© Евгений Миронов, 2022

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2022

* * *

Пролог

Воскресным вечером работа универсама заканчивалась: под усталым и одобрительным взглядом заведующей отделом грузчик Владимир выпил на ход ноги стакан водки, положенный по устному трудовому соглашению.

Руководство универсама ещё в период застоя сделало открытие, которое многократно подтверждалось экспериментами. Оказывается, для обеспечения погрузочно-разгрузочных работ выгоднее налить стакан бодяги труженику после смены за счёт администрации, чем ежеминутно в течении трудового дня следить за его трезвостью. Какой толк делать внушения в регулярные периоды пьяного безобразия, когда все равно приходится сменять одного пьяного в стельку грузчика другим, таким же потенциальным алкоголиком? Установленным порядком под страхом увольнения продавцам запрещалось поощрять до окончания смены даже самых полезных и покладистых грузчиков любыми спиртосодержащими изделиями, включая кефир.

Грузчик закусил пахучим сырком, кусочком копчёной охотничьей колбаски, слабо маринованным болгарским перчиком и маленьким тёмно-зелёным огурчиком. В общем, заморил червячка.

Первичный привычный ожёг горла водкой прошёл быстро, и тело начало ощущать внутреннее тепло, которого организм терпеливо ждал уже двое суток. Приход тепла снимал напряжение трудовой двухдневки, и по телу разливалась расслабленность. В подобные времена он испытывал самые приятные чувства, бескрайнюю любовь и к чудесной заведующей, и ко всем прекрасным работникам прилавка, и ко всему человечеству.

– Счастливо отдохнуть, Володя, – простилась заведующая – дородная блондинка, которая ежегодно отмечала тридцатилетие в свой день рождения.

Владимир пожелал всем быть здоровыми и, уложив две банки импортного пива на дно пластикового пакета с изображением Медного всадника, направился домой. Заморскими изделиями его регулярно одаривали девочки-продавцы, потворствуя его слабости. Главным его достоинством являлась приветливая добродушная улыбка, пикантность которой придавали красивые ослепительно-белые зубы. Чтобы лишний раз увидеть эту улыбку и обменяться парой слов с приятного вида парнем, молоденькие продавщицы, случалось, озадачивали грузчика пустяками.

I. Вечер воскресенья

Шумом и прохладным смогом встретила его улица, жизнь которой продолжалась ночью. Здесь пыхтели толстыми задами разноцветные иномарки; синий вездеход, сверкая никелированными трубами, искал бездорожье. Без всякой зависимости от страны-производителя, редкая машина пролетала, блистая чистотой, и даже в сумерках виднелось чёрное облако, оставляемое позади детищем венгерского народа – «Икарусом».

Одна лишь река Смоленка тихо несла свои тёмные воды и кропотливо трудилась, разделяя дома и улицы, кладбища и церкви. Она отрезала остров Голодай от Васильевского, но люди соединили их мостами и своими душами.

Жёлтая полная луна и загадочные серебристые звезды освещали космос и гранитную набережную, пробивая лучами громадные расстояния. Снизу улица подсвечивалась из окон и подмигивающей рекламой. Лихой ковбой призывал курить американские сигареты, пачка которых стоила дороже четырёх буханок хлеба. Реклама, размещённая на автобусной остановке, призывала пить водку «Охта», поясняя, что Петербург начинался с Охты. Другая наклеенная здесь же рекламная листовка призывала употребить водку «Флагман» без объяснения причин.

Через десять минут Владимир вставил ригельный ключ в замочную скважину, открыл двойную дверь и, пройдя через прихожую, очутился в своей комнате. Он включил свет, телевизор; повесил верхнюю одежду в коричневый платяной шкаф; облачился в спортивный синий хлопчатобумажный костюм, который дотоле мирно поджидал его в обширном сером кресле. Он собирался пойти принять душ, но раздался стук в дверь, и вошла сияющая соседка. Её лицо источало радушную улыбку.

– Приветик, Вовочка, пойдём к нам, поужинаем, – радушно пригласила она и поманила Владимира изящным длинным указательным пальчиком, грациозно сгибая его.

– Добрый вечер. Что случилось, Елизавета?

– Сегодня же первое воскресенье за последние семь дней, – нараспев произнесла она и, приподнимая чётко нарисованные дуги бровей, многообещающе улыбнулась.

– Ты сегодня, как вижу, особенно наштукатуренная.

– Я премного благодарна твоим изысканным комплиментам. А у нас гостья с Украины имеется, Оксана, между прочим, ас-тро-лог, – Лиза произнесла отдельно каждый слог.

Она использовала длинные носовые звуки, устоять перед которым мог разве что глухой. Выговаривая последнюю фразу, она подошла к юноше вплотную. Обдав привлекательным ароматом, она погладила изящными пальцами тёмную волнистую шевелюру совсем как в цирковом представлении, когда уверенная укротительница теребит кожаной перчаткой причёску выдрессированного льва.

В знак приветствия он поцеловал девушку в щёчку.

