Вечером, когда мы с Кристиной наслаждались обществом друг друга, в дверь кто-то громко постучал. Дело в том, что принимая Кристину, я отключаю сотовый и обычный телефоны и дверной звонок тоже, чтобы ничего нам не мешало. Но этому неизвестному визитёру было явно невтерпёж.           Он продолжал дубасить в дверь, не жалея кулаков.  Кристина упорхнула в спальню, а я открыл дверь с таким злым выражением лица, что стоящий за ней человек попятился. Это был не кто иной, как сосед из квартиры напротив. Неприятный, надо сказать, старичишка. Жадный до предела. Получая неплохую пенсию, он ещё и побирался в ближайшем подземном переходе. Захватить там место было непростым делом, но ему это как-то удалось.

Лучшего места для этого занятия нельзя было и желать, потому что на той стороне улицы находится церковь Архистратига Михаила, и прихожане, направляясь на молитву, одаряли старого сквалыгу и ему подобных мелочишкой. Изредка и крупные купюры попадались. От непогоды попрошайки надёжно защищены.  Лафа, да и только!

Я иногда, встречаясь с ним в переходе, тоже бросал ему монетку в старую шляпу, недоумевая, откуда у человека может быть такая неуёмная жажда денег. Жил он один. Питался, в основном, дешёвыми концентратами. Ходил в обносках.  Пальто, в частности, было куплено в магазине уценённых товаров лет двадцать назад, ещё при живой жене.

 И вот этот тип переминался передо мной с ноги на ногу, смущённо улыбаясь.

– Тебе чего, Терентьич? – не слишком дружелюбно спросил я.

– А ты чего такой злой, Геша?  Разбудил я тебя, наверное?

Поскольку я стоял перед ним в одних плавках, то мне оставалось только утвердительно кивнуть головой.

– А у меня дело к тебе есть важное, – старик огляделся вокруг, – Может, запустишь в квартиру-то?

–Заходи, – не очень охотно посторонился я. В гостиной Терентьич подсел к столу, вытащив из кармана носовой платок, один из углов которого был завязан узелком. Таким образом деревенские старушки хранят свои сбережения.

– Тут вот какое дело, – нарушил молчание старик, – сейчас я сортировал свой улов (он так и выразился!) и обнаружил интересную монетку. Чужеземная она. Вот зашёл к тебе посоветоваться. Ты же в этом здорово разбираешься.

Он развязал узелок, и монета предстала моему взору. Это был североамериканский квотер или четвертак по-нашему. 25 центов, короче говоря. Я вздохнул разочарованно. Такихквотеров у меня хоть пруд пруди.

Есть четвертаки всех пятидесяти штатов.

 Однако, взяв монету в руки, я чуть не вздрогнул от неожиданности. Это была совершенно неизвестная мне разновидность квотера. На аверсе монеты красовался Джон Кеннеди собственной персоной. Пятидесятицентовиков такого типа кругом полно, а вот квотеров не встречал.

Неужели удача? Каждый коллекционер лелеет мечту о встрече с лохом, который преподнесёт ему почти даром какую-нибудь редкость. Похоже, что сейчас был именно такой случай.

Сделав равнодушное лицо, я пододвинул монету старику:

– Ничего особенного, обычный четвертак американский.

– А сколько он может стоить? – вкрадчиво спросил Терентьич.

– Доллара два-три, не больше, – я старался говорить как можно спокойнее,-

Могу взять его у тебя.

– Нет, Геша, ты чего-то темнишь. По тебе вижу, – убеждённо сказал старик,-

Наведаюсь-ка я лучше завтра в антикварный. Пусть там посмотрят.

– Ну, как знаешь, – я с трудом сдерживал раздражение.

Поскорее выпроводив Терентьича, я бросился к компьютеру. Поразительно, но эта монета не фигурировала ни в одном из каталогов, следовательно, могла быть пробной, отчеканенной в нескольких экземплярах. Я понял, что чувствует кладоискатель, когда его заступ скрежещет по металлу на дне раскопа. От волненья меня даже пот прошиб.

Что же делать? Сколько бы я не предложил этому жадюге, он всё равно будет думать, что я его обманываю. И тут я утвердился в мысли, что должен завладеть квотером во что бы то ни стало.

 В этот вечер я разочаровал Кристину своей пассивностью. Пришлось ссылаться на головную боль. И это было недалеко от истины. Я всё время прокручивал в голове варианты своих дальнейших действий. Если договориться с продавцом антикварного магазина, то придётся брать его в долю. Вот этого  совсем не хотелось. В конце концов я придумал план, показавшийся мне гениальным.

 Утром я наведался к овощному магазину, с торца которого спозаранку собирались любители «зелёного змия». Найдя среди них внушительную фигуру Кабана, я отозвал его для разговора. Мы отошли вглубь магазинного дворика, за сетчатое ограждение, заставленное пустыми бочками и ящиками. Так что напрасно не в меру любопытные собутыльники Кабана навострили ушки. Услышать ничего они не могли.

