Ещё одна Белая сова в моём читательском списке :) И это совсем другая сова!
Анипа, её младший брат Матыхлюк, родители и другие люди Нунавака, стойбища на Крайнем Севере, – из аглюхтугмит, исчезающего племени эскимосов-юпик.
Анипа готовится стать женой – умелой, красивой и понимающей: наносит полоски-татуировки на лицо, учится расщеплять и сушить нерпичьи шкуры, пытается найти общий язык с выбранным для неё немым мужем-чужаком. Она веселит братика сказками о глупом медведе и веселится сама, наблюдая за неловкими попытками Матыхлюка быть настоящим охотником, собирает и ловит съедобное в море и в тундре и пытается понять, что не так с происходящим. Кто такие пожиратели, как её папе удалось обхитрить их, зачем они разбрасывают по тундре про́клятые камни, почему перед их появлением слышен сухой гром? Одно она знает точно: встреча с пожирателем смертельно опасна для аглюхтугмит, потому что после встречи с пожирателем человек перестаёт быть собой, так научили её отец и другие люди Нунавака.
«Их дыхание лишает человека воли – окаменев, он не противится, пока из него высасывают душу, не замечает, что становится червецом, обречённым бродить по выжженным полям Чёрных земель»
Анипа складывает картину из разрозненных фрагментов: история аглюхтугмит и людей Нунавака, которыми старый Айвыхак развлекает в удачные сытые дни и отвлекает в бесконечные голодные ночи; история её будущего мужа Илютака и его семьи, вырезанная на моржовом клыке; обрывки разговоров и взгляды искоса; мясо с незнакомым привкусом, добытое папой неизвестно где и как в голодный месяц; смрад, заполняющий землянку, когда в стойбище являются пожиратели... Вопросов у Анипы всё больше, а впереди долгая суровая зима, к приходу которой аглюхтугмит в этот раз совсем не готовы.
Автор с читателем не миндальничает, а сразу сталкивает его во вселенную аглюхтугмит: сказки и сказания, подробности быта, обычаи – и очень много тундры и ледяного океана. И пока читатель барахтается беспомощно в чужом для себя мире, где даже вроде бы знакомые ему вещи и явления называют и воспринимают иначе, ему до пожирателей особо дела нет. Да и пожиратели в истории пока не сильно проявляются, маячат на горизонте смутной угрозой.
Но как только читателю удаётся собрать в голове весь пазл, в котором жизнь племени зависит от количества льда на море и путей миграции животных; предки возвращаются в телах своих близких; чтобы вылечить заболевание человеческого мозга, его заменяют мозгом животного; пойманного зверя благодарят и принимают с почестями, чтобы он поведал своим, что здесь их любят и ждут; старики, решив, что становятся в тягость, уходят сами или просят помочь, – как только читатель оказывается внутри этого мира, тут-то и появляются пожиратели. Буквально одна-две фразы – и у читателя возникает неприятное подозрение, что он знает, кто здесь пожиратели – и это не фантастические чудовища, а мы, наша культура. И с каждой главой подозрение крепнет.
И когда в итоге всё заканчивается так, как заканчивается, поневоле продолжаешь крутить в голове эту историю с аглюхтумит и пожирателями. Думаешь, возможно ли вообще найти точку соприкосновения разных культур, чтобы одни не считали других пожирателями («Для нас ты демон, для тебя мы демоны, всё справедливо», как говорят герои другой книги, «Семь дней до сакуры» Светланы Лавровой), чтобы взаимодействие не ощущалось как предательство своих предков и потеря души. И можно ли ради какой-то, пусть самой прекрасной и важной для тебя, идеи жертвовать жизнью других?