Глава 1

 В середине августа дни очень жаркие. Ну да, абсолютная банальность, а я – полковник Очевидность. Полковник КГБ Очевидность. Лучше бы Никсон приехал в сентябре, когда прохлада, когда Москва уже забросана пачками желтых листьев, прибитых мелким, еще почти летним дождем. Тогда можно надеть легкую курточку вроде болоньевой ветровки, а под ветровку спрятать восемьсотграммовый «макаров».

Почему «макаров», а не какой-нибудь экзотичный забугорный пистолет или револьвер? Да потому, что я уверен в надежности этого пистолета, и потому, что в ближнем бою он выполняет свою функцию просто великолепно. Тупоносые девятимиллиметровые пули имеют отличное останавливающее действие, и при этом риск ранить случайную жертву пролетевшей через тело злодея пулей вовсе даже минимален. Кто-то скажет, что это утопия – и это будет абсолютный дилетант. В моем мире, в моем времени уже давно идут разговоры о том, что необходимо перевооружить американскую полицию, перейти с «глока» на что-то подобное нашему «макарову». Не один случай, и не два, когда мощный «глок» пробивал злодея навылет и ранил человека, стоящего позади. Потому даже стали требовать специальной тактики стрельбы – снизу вверх, и даже от бедра. Так что… для полицейских операций нужен безопасный пистолет.

Почему я заговорил о пистолете? И о жарких днях? Да просто потому, что спрятать мне ствол некуда! И буду я рядом с Никсоном как голый! То есть – без оружия. Семичастный на эту тему мне сказал, чтобы я дурью не маялся, что вокруг будут люди из «девятки», что «Омега» не дремлет, что на крышах снайперы сидят. И вообще – никто не решится на такой самоубийственный поступок, как покушение на высших руководителей двух стран. Потому мне надо не чудить, не холить и лелеять свою паранойю, а нормально, модно одеться, чтобы не выглядеть рядом с президентом США деревенским увальнем из глухой Тверской деревушки.

Не знаю, чем ему Тверские деревушки не угодили, и мой вполне приличный наряд, только я категорически отказался надеть костюм пошитый индивидуально для меня (кстати сказать – сидел на мне как влитой), и надел обычные свои легкие смесовые брюки и светлую рубашку. И никакого оружия.

А потом был обед, или скорее ужин, на котором все говорили речи, в том числе и я. Как обычно, мне пришлось хорошенько постараться, толкая речугу – я не люблю скучных банальностей, я не люблю дежурных речей, канцелярских оборотов и съездовых нудностей. Если выступаю перед людьми – им должно быть интересно так же, как если бы они читали мою книгу.

В общем – я лицом в грязь не ударил. Взбодрил народ нашенский и американский. Американы прямо-таки прослезились. Как, впрочем, и наши. А может мне показалось: горчица на столе была ядреная, наши-то знали, а вот американцы, привыкшие к своей, сладкой, попались в ловушку и потом утирали слезы.

На следующий день в апартаментах американского президента произошло награждение меня, любимого. Долго ко мне ехала высшая награда США, но все-таки доехала. Вернее – одна из высших наград. У них, американов, для каждого рода деятельности своя высшая награда. Но есть еще и специальная, президентская Золотая медаль, она называется Золотая медаль свободы и приравнивается к Золотой медали Конгресса.

Тут ведь какая фишка – Медаль Конгресса вручает конгресс, в котором как известно куча всякого народишка, и этот народишко очень не любит «красных». А кто я такой? Русский, а значит – «красный». И какая мне медаль? Шиш, а не медаль! А вот Медаль Свободы вручает сам Президент, и это только в его компетенции. Он не спрашивает ни у кого разрешения, можно ли вручить эту награду. А между прочим, она полностью равна по своим так сказать плюшкам Медали Конгресса. Только вручается гражданским лицам, как сказано: «За внесение существенного вклада в безопасность и защиту национальных интересов США, в поддержание мира во всём мире, а также в общественную и культурную жизнь США и мира». Кто скажет, что я не внес вклада в общественную и культурную жизнь США – пусть первый бросит в меня камень.

