Отзывы на книгу «Чушь собачья»

Повесть действительно необычная, но, если честно, несколько скучноватая. Для Лукина, во всяком случае. Вроде бы и не просто так написано, легкий налет парадоксальности присутствует и даже какая-то идея есть. Но не хватает присущего остальным произведением из «Баклужинского» цикла ощущения, что каждое предложение попадает буквально не в бровь, а в глаз. Слишком многое можно было бы спокойно сократить, переписать или убрать – и конец бы не изменился.

Необычная вещь. Сначала думалось, что все же речь идет о чем-то более привычном, например, о вервольфах или чем-то в этом духе. Оказалось все гораздо глубже. Это книга о собачьей преданности и готовности пожертвовать собой. Способны ли на это люди? Может быть, если они встанут на четыре ноги.
Необычное, стильное и запоминающееся произведение

С этой повести началась моя безумная любовь к непревзойдённому Лукину. Что странно, потому что сатиру я не люблю, а он именно такой - жёсткий, правдивый и очень смешной. Что ни книга - не в бровь, а в глаз!

Вся соль в том, чтобы не знать сюжета до прочтения. Я первые несколько страниц была уверена, что повествование ведётся от лица собаки, пока эта самая собака не поднялась на ноги и не заговорила! Вот что значит - высший кобеляж! Когда даже сны собачьи снятся...

Рискну сказать, что собака – лучшее из человеческих творений. Вы спросите: "А как же ракеты? Компьютеры?" Да, конечно. Ракеты. Компьютеры. Но они ведь, согласитесь, не живые. Бездушные. А в собаке человек хотел видеть не просто помощника, он хотел видеть прежде всего друга и поэтому стремился вложить в неё всё лучшее, что было – или чего не было – в нём самом: верность, преданность, честность…

Мысль о том, что "если вы... значит вы достигли уровня развития своей собаки" не нова, но здесь она видна особенно ярко. Мы видим человека в образе человека и человека в образе собаки, и сможете ли вы однозначно сказать, в какой ипостаси он лучше? А в какой - лучше ему?

Беда была не в том, что мир двуногих запутан и подл, а в том, что ты сам ничуть не лучше этого мира.

Ратмир в итоге сделал свой выбор. Думаю, он был счастлив.

P.S. "Чушь собачья" много вопросов поднимает на самом деле. О профессионализме:

Человек, он ведь, как известно, на девяносто процентов состоит из своего ремесла…

О жизни здесь и сейчас:

Ратмир наслаждался жизнью. Людям не понять этого чувства, поскольку жить означает пребывать в настоящем, куда эти двуногие почти никогда не заглядывают. В данный момент их было в помещении трое: Рогдай Сергеевич, Гарик и Лев Львович – но все они мысленно присутствовали не здесь, а в Капитолии, и не сейчас, а в три часа дня.

О свободе, в конце концов:

– Учителя, вероятно, не раз говорили вам о том, что вы живёте в самой свободной стране, – с подкупающей простотой начал Ратмир. – Для вас это уже наверняка стало скучной расхожей истиной. А я вот помню ещё времена произвола, когда людям, представьте, запрещали работать собаками. Сейчас трудно в это поверить, но тогда, стоило кому-нибудь тявкнуть (я уже не говорю о том, чтобы стать на четвереньки и завыть), его отправляли в психушку. Там ему ставили диагноз: цинантроп. То есть сумасшедший, которому кажется, что он – собака…

Читайте сами и делайте выводы.

Сколько интересного в жизни, а ничего нового не удается обнаружить. Недавно узнала о существовании движения-хобби-субкультуры, которое называется квадробинг, а его последователи – квадроберы. Суть в том, что люди в здравом уме и твердой памяти изображают кошечек, собачек и других животных. Одевают маски, прицепляют хвосты, лают, мяукают, бегают на четвереньках. Причем не на бале-маскараде, не на новогодней елке, а в повседневной жизни. Больше всего подвержены этим веяниям подростки, ну так возраст у них такой, переменчивый и переходный.
Тут же припомнилась повесть Евгения Лукина «Чушь собачья». Написана в 2002-2003 годах, но актуальна и злободневна. К описываемым квадроберам пришлась в самый цвет. Книга входит в цикл, описывающий события в области, которая разделилась на суверенные государства: в Лыцке к власти пришли православные коммунисты, а в Баклужино – демократические колдуны. Городу Суслову прославиться было нечем, вот и придумали собственную фишку. Здесь люди работают собаками.

… новый признак крутизны возник! Выходи в любом прикиде, из любой тачки, но, если рядом с тобой никто не бежит на четвереньках – значит, ты лох!

Под это дело основали «Гильдию служебных псов», перепрофилировали Общество охраны домашних животных, развернули производство намордников, поводков и прочих причиндалов. Опять же собачьи парикмахерские, ветеринарная стоматология, псиноаналитики. Питейное заведение называется «Собачья радость», музыкальное сопровождение – собачий вальс, на стенах портреты Каштанки, собаки Баскервилей, академика Павлова, писателя-утописта Тургенева. Школа имени Диогена Синопского, напомню, что философ – основатель учения киников, то есть собак. Герой книги, по имени-кличке Ратмир, рассказывает школьникам о своей работе и о том, как сусловчане завоевали право на собачью жизнь

А я вот помню еще времена произвола, когда людям запрещали работать собаками. Стоило кому-нибудь тявкнуть (я уже не говорю о том, чтобы стать на четвереньки и завыть), его отправляли в психушку. Там ему ставили диагноз: цинантроп. То есть сумасшедший, которому кажется, что он - собака…

А работать псом непросто. Собака – дефицитная и высокооплачиваемая должность, требующая диплома. В специальном Госпитомнике претенденты обучаются ходить и бегать на четвереньках, прыгать, лаять, им ставят рефлексы. Собачья служба – это дрессура с младых когтей. Собаки бывают разных пород, у каждой свои особенности и характер: боксеры, кавказские овчарки, болонки, левретки и так далее. А самый сложный образ – дворняжка, ее никто ни в силах исполнить ввиду непредсказуемости. Человеку-собаке приходится вживаться в роль по Станиславскому, за исполнением собачьих правил строго следит оперативное подразделение «Гицель», эмблема которого – метла и собачья голова.
Ратмир – прекрасный пес, служит на совесть, даже медаль завоевал на собачьем чемпионате. Хозяин им доволен и гордится. Собачий мир прост и понятен, а в мире двуногих столько непонятного, двуличного и коварного, что у бедных песиков инстинкты рушатся. Финал повести трагичный, в чеховском стиле, но в то же время жизнеутверждающий.
Произведение считается фантастическим, но сам Евгений Лукин признается, что давно уже не видит разницы между вымыслом и реальностью. Уверяет, что мы живем в фантастической стране и что ничего не надо придумывать – достаточно оглядеться. Совершенно с ним согласна.

Сборник Лукина мне продали на книжном развальчике за символический полтинник. "Уценка", - пояснил продавец. - Семь лет как вышла, не берут".
Закон рынка: в отличие от фантазийных сказочек, правда спросом не пользуется.
В "Чуши собачьей" писатель-фантаст выходит за рамки жанра, создав социальную сатиру, сравнимую с шедеврами Рабле и Свифта. Он рисует общество, считающее идеалом благополучия собачью жизнь и ставящее памятники за собачью смерть.
Издание единственное, тираж 10 тысяч. Вставшим на четвереньки книги не требуются. (2010)