Глава 1
КОМУ ПРОДАТЬ «ЗЕЛЕНЬ»?

«Нива» уверенно бежала по проселочной дороге, весело подпрыгивая на ухабах. До дома Васильевича было каких-то километра четыре, единственное неудобство представляла изрядно разбитая колея. Однако и это расстояние можно было сократить, если проехать лесом. Вырулив на просеку, Никита Зиновьев углубился в чащу. Смеркалось, следовало торопиться. Сумерки в лесу особенно коварны, не успел опомниться, а ночь уже накрыла с головой. Правда, местность он знал хорошо, не заблудился бы – приходилось здесь бывать и в прошлые времена, единственное, чего он опасался, так это проплутать лишних полчаса в густом и темном лесу. Это было бы неудивительно, дорог в этом районе немного, места необжитые, свернул в сторону на полсотни шагов и затерялся, а то и вовсе угодил в какую-нибудь гиблую болотину.

А потому следовало быть повнимательнее.

Рядом подремывал Антон Фомин. Никита всегда удивлялся его способности мгновенно засыпать. Порой казалось, что любую свободную минуту тот использовал для восстановления сил. Вот только присели ненадолго, а он уже и веки смежил. Машину слегка подбрасывало на многочисленных выбоинах, отчего голова приятеля безвольно раскачивалась из стороны в сторону, что совершенно никак не отражалось на его сне, наоборот, он храпел еще энергичнее и громче, в такт двигателю.

Антон просил разбудить его, как только машина углубится в лес, но расталкивать приятеля Никита не спешил. Возникло желание побыть наедине с собственными мыслями. Разговор обязывал настроиться на определенную эмоциональную отдачу, но сейчас не было желания даже шевелить языком. Кроме того, за время совместной работы они о чем только не переговорили. Практически не существовало темы, которую они не затронули хотя бы вскользь.

Никиту, да и не только его, поражала удачливость Антона. Неудивительно, новичкам всегда везет! Порой создавалось впечатление, что этот парень чувствует драгоценные камни за версту. Взять хотя бы нынешний сезон. Два месяца целой бригадой выгребали тонны земли, перебрали тысячи валунов, но фарт упорно не желал идти в руки, а потому приходилось довольствоваться парой горсточек небольших бериллов, которые не идут ни в какое сравнение с изумрудами. Камней, добытых за сезон, едва хватало на то, чтобы покрыть расходы на бензин, расплатиться с бульдозеристом, который разравнивал отвалы. И нечего было даже и думать о том, чтобы сколотить некое состояньице на черный день, работая с такими результатами. А потому сворачивали лагерь безо всякого настроения, проклиная собственное невезение, а заодно и драгоценные камни, так глубоко запрятанные от людского взора.

Повезло лишь только тогда, когда Никита с Антоном решили поработать самостоятельно. Отделившись от группы, они встали лагерем километрах в пяти от прежней стоянки. За первые три дня им удалось нарыть только с дюжину бледных александритов, а на четвертый, в самый последний день, когда уже были свернуты палатки, и оставалось забросать пожитки в «Ниву», чтобы отчалить восвояси, парням по-настоящему подфартило.

Неподалеку от входа в палатку лежал огромный гнейсовый валун, скатившейся с соседнего склона, наверное, еще в доисторические времена. Поросший темно-зеленым мхом, заплесневелый от времени и влаги, он примелькался им и не вызывал никакого интереса. Антон не однажды грозился, что обязательно займется этой глыбой, но всякий раз, возвращаясь усталым после целого дня изнурительной работы, оставлял задуманное на потом.

– И все-таки, я эту глыбу разобью! – глянув на валун, сказал Антон и, подойдя к валуну, присмотрел на нем заметную трещинку. Размахнувшись, он ударил по ней кувалдой, вкладывая в этот удар всю накопившуюся злость.

Валун не разбился на куски, разошлась лишь слегка трещина, показав темное волокнистое нутро каменюки. Антону пришлось ударить еще несколько раз, прежде чем гнейсовая глыба поддалась окончательно и обнажила раковистый неровный излом.

С минуту Антон оторопело смотрел на блестящую неровную поверхность, отказываясь верить в увиденное, но потом кувалда выскользнула из его ослабевших пальцев, и он, стараясь не показать волнения в голосе, позвал:

– Никита! Иди сюда!

Швырнув в багажник машины палатку, Никита нехотя подошел к разбитому валуну. Некоторое время он в полнейшем молчании рассматривал друзы топазов, торчащие из пустот, затем, справившись, наконец, с нахлынувшими чувствами, выдохнул:

– Ни хрена себе!