И вот еще что – разве сохранение жизни Президента США не является защитой национальных интересов США? Еще как является! Как и налаживание связей между двумя странами, которые не так давно едва не ввязались в ядерную войну – Карибский кризис. Смягчение отношений, разрядка – это ли не вклад в безопасность? Вот пусть меня расстреляют тухлыми огурцами, если я не сознаюсь, что всегда подсознательно верил и верю, что Россия самая сильная в мире. И что случись какой-то апокалипсис вроде ядерной войны – мы все равно выживем. Ибо упрямые. Ибо привыкли выживать в любых условиях. Нам не надо теплых сортиров, без которых мы не смогли бы воевать, мы в Отечественной войне поднялись тогда, когда весь мир думал, что нам конец. И размешивая грязь дырявыми кирзачами, рванули на запад, да так, что этот самый мир ахнул и задергался – не дай бог пойдут дальше!

Кстати, частенько думал над этим, и нередко сожалел, что Сталин не отдал приказа, и наши армии не пошли по Европе. Вот тогда бы вся Евразия была советской! Иногда даже задумывался – а не написать ли альтернативку на эту тему? Что было бы, если бы наши войска – обстрелянные, умелые, вооруженные современнейшим оружием того времени – пошли дальше? Они бы смели огненной метлой всех, кто посмел бы встать у них на дороге! В том числе и американцев, быстренько присоединившихся к дележке послевоенного пирога.

Красная Франция! Они ведь любители революций – вот вам и социализм. Ешьте, не обляпайтесь!

Красная Великобритания! Вот это просто мечта – «Англичанка гадит» – эта констатация факта актуальна и до конца двухтысячных годов. Она всегда гадит!

Я не любитель Сталина. Я вообще не склонен создавать себе кумиров – просто для этого слишком уж скептик и циник. Но надо отдать должное Отцу Наций – он пожалел русских солдат и не повел их на завоевание Евразии. Слишком многие бы тогда не вернулись из боя. Кстати, чем Сталин и отличается от Троцкого – тот не задумываясь кинул бы народы СССР в завоевательную войну. Все ради революции! Все ради светлого будущего! А на самом деле – для себя, любимого, для себя, красного диктатора. Нет, все-таки хорошо, что главой СССР стал Сталин, а не Троцкий. Одному – созидание и благодарность потомков, другому – ледоруб. И это правильно.

Меня поставили посреди большой комнаты, толпа служащих президентского департамента выстроилась у стены, президент произнес небольшую речь, из которой явствовало, что я совсем молодец и мне бы надо три таких медали за мои заслуги, а не одну. Но пока вот – одну. И… красивая медаль, правда. В центре голубой кружок с золотыми звездами, лучи звезды белые. Подложка красная, ну и само собой – на золотой основе-решетке. Я почему-то думал, что эту награду прикалывают на одежду, но оказалось – ее вешают на шею, на голубой ленте.

А еще подумалось, что буду выглядеть очень глупо – простецкая рубашка, простецкие штаны и на шее вот такое украшение. Красивое, кстати, украшение!

И как оказалось – у него есть и фрачный вариант, который прикалывается на костюм – в отдельной коробочке, которую мне тут же вручили. И еще – открытием стало, что степеней у этой награды две. Мне вручили самую высшую – «С отличием». В общем, почитай что аналог нашего «Героя». Хотя вот не хочу сравнивать – наш «Герой» выше всех, и все тут! Когда вижу человека с «Героем» на груди – хочется взять под козырек. Или поклониться. Это я про военного «Героя». Героя соцтруда иногда давали не тем людям, кому нужно было давать. Ну… мне так кажется.