– Хорошо, надо думать, нужна утварь? – Владимир осмотрел заполненную посудой румынскую стенку.

– Спасибо, все уже готово, – Лиза привычно дотронулась лбом до левой щеки соседа.

– Досмотрю программу «Уральские пельмени» про обучение курсантов в военном училище и пренепременно зайду.

Медленно и грациозно Лиза удалилась, оставляя за собой умопомрачительный шлейф благоухания.

Пока заканчивалась комическая зарисовка с Анной Семенович, Владимир надел свежую сорочку и, захватив банки пива из пакета и бутылку водки из холодильника «Бирюса», направился в комнату Лизы.

Телевизор «Самсунг» доносил стоны Меладзе. Экран показывал искажённое гримасой боли лицо певца. Чёрная прядь волос, спадая, закрывала половину лба, прибавляя динамики его движениям и подчёркивая титанический труд, производимый перед телекамерами. Валерий стремился голосом, жестами и мимикой под медленную ритмичную музыку донести сердцу каждого телезрителя сокровенный смысл слов «танго белого мотылька у открытого очага».

Картины на стенах апартаментов соседки изображали морские просторы с романтическими парусниками, у раскладного дивана стоял торшер с галогеновым светильником, а за ним поблёскивал надраенной медью корабельный штурвал. Середину потолка занимали многочисленные элементы хрустальной люстры. Блестящий паркет под ней был свободен, и мог представлять при случае танцплощадку. Большую часть противоположной стены занимали стеллаж с книгами и журналами, среди которых устроились крупногабаритный стереофонический магнитофон, музыкальный центр и моноблок японского производства. Имелась белая, как первозданный снег, дверь, на которой красовалось привлекательным оранжевым курсивом конкретное слово «Спальная», так что перепутывание исключалось. Затейливая индийской работы бронзовая ручка двери приковывала внимание и вызывала желание прикоснуться к ней.

Гостиная комната служила и залом, и спортивной площадкой. Здесь Лиза часами занималась аэробикой или шейпингом.

Сейчас комнату переполнял приятный терпкий запах маринада, способный побудить отделение желудочного сока даже у сытого человека. Покрытый розовой скатертью раскладной стол, придвинутый к двойным оконным шторам, привлекал аппетитными блестящими белыми и подосиновиками. И Владимир понял, что данное украшение стола привнесено гостьей. Керамическая с китайскими иероглифами кастрюлька, переполненная картошкой, источала пар, и ему стало очевидно, что здесь ждали только его.

Хозяйка выглядела жилистой и даже в какой-то мере тощей, а её приятельница имела более роскошные формы без удручающих излишеств.

Лиза снисходительно дала рекомендацию соседу:

– Перспективный молодой человек.

– Ой ли? – спросил Владимир и постучал по деревянной ножке стола.

– Или нежный и ласковый зверь, – продолжила Лиза и расцвела в многозначительной улыбке. – Кстати, я пожаловалась однокласснице, что ты, приходя с работы, сразу включаешь любимый телевизор; случается, даже спишь с ним и с открытой форточкой, и данные твои союзы вызывают у меня порой приступы двойной ревности.

– Крепись девчонка, пройдут дожди, – пропел Владимир в ответ. – А что касается телевизора, действительно – днём закувыркаешься и, получается, даже долгожданный интересный футбольный репортаж просыпаешь.

– Здорово храпишь! – торжествовала Лиза, словно прокурор, который после долгих трудов добился чистосердечного раскаяния обвиняемого. – А вот человек говорит, – она указала взглядом на гостью, – что данный опиум для народа вообще вредно смотреть.

– Вредно и особенно сильно нарушается зрение, надо думать, у детей. Что же тут нового? Мы в школе проходили, как электроны простреливают экран кинескопа и хаотично несутся дальше по всему помещению. Причём если в черно-белом телевизоре в электроннолучевой трубке находится одна электронная пушка, катод которой испускает поток электронов под воздействием нагрева нитью накаливания, то в цветном открытии двадцатого века палят беспрерывно три таких пушечки. Я даже пятёрку по физике однажды получил, всего лишь сказав, что людям лучше смотреть в телевизионный ящик на расстоянии.

– Да, – вступила в беседу Оксана, – поток электронов – отрицательно заряженных частиц, нарушая баланс положительных и отрицательных частиц, в состоянии произвести основательные разрушения и в нервной системе живого организма. Это давно подтверждено опытами над крысами.

– Что же делали энтузиасты-учёные с очаровательными и умными представителями городской фауны? Надо думать, бедных грызунов постоянно заставляли смотреть полемические передачи типа «Правды» или наблюдать концерты многоголосых певиц. Доведись мне оказаться на месте подопытных животных, определённо разгрыз бы все конденсаторы, резисторы, печатные платы и интегральные схемы.

– Если в последующей жизни, Вовочка, доведётся, мой хороший, существовать маленькой белой мышкой, и тебе посчастливится быть отобранным для грандиозных научных опытов, то будешь иметь прекрасную возможность воплотить в жизнь идеи луддитов. А в чём же состояли опыты?