Антон широко улыбнулся.

– Вот-вот, и я о том же!

Здесь же, на волнистом изломе, выднелось несколько занорышей, из которых зелеными кошачьими глазами блестели изумруды. Причем каждый из них был каратов на десять и невероятной чистоты. Любой такой камень сделал бы честь самому престижному ювелирному магазину.

Сожалеть о потраченном зря времени было поздно, оставалось лишь мечтать о том, как было бы здорово начать полевой сезон именно с этой глыбы, которая находилась у них под самым боком. Расколол ее, собрал торчащую «зелень», да отбыл в обратном направлении, даже не разбив палатку.

– На сколько они потянут? – спросил Антон.

Протянув руку, Никита все еще не решался дотронуться до зеленой глянцевитой поверхности, воспринимая случившееся почти как сказку. Он всерьез опасался, что стоит только закрыть глаза, как это видение тотчас рассеется белесым дымком.

– Думаю, что каждый из них потянет на тысячу баксов, а может, и больше, – уверенно отвтил он. – Зяму знаешь?

– Это такого сипатого, что ли?

– Он самый. Так вот, в прошлом году мы с ним на железку ездили. Дней на десять... Я там камушек нашел немного поменьше этого, так он у меня его сразу за штуку купил. А эти-то побольше будут. А вон тот в центре, – показал он на полость, из которой выглядывали изумруды, напоминавшие толстые карандаши, – наверняка тысяч на пять потянет! А может, и подороже... Смотря на какого клиента попадешь. На каждый камень свой покупатель должен быть. Ну и повезло нам, я скажу. Как мамонтам! – восторженно выдохнул Никита. – Не зря тебя называют счастливчиком. Ты мне удачу приносишь. Попробую его отковырнуть, – он поднял с земли молоток.

Примерившись, Никита ударил по самому краю глыбы. Гнейсовая порода удачно отслоилась, а отбитый кусок упал в высокую траву.

– Бляха-муха! – выругался Антон. – Ты же по демантоиду колонул! Карата на три будет!

Никита невольно сплюнул. Так оно и есть, переливчатый камушек рассыпался в белую пыль. Удар пришелся по самой его головке. Странно, что он не заприметил его сразу, ведь демантоид торчал вызывающе, выставив на обозрение коричнево-зеленую грань.

– Знаешь, я поздно заметил, только уже тогда, когда молоток на удар пошел. Что-то блеснуло, думал, слюда, – с некоторой неловкостью отвечал Никита. – Не шарахать же себе по ноге.

– Уж лучше бы по ноге саданул.

– Ладно, хрен с ним, – отмахнулся Никита. – Тут этих камней столько, что можно три года не работать, а только пить да гулять, не просыхая.

– Верно, – махнув рукой, согласился Антон. – Еще и на черный день останется.

– А вон там, видишь, блестит?

– Ну?

– Фенакит... Он в оправе очень хорош.

– А все-таки демантоид жаль, такие крупные очень редко встречаются. Считай, что пять тысяч баксов на ветер выбросил.

– Ну, понимаю я все, – несколько раздраженно ответил Зиновьев. – Так что, теперь меня убивать, что ли, за это?

Антон только хмыкнул.

– Так уж и убивать... Живи пока!

Подняв с травы отбитый кусок гнейсовой породы, Никита с интересом принялся рассматривать кристаллы. Длинные, ромбические, плотно припаянные гранями к гнейсовой поверхности, они не желали расставаться с материнской средой и слегка поблескивали изнутри манящим травянистым светом.

На первый взгляд они не представляли собой ювелирной ценности. Стеклянный блеск темно-зеленых граней особо не впечатлял. Следовало иметь немалый поисковый опыт и богатое воображение, чтобы понять, что имеешь дело с незаурядной вещью. Такие образчики как эти, безо всяких трещин и с необычайной прозрачностью, можно встретить только один раз в несколько лет, и то при невероятнейшей удаче, которая, – увы! – перепадает далеко не всякому.

– Давай аккуратно сложим все образцы. А уже дома отпрепарируем их как следует. – Антон широко улыбнулся. – Знаешь, у меня мечта есть...

– Какая?

– Сделать себе золотую печатку, а на нее камушек поместить вот такого размера, – показал он на прозрачный светло-зеленый изумруд величиной с крупный лесной орех.

Никита в ответ только хмыкнул.