Когда лента опускалась на мою шею, Никсон, лично вручавший награду, шепнул мне в ухо:

– Как там у вас, русских, говорят? Дай бог не последняя?

– Вообще-то это про рюмку водки – автоматически поправил я, слегка ошеломленный производимым действом. Ну не каждый день ведь тебе вручают высшую награду США! Да еще и сам Президент!

– Насчет водки – это поправимо – усмехнулся Никсон – Хотя я знаю, что ты не любитель выпивки. Но шампанского все равно выпить придется. Однако, вначале ты должен произнести речь.

Опять речь! Да что за черт, а?! Меня уже тошнит от речей! Ведь я не могу толкать всякие банальности, мне надо что-то новое ляпнуть!

– Ну что я могу сказать… – начал я, оглядывая лица людей, набившихся в большую комнату. Их здесь было не менее полусотни.

– Что сказать – продолжил, пытаясь уцепить мысль за хвост – Это неожиданная и очень лестная для меня награда. На мой взгляд – я ее не заслуживаю. Но если президент решил – так тому и быть. Надеюсь, я отработаю этот аванс. Спасибо!

Ну не сказал бы, что совсем так уж свежо, но и не банально! Опять же – мне так кажется. Мне вообще часто «кажется». Я редко уверен в том, что всегда прав. Видимо, это один из признаков паранойи, развившейся и расцветшей буйным цветом в моей бурной, слишком бурной жизни.

Ну что же – зрители захлопали, а президент Никсон пожал мне руку, многозначительно глядя в глаза. Мол – отработаешь, точно! Выпью из тебя кровь! И ведь выпьет, если потребуется. В политике не до сантиментов. Вот только помочь я теперь едва ли смогу. Мои знания о будущем растаяли в вихре перемен, которые я же инициировал. События идут совсем по-другому, вся история теперь не будет прежней. Те, кто родился в эти годы – могут теперь и не родиться. А те, кто умер – могут и не умереть. Новые судьбы, новые люди. Весь мир стал совсем другим. Моя роль в нем резко уменьшилась. Или опять же – мне только так кажется? Ведь агентом влияния я быть не перестал!

Выпили шампанского с бутербродами с черной икрой, предоставленными принимающей стороной. И кроме бутербродов было чем ещеё поживиться. Кстати сказать, я даже удивился – почему на вручении медали не было представителей СССР. Не удержался, задал этот вопрос Никсону. Тот совсем даже не удивился, и пояснил, что вручение медали есть акт сугубо личный, даже интимный, и касающийся только граждан США, и никого больше. Так что… не пригласили. Хотя шампанское и угощение гости попросили предоставить.

Впрочем – могли бы довольствоваться и теми запасами, что имелись в президентском самолете, а также в посольстве США в СССР, но сочли, что это будет невежливо по отношению к принимающей стороне.

Честно сказать, я слегка запутался в этих хитросплетениях и хитровывертах дипломатических отношений, так что плюнул на все и перестал делать попытки разобраться в мотивации той, или иной стороны. В конце концов, я никакой не дипломат, а обычный нормальный вояка, решающий проблемы с помощью грубой, очень грубой силы. И таким вот солдафоном и останусь – прошу любить и жаловать.

Церемония происходила утром, в девять часов, а в два часа дня был назначен прием в Кремле, где должны пройти переговоры между Генеральным секретарем КПСС и Президентом США. Слава богу – меня туда не позвали, и потому вздохнув облегченно я отправился… нет, не домой. Домой меня никто не отпускал. В свой номер, конечно. Вместе с Ольгой – само собой, она присутствовала на церемонии вручения.