И всё же мне казалось, что на нас кто-то смотрит. Я огляделся и увидел на стене магазина под самым карнизом  ласточкино гнездо. Его хозяйка, высунув голову, с интересом нас разглядывала. Кабан махнул на неё рукой, и птица улетела. Потом он вопросительно посмотрел на меня.

– Ты Терентьича из 25-й квартиры знаешь? – без предисловий начал я.

– Ну, знаю этого жмота. Рублёвку у него не выпросишь. Дрянной человек!

– Так вот. Вскоре он будет проходить мимо вашей тусовки. Его нужно остановить и отобрать монетку американскую. Он её у меня стащил и собирается продать. Заберёшь монетку – с меня пузырь.

– А монетка золотая? – переспросил Кабан.

– Нет, самый обыкновенный биллон.

– Чего ж ты тогда суетишься? Неспроста это. Давай уж тогда два пузыря.

Пришлось стерпеть эту наглость. Не желая попадаться Терентьичу на глаза, я быстро вернулся домой и стал ждать вестей от Кабана.

 Недаром говорят: ждать и догонять – это хуже всего. Прошло не меньше трёх часов, пока  Кабан не позвонил в мою дверь. Причём известия он принёс неутешительные. Оказывается, Терентьич  утром  миновал Кабана каким-то непонятным образом, а поравнялся с засадой только десять минут назад, откуда-то уже возвращаясь. Недолго думая, Кабан сшиб его на землю одним ударом. Похоже, что старик потерял сознание. Во всяком случае глаз не открывал и не шевелился.  Никакой монеты найти не удалось. Зато обнаружилась квитанция антикварного магазина.

 Расплатившись с Кабаном, я бросился в антикварный, краем глаза заметив машину «Скорой помощи», стоявшую у овощного магазина.

Развязныйеврейчик в нумизматическом отделе, выслушав меня, усмехнулся:

– Вот уж не думал, что за этим квотером настоящая погоня начнётся. Старичок, который его принёс, заломил несусветную цену – пятьсот баксов.

Я убеждал его, что за такую цену монетку не купят, но он стоял на своём.

Пришлось согласиться. Лишь только старик вышел за дверь, тут же, словно из-под земли вырос какой-то чёрный.

– Негр, что ли?

– На негра он не очень-то походил. Черты лица европейские, но чёрен, как антрацит. Не раздумывая, заплатил кучу баксов за пустяковину. А теперь вот Вы интересуетесь. Неспроста, видать! Неужели раритет?

Не говоря ни слова в ответ, я повернулся и пошёл к выходу, чувствуя какую-то внутреннюю опустошённость. Всё рушилось. Где теперь искать этого чёрного? Да и чёрный ли он?  Наверное, давно уж смыл свой грим.

Чуть дальше антикварного находилось кафе, где часто встречались коллекционеры, совершавшие сделки без участия магазина. Это было официально запрещено, но происходило сплошь и рядом. Почему-то ноги занесли меня туда. И не зря.

За столиком в углу я увидел человека с чёрным лицом. Он пил пиво из огромной фарфоровой кружки. На большой тарелке лежала закуска. Подойдя поближе, я поразился вкусу чернолицего. Тарелка была заполнена ласточками, запечёнными в перьях.

Не спрашивая разрешения, я опустился напротив него на свободный стул. Чернолицый посмотрел на меня и вдруг, взяв с тарелки ласточку, протянул её мне: – Угощайтесь!

К моему удивлению, птица вспорхнула у него с руки и вылетела в раскрытое окно.

Проводив её взглядом, я спросил: – Квотер у Вас?

– Какой ещё квотер? – по-русски субъект говорил с металлическим акцентом.

– Квотер с портретом Кеннеди.

– Такой монеты не существует –  собеседник явно темнил.

– Как это не существует, когда я держал его в руках?

– Это была ловушка, и Вы в неё попались, голубчик! Теперь готовьтесь ко многим переменам и не очень приятным.

Разозлённый тоном чернолицего, я запустил в него пустой пивной кружкой.

Она отскочила в сторону, будто ударившись в невидимую стену.

 Тут же я услышал возмущённый женский крик: – Ты что это вытворяешь? В кутузку захотел?

В следующий миг я осознал, что сижу за столиком в полном одиночестве. На полу валяются осколки кружки, попавшей в ближайшую колонну. К столику спешила техничка с каталкой, на которую она собирала грязную посуду. Она выплеснула на меня целый ушат изощрённой брани.

– Извините, – сказал я старухе, сунув ей десятку, и вышел из кафе.

 Поравнявшись с овощным магазином, я поразился отсутствию алкашей на своём привычном месте и тут же встретился взглядом с ласточкой, пристально смотревшей на меня из своего гнезда. Помахав пичуге рукой, я направился домой.

 К вечеру по дому разнеслась весть, что Терентьич умер в больнице, не приходя в сознание. Похоже, что предсказание чернолицего начинало сбываться. Спал я плохо, а поднялся ни свет, ни заря, разбуженный звонком Кабана. Он влетел в квартиру, чуть не сбив меня с ног.

– Ну, попали мы с тобой, – выпалил он.

– Почему это «мы с тобой»? – недоумевал я.

– А как ты думал? Ты