– Пижон ты, однако! Сверкнешь где-нибудь в баре таким камушком, так у тебя его вместе с головой оторвут. Я тебе вот что советую. Если у тебя появилась какая-то капуста, так ты молчи и никому об этом не рассказывай! Нас и так со всех сторон пасут. И менты, и ФСБ, и братва! Да всех не перечислишь, – в отчаянии он махнул рукой. – И каждый хочет от нас чего-то поиметь. Так зачем же на свою задницу искать приключения!

– Тоже верно.

– Хорошо, что понимаешь.

– Знаешь, о чем я думаю?

Никита, стараясь ненароком не сбить драгоценные зеленые головки, принялся отбивать породу вместе с изумрудами. Действовал он теперь крайне осторожно, всякий раз выверяя силу удара. Наступала самая ответственная часть, надо было умело извлечь находку. Изумруд – камень хрупкий, хотя и твердый, он требует бережного обращения. Хотелось обойтись без брака.

– Ну?

– Хорошо, что мы хитники, а не «черные» старатели. Камушки вот ходим, ищем а не золото моем...

Удар получился аккуратный, точно выверенный. Гнейсовая порода, сколовшись точно по линии напластования, упала под ноги Никите. Подняв щетку изумрудов, он не без удовольствия посмотрел камешки на свет, любуясь их безукоризненной прозрачностью, и довольно ответил:

– Это уж точно!

С краешка обнажился светло-зеленый демантоид. Весьма приятный сюрприз. Никита любил этот камень за свет, переливающийся у него внутри. Когда-то в старину их называли зелеными бриллиантами. И было за что!

– Я тебе не рассказывал, как золотишко в Магадане намывал? – Антон усмехнулся.

Из валуна, строптиво пробивая слоистую поверхность, торчал крупный изумруд. Просто так к нему не подлезть. Требовалось тонкое зубило. И отколачивать самоцвет следовало вместе с породой, чтобы не разбить его. Антон достал из рюкзака инструмент и, установив его в небольшую трещину, несильно стукнул молотком. Пластинка гнейса легко отслоилась, оголив еще один драгоценный камень. А вот его можно взять просто руками. Расшатав изумруд, Антон аккуратно положил его в мешочек, где уже лежало несколько таких же камушков.

– Что-то не припоминаю. – Никита сосредоточенно рассматривал обломки валуна.

– А вот послушай... Три года назад это было. С друганом я поехал, в армии вместе служили. Он родом оттуда, все места там знает. Приехали на какую-то речку под Ягодным и целых три месяца намывали золотишко лотком в каком-то ручье. Вода холодная, стоишь согнувшись – собачья работа, в общем! У меня потом после этого руки стало ломить. А нас, оказывается, все это время пасли! Такие как мы там по всей тундре толпами ходят. И вот как только мы начали в обратную дорогу собираться, подъехали к нам на вездеходе каких-то четверо козлов. «Стволы» в лоб наставили и золото отобрали.

– Обидно.

– Не то слово! Я еще считаю, что мы легко отделались. Позже узнал, что в том районе пятерых «черных» старателей замочили сразу же после нас.

– Золото не хотели отдавать? – поинтересовался Никита, бережно вылущивая берилл.

Камень хороший, пусть и уступает изумруду по цвету, но подарок будет шикарный – девушки ценят подобные безделушки. Из такого камня можно сделать очень хорошие кабошоны, – придал камню округлую форму, вставил его в подходящую оправу, и получится весьма качественный кулон.

– Скорее всего... В Магадане сейчас ингуши заправляют. А они не особенно церемонятся. Все «черные» старатели у них на контроле. Наверное, предложили продать им золото по бросовой цене, те не согласились. Вот и грохнули!

– Значит, считаешь, что камнями повыгоднее заниматься? – спросил Никита, обходя валун с противоположной стороны.

Для себя он уже решил, что не уедет с этого места до тех пор, пока не расколет всю эту глыбу на мелкие куски. Вот только как бы поудачнее приступить к этому, чтобы не повредить изумруды, плотно спрятавшиеся внутри?

Антон непроизвольно хмыкнул.

– Вот взгляни на этот камушек. Один такой изумруд стоит больше всего того, что мы намывали за две недели.

Никита довольно улыбнулся.

– А ведь некоторые камни и по полмиллиона могут стоить!

– Ты видел такие?

– Пару раз было, – довольно протянул Зиновьев. – Первый раз три года назад, соседи наши по лагерю нашли. Вместе ковырялись в одной жиле, а повезло им. А вот другой раз – в прошлом году. Кололи точно такую же глыбу, ну, может быть, немного поменьше. Валун почти пустой был, только мелкие такие изумрудики встречались по всей поверхности, как налет. Потом на полость наткнулись, а из нее, представляешь, торчит изумруд в палец толщиной. Не темного цвета, а вот как раз такой, какой нужно, салатный. И прозрачность почти идеальная.