В номере я наконец снял с себя высшую награду США, на которую ошеломленно косились охранники, наводнившие коридоры здания, и положил медаль в коробочку из сандалового дерева, из которой она ранее и была извлечена президентом Никсоном. Все. Если я и надену эту награду в будущем, то скорее всего не в СССР. Нечего гусей дразнить – ну как это, советский человек получает награду из рук президента вражеской страны! За что? Не за продажу ли Родины? Оптом и в розницу…

Но я ошибся. Награду мне все-таки пришлось надеть, и совсем скоро – через пять дней, когда завершились переговоры и подписания договоров. По случаю окончания переговоров советское правительство закатило гигантский прием, на котором присутствовали лучшие люди страны – лауреаты премий, актеры, артисты и другие приглашенные лица. Ну и само собой – журналисты всех стран мира. Перед приемом – пресс-конференция. И вот я на ней.

«Душераздирающее зрелище!» – как сказал один киношный персонаж. Ну только представить – здоровенный детина с треугольной спиной, обтянутой черной тканью смокинга, белоснежная рубашка, лаковые полуботинки, и…«бабочка»! Да, да, галстук-«бабочка»! Тоже черный. А поверх смокинга, на груди – Орден Ленина, золотая звезда Героя, значок лауреата Ленинской премии, и… как вишенка на торте… фрачная версия Медали свободы. Сказать, что на меня все косились – это ничего не сказать.

«На выставке Ван Гога я – главный экспонат!» Глав правительств «щелкали» на фото потому, что так положено. Меня же – от души. Чуть не передрались за лучшее место, когда я важно шествовал в составе делегации СССР, и потом, когда стоял со стороны Шелепина, пожимающего руку президенту Никсону.

А затем началась пресс-конференция. Никсон и Шелепин сидели на сцене, а журналисты из зала задавали им вопросы – все, как это делается за рубежом, и так, как это бывало в моем времени, в моем мире. Кстати – тоже дань новизне. До сих пор таких пресс-конференций на таком высшем уровне здесь не бывало. У меня даже возникло что-то вроде дежавю – сколько раз я в своем мире видел подобные пресс-конференции, и не счесть! Заменить Шелепина и Никсона на Трампа и Путина – вот тебе и будет нынешняя пресс-конференция.

Начал ее Никсон. Он поблагодарил принимающую сторону за радушный прием, пошутил, что надеется – не в последний раз видит Кремль изнутри. Доживет до следующего визита, хотя есть куча людей, которые до сих пор мечтают о его безвременной кончине. Чем вызвал ухмылки и хохот в зале. Шелепин же остался невозмутим, и в ответном слове заверил, что в СССР его другу Ричарду ничего не грозит, и если понадобится – на его защиту встанет вся мощь Советского Союза. Тут они оба заулыбались, а Никсон даже привстал и хлопнул Шелепина по плечу.

Вообще, Никсон был довольно-таки прост в обращении, эдакий селянин-реднек. Тенденция такая, что ли… многие из американских президентов отличались селянской простотой – до абсолютной глупости. Один из них даже спутал Австрию с Австралией. Возможно, что американскому народу именно такие президенты и нравятся – не слишком умные, плоть от плоти этого самого народа.

Я думал на этим – как при таких необразованных, неразвитых, даже можно сказать тупых президентах США до сих пор живы? И после размышлений сделал вывод – а от президента не очень-то что-то и зависит. Политику делает не президент, а его окружение. И Конгресс. Вот стал президентом Трамп, и что? Да они его обложили, как волка флажками! Туда пойдешь – смерть. Сюда пойдешь – и тут смерть. Номинальная фигура, дожидающаяся конца срока. Ну да, Трамп пытается что-то делать, дергается, но все его усилия идут прахом, ибо рулит демократическое лобби, главный разжигатель войн и революций по всему миру. И они не дадут Трампу сделать ничего позитивного. Только вперед – к войне, к конфронтации, к хаосу и огню.

Никсон – наверное последний из президентов, которые управляли страной сами, которые принимали решения, противоречащие воле демократического лобби. За то едва и не огреб по-полной. И кстати – еще не факт, что вся эта история с покушением на президента США уже закончилась. Приедет домой, выйдет на улицу… и будет его Пэт ловить верхушку черепа мужа, как жена Кеннеди. Все может быть. Бурление в выгребной яме, именуемой власть США, все еще продолжается. Верно сказал Шелепин – у нас Никсону безопаснее, чем у себя дома.

