Цитаты из книг автора «Евгений Попов»

Ну, спрашивается, зачем это я пойду вместе с ними в лес или на плодоовощную ярмарку, когда они пьют мерзкий портвейн «Кавказ» и ругаются матом? Я сам пью «Кавказ» и сам ругаюсь матом, но ведь сознаю же тоскливо относительность подобного времяпровождения и ложь витального мироощущения.

Вам, Кудрявцев, зачем Руссо? Вам его не надо. Спите себе на здоровье. Ибо такова, стало быть, ваша планида. Одному выпадает планида работать в СЭВе, а другому, потеряв неизвестно где правый глаз, принимать от пьянчужек пальто в закусочной с египетским названием «Лотос». Вы находитесь где-то посредине. Так что не делайте трагедии из вашего положения, а даже и наоборот – сотворите себе праздник.

Вы тут рассуждаете, как моя Людмилочка, а она – большая дура. Это я вам сразу скажу. Она не потому дура, что вся в веснушках и коротконогая. Как известно, у нас ум человека вовсе не определяется его внешними данными. Говорят, артистка Мэрилин Монро тоже была большая дура. Нет, моя дура потому дура, что она – деревенская.

Так что я – милиционер. Нравится это кому или не нравится. И работаю я хорошо. Может, это у кого вызовет веселое зубоскальство, но я вам еще раз твердо повторяю: «Я работаю хорошо». Если я веду алкаша в коляску, то я его веду хорошо в коляску. Вы, конечно, можете смеяться надо мной, что я хорошо веду алкаша в коляску. Ну а почему вы его сами не ведете в коляску, допуская лежать на виду у всех, обмочившись и обблевавшись, испуская нецензурную брань? А?

Сам я – милиционер. Я был милиционер, я есть милиционер, и я буду милиционер, пока не умру или не наступит коммунизм, когда меня как должности уже будет не надо. В чем мне довольно сомнительно, чтобы меня когда-нибудь было не надо как должности. Порядок всегда должен соблюдаться и всегда может нарушаться. Вдруг человек, допустим, сорвет цветок с коммунистической клумбы? Впрочем, этот пример у меня неудачный, а более удачного я не могу придумать, потому что не могу представить, какие нарушения могут быть при коммунизме.

Я до сих пор считаю, что человечеству в космосе делать нечего, пока на земле такой бардак.

Совершенно верно. В «Бумажном пейзаже» Брежнев – Лёня, Лёка, Лентяй, Бровеносец, Мистер Броу, как его придумал называть Аксенов, – изображен даже, я бы сказал, саркастически-добродушно. Помнишь, он получает жалобу от персонажа Велосипедова, написанную одними глаголами или существительными, не помню, после чего изрекает: «А что, парень вроде неплохой, хорошо пишет». – «Да он – антисоветчик», – ему отвечают. «А-а, антисоветчик? Ну, тогда нужно ему дать лет пятнадцать. Ничего, молодой еще выйдет, когда отсидит…» То есть он не злодей, а такой это… коммунистический сибарит, имя которого совершенно ничего не значит, но вовсю используется.

Помнишь, какой у него Запад был в «Круглые сутки нон-стоп» или «Под знойным небом Аргентины»? Живой, энергичный, но… не рай.

На той вечеринке с американскими и английскими славистами, которая началась днем и продолжалась едва ли не сутки, стол ломился. Вася, конечно, все приволок, да и они – из «Березки». Я смотрел на все это с некоторым

как Синявский эстетически не принимал советскую власть, помнишь его слова, которые он произнес на процессе, когда ему воткнули за это семь лет? И у Синявского, и у Аксенова были прежде всего стилистические разногласия и с советской, и с антисоветской литературой.