстротечность времени в огромном мегаполисе, когда нет возможности остановиться и задуматься, что-то окончательно и бесповоротно обозначить.

Как известно, предела совершенству нет и кое-где, как представляется, в стихотворениях проскакивает «перехват», но он присутствует в достаточном количестве и у такого большого поэта, как Сергей Есенин, не говоря уже о тех, кто рангом пониже. Замечательно, что нет самого страшного в поэзии российского автора, того, что Дени Дидро называл «распущенным воображением», чем, к сожалению, грешат многие современные поэты. Здесь показательно стихотворение «Вот в этом доме, где не гаснет свет».

Поэт не любит твердой стихотворной формы (сонет, триолет и т.д.), что в его полном праве. Он предпочитает форму деструктивного стиха, хотя в его новом сборнике встречается ряд октав. Поэт достаточно активно использует так называемый «локальный прием» (он часто присутствует в стихотворениях великой Анны Ахматовой), суть которого в сужении пространства стихотворения. Евгений Триморук предпочитает средневековому замку с обширными угодьями современную тесную комнату (это совсем непоэтичное слово многократно встречается в сборнике), наполненную самыми обычными вещами. Именно эти обычные вещи напоминают лирическому герою о временах счастливых и несчастливых, о возлюбленных благодарных и неблагодарных. Периодически пространство расширяется, и лирический герой мучительно ищет себя и свою половинку, не только в стенах комнаты, но и на метафизическом небе. Очень характерно стихотворение «И в музыке, и в жесте, и в строке».

Евгений Триморук одинаково хорошо использует, как точную рифму, преимущественно мужскую, так и ассонансы, и аллитерации. Он избегает глагольных рифм, так как они размывают энергию стиха. Это свидетельствует о его профессионализме. Касается это и лексического строя стихотворений. Многократно использованное личное местоимение «Я» последовательно поддерживает заявленную исповедальную линию в творчестве, у него присутствует понимание, что автопсихологизм – важнейшая характеристика лирики.

В своем чувственном самооголении лирический герой эволюционирует от легкой иронии (стихотворение «Без возвращения») до откровенной боли (стихотворение «Я живой. Ничего не изгладил»). Кое-где пробивается эстетика жалобы и этика стенания: мир не понял и не принял поэта. В своем неистовом лиризме как искусный литературный эквилибрист Евгений Триморук балансирует на грани «лазаретной поэзии» (выражение И. В. Гете), но все-таки не преступает ее, что очень хорошо.

Евгений Триморук – чистейший лирик, гражданская поэзия ему не очень удается. Происходит это не от недостатка патриотизма, дело как раз в природе дарования. Здесь его имя рифмуется с именем очень хорошего, к сожалению, рано ушедшего из жизни, приднестровского поэта Владимира Ахмерова.