Дальше продолжал выступать Шелепин. Он рассказал, какие договоры были подписаны, что от них ждать, ну и все в этом духе. И самое главное – рассказал про договор о дружбе и сотрудничестве с США, из которого следовало, что мы теперь и в космос вместе полетим, и наукой займемся, и совместные предприятия создадим – что было совершенно невозможно в моем мире в этом самом году. И завершил Шелепин выступление заявлением о том, что холодная война закончена. Навсегда. Мы с США теперь шагаем в будущее вместе, рука об руку, как добрые друзья.

Шелепин и Никсон встали, долго пожимали друг другу руки, позируя перед телекамерами и фотоаппаратами, и фотовспышки залили их всполохами грозовых молний. Даа… наделал я делов! Ведь фактически это моих рук дело! В моем прошлом такого договора и близко не было!

Дальше начались вопросы. И первый задал журналист газеты «Правда» (фамилию не помню, а бейджика, как принято в будущем, у него нет.

– Скажите пожалуйста, товарищ Шелепин, не получится ли так, что мы будем выполнять договоры, а вот США подождут? Как мы их проконтролируем? А они – нас.

Шелепин начал рассказывать о том, какие будут созданы комиссии, а я вдруг подумал о том, что если как следует подать эту новость нашему не очень «прошаренному» народу, то видится натуральная государственная измена. Как так – допустить американцев к ядерному оружию?! Пустить их в святая святых – ядерные хранилища! Хорошо, что советские средства массовой информации под жесточайшим контролем, иначе бы…

Дальше посыпались вопросы о конкретике договоров, на что было сказано, что все договоры будут опубликованы в газете «Правда», так что незачем сейчас тратить на это время. Вкратце – тяжелые ядерные ракеты будут порезаны на металлолом, частично, конечно, ну и запрет на размещение в космосе подобных ракет и другого тяжелого вооружения. Много чего назаключали. Уверен, были еще и секретные дополнения к договорам, уж не знаю, как они правильно называются – протоколы, что ли… Будь я на месте Шелепина – первым делом договорился бы с США о разделе сферы влияния. Внес бы это секретным протоколом в договор о дружбе и сотрудничестве. Мы влияем на страны Варшавский блока, на Ближний восток (частично), на часть Африки, часть Южной Америки. США наложит свою лапу на Европу (без наших стран), Австралию, часть Африки, Южной Америки… ну и так далее. Север и Антарктида общие. Скорее все это Шелепин и сделал – или я его не знаю. Уж на то пошло – я лично внедрял в головы Генсека и Семичастного эту самую мысль о том, что надо договариваться с США и делить мир. Настолько надоел им своими напоминаниями, что Семичастный на меня даже рявкнул: «Не считай нас глупее себя! Хватит повторять одно и то же! Все уже решается !». Только тогда я от них отстал и не напоминал при каждой новой встрече.

Кстати сказать – то же самое… примерно то же самое я говорил и Никсону: «Хватит конфронтации! Нужно поделить мир вместе с СССР и не допустить, чтобы поднялся Китай! В противном случае он задушит весь мир в своих мягких объятьях!». Никсон внимательно слушал. И вот – результат моих, можно сказать титанических усилий. Без ложной скромности скажу – если бы не я, такого договора точно бы не было. Никогда и ни за что! И теперь только что-то экстраординарное может заставить страны его разорвать. И буду надеяться, что такого никогда не случиться. Кстати – договор бессрочный !

Вот для чего я оказался в этом мире. Вот для чего я поднимался на вершину известности, богатства, влиятельности. Ради нескольких листов бумаги, в которых теперь заключены судьбы мира на десятки, сотни лет вперед!