– Без трещин?

– Одна трещина была, но она по самому его краю прошла. Совсем незначительная.

– И куда же потом этот камень делся? – заинтересованно спросил Антон.

Никита махнул рукой.

– Темная там история вышла. Гера, парень, который нашел изумруд, сказал, что у него покупатель есть на этот камень. Отдали изумруд Гере, а он исчез. Как говорится, ни камня, ни Герасима.

– А может, скрысятничал?

Никита отрицательно покачал головой.

– На него это не похоже. Тут что-то другое. А потом куда он денется от хиты? Кто в хитники подался, век им будет. Тут у него вся жизнь прошла. И для него это не самые большие деньги были, он многое повидал. Видимо, кому-то не тому доверился. Там, где большие деньги, всегда появляется и большая опасность. Хорошие камни, конечно же, очень здорово, но нужно еще знать, как с ними обращаться и кому сдавать.

– Тоже верно.

– Давай расколем эту глыбу. – Никита показал на соседний валун. – Вот чует мое сердце, что она внутри полна «зеленки»!

Глыбу кололи осторожно, стараясь угодить по трещинам и по линии спаянности. Несколько минут молчаливо, по-деловому разбивали крупные гнейсовые осколки, глуховатый стук молотков негромко отзывался где-то в глубине смешанного леса.

Наконец, Никита разогнулся и, сердито поддев носком обломок пустой породы, вздохнул:

– Ни хрена здесь больше нет! Ты посмотри, я чуть молоток не сломал, – показал он на разбитый черенок.

– Того, что мы взяли, тебе на год вперед хватит, – убежденно отозвался Антон. – Едем к Васильевичу?

Никита задумался. Высыпав из холщового мешочка несколько только что добытых камушков, он принялся рассматривать их с еще большим интересом, пытаясь выявить возможные дефекты. Безо всякого преувеличения можно было сказать, что сегодняшний день оказался самым удачным за последние три года его хитничества. За это время через руки Никиты прошло немало камней. В какой-то степени он стал неплохим специалистом и мог с большой долей уверенности определить стоимость каждого камня. Но то, что он держал в руках теперь, было очень далеко от того, что ему приходилось видеть раньше. Камни были совершенно прозрачными и большими, и, что особенно ценно, все оказались травянисто-зеленого цвета. Даже непосвященному было понятно, что в руки к ним свалилась редкая удача, о которой мечтает каждый хитник. Это совершенно другой уровень, чем обычная добыча. Оставалось только с умом распорядиться сокровищами.

По своему и по опыту других хитников Никита осознавал, что продать такие вот камни – сложная задача. Надо идти к верному человеку.

Достав лупу, он долго и тщательно рассматривал каждый из дюжины изумрудов, пытаясь отыскать на их поверхности хотя бы единственную трещинку. Но камни были совершенны.

Сунув лупу в карман, Никита покачал головой:

– Знаешь, мне кажется, что каждый из этих камушков потянет штуки на три. Это только для начала... А вот если распилить эти два камушка, – он показал пальцем на пару ромбических кристаллов, – а потом придать им огранку, то их стоимость в общей сложности может увеличиться на порядок, – и он внимательно посмотрел на Антона, ожидая его реакции.

Антон счастливо улыбнулся. По тридцать тысяч на брата за несколько ударов молотком – не самые плохие деньги!

– Кому все-таки думаешь отдать «зелень»? Васильевичу?

Вопрос был непраздный. В идеале, на каждый хороший камень следовало искать своего достойного покупателя. А потому цена за один и тот же изумруд может варьироваться в самых широких пределах. Каких-то два года назад он посчитал бы за счастье продать каждый из этих камней всего лишь за триста долларов, но сейчас подобная цена вызывала только горькую улыбку.

Все-таки как меняются времена!

Все эти годы Зиновьев сдавал камни скупщику Васильевичу, проживавшему в соседнем поселке. Мужик этот был скуповатым, любил поторговаться за каждый камушек. Но выгода такой сделки заключалась в том, что, сторговавшись, деньги он всегда отдавал без волокиты.

По-своему этот Васильевич был личностью интересной и в некотором роде достопримечательностью всей округи. Старик любил рассказывать о том, что происходил из семьи потомственных хитников, а в пьяном разговоре, приложив палец к губам, сообщал, что у него в надежном месте спрятана карта, на которой обозначены демидовские изумрудные копи.