Тем же вечером послу Катонии в Зерапоне была передана официальная нота, обвиняющая Катонию в неспровоцированном вторжении на территорию Горагии. В ноте содержался ультиматум, требующий немедленного вывода катонийских войск из Сэтаты под угрозой официального объявления войны. Той же ночью армию Горагии подняли по тревоге, хотя военное положение в стране пока не объявляли. Мотострелковые дивизии выдвинулись к перевалам на границе Сэтаты, готовые в любой момент войти и вмешаться в происходящее. Правительство и президент Горагии совещались всю ночь, и наутро соответствующий приказ все же был отдан. Три дивизии походными колоннами прошли по горным перевалам и спустились в долину – только для того, чтобы оказаться под перекрестным огнем сражающихся кумеров и кассаров, окончательно переставших разбираться в том, кто и зачем пытается появиться на их территории. Сходу потеряв до десяти процентов личного состава убитыми и ранеными, вскоре армейские части оказались вынуждены прервать продвижение и уйти в глухую оборону, занимая любые мало-мальски подходящие для того позиции. Разумеется, если бы речь шла о полноценной общевойсковой операции, разъяренное, но неорганизованное местное ополчение не сумело бы им противостоять. Но командиры, получившие категорический приказ провести операцию с минимальными жертвами, оказались морально не готовыми утюжить артиллерийским огнем поселки и деревни, а потому просто не понимали, что им делать. На все запросы оставшиеся за пределами Сэтаты штабы, практически не владеющие оперативной информацией, отвечали одно: на провокации не поддаваться, ответный огонь не открывать.

Ни у той, ни у другой стороны не осталось ни малейшей возможности скрыть свой позор. Уже несколько дней Басуэ наводняли журналисты, слетевшиеся со всего мира на запах жареного. И теперь они с восторгом передавали по спутниковым каналам прямые трансляции боев и стычек, виды горящих селений и подбитой техники – и катонийской, и горагийской, ужасные зрелища трупов, местами лежащих буквально грудами, картинки заполонивших Басуэ толп беженцев… Весь мир, затаив дыхание, припал к экранам телевизоров и сетевых терминалов, временно забыв про остальные проблемы. МИДы Катонии и Горагии вступили в яростную перепалку, обвиняя друг друга в происходящем и гибели мирных жителей. Не остались в стороне и Граш с Четырьмя Княжествами, в соответствии со своими давними предпочтениями поддержавшими Катонию и Горагию соответственно. До прямых стычек отрядов регулярных войск, к счастью, не дошло – катонийские войска окопались на юге, а горагийские – на северо-западе долины. В противном случае открытая война между Горагией и Катонией оказалась бы неизбежна.

Восьмого числа президент Катонии выступил по телевидению. В выступлении, транслируемом всеми национальными телеканалами и новостными сайтами в реальном времени, он обвинил Горагию в военных преступлениях против собственного народа и объявил о готовности армии в любой момент прийти на помощь катонийским гражданам, проживающим на территории Сэтаты.

Девятого числа Министерство обороны Катонии начало призыв резервистов.

09.04.858, древодень. Крестоцин

– Он пропал, момбацу сан Шай.

Голос говорящего казался сухим и невыразительным. Шай медленно перевел на него бесстрастный взгляд.

– Помнится, Батаронг, – лениво проговорил он, – ты утверждал, что выследить человека для твоих бойцов не составляет труда даже здесь, за океаном. Ты мне солгал или просто ошибся?

Молодой Голова Дракона сидел в кресле на широком балконе люксового номера отеля и изучал раскинувшийся под ним город. Батаронг чувствовал, что поджилки у него дрожат, словно у бурундука перед черным гуаром. Шай ах-Велеконг, как он успел убедиться, не любил, когда его подводили. В свои сорок с небольшим лет в иерархии Дракона Батаронг смог подняться только до положения Младшего Когтя, пусть и при самом Голове, и должность Старшего Когтя ему уже точно не светила. Но одно дело, если он до конца жизни так и останется в младших помощниках, и совсем другое – если Шай убьет его за неудачу. А с Шая станется…

– Так солгал или ошибся? – переспросил Голова Дракона. Голос его оставался ровным, но Батаронг вздрогнул.

– Я оказался излишне самоуверенным, момбацу сан, – прошептал он, склоняясь в глубоком поклоне. – Я виноват. Я готов понести наказание.

– То есть ты ошибся, – подытожил Голова, снова переводя взгляд на город. – Я разочарован. Я взял тебя с собой в надежде, что ты окажешься мне полезен, но ты меня подвел. Я теперь должен сам искать его? А, Бата?

– Я виноват, момбацу сан, – снова проговорил Батаронг, радуясь, что его голос не дрожит.

– Виноват, – согласился Шай. – Хорошо, что ты понимаешь. Впрочем, есть здесь и моя вина.

Батаронг удивленно сглотнул. Чтобы Голова вот так запросто признал свою ошибку перед младшим в иерархии? Определенно, новому лидеру Оранжевого клана еще есть чему поучиться в обращении с людьми. Впрочем, если он научится, захочет ли терпеть рядом с собой свидетелей прошлых ошибок?

– Мне нравится твой изумленный взгляд, Бата, – холодно усмехнулся Шай, снова переводя на него глаза изготовившейся к броску змеи. – Чтобы Голова вот так вот просто признался в своих промахах? Небо рушится на землю, точно?

Он негромко засмеялся, и от его смеха по коже Младшего Когтя пошли мелкие мурашки.

Движения Шая, как всегда, увидеть он не успел. Вот тот сидит в кресле – и вот уже стоит вплотную, прижимая к глотке Младшего Когтя длинный кинжал.

– Знаешь, почему я не боюсь признать свои ошибки? – тихо спросил он. – Да потому, что я, в отличие от надутых стариков, владею настоящей силой. Это им нужно делать вид, что они непогрешимы, иначе младшие могут и засомневаться в их праве приказывать. Как думаешь, кто-то может отказать в праве приказывать МНЕ?

Он неторопливо убрал кинжал в ножны, скрывающиеся на левом предплечье под широким свободным рукавом зеленого хантэна, и нарочито медленно опустился в кресло.

– Посмотри вокруг, Бата, – прежним ровным тоном произнес он. – Посмотри внимательно и восхитись. Город огромен. Он в два раза больше Грашграда и почти такой же большой, как Каменный Остров, столица Четырех Княжеств. А ведь Крестоцин – даже не столица, всего лишь один из многих больших городов! Да, Бата, он просто восхитителен. Какие небоскребы! Какие улицы! Какие здесь вечерние и ночные огни и как прекрасна бухта на закате дня! Да, просто замечательно…

Батаронг промолчал. Он не понимал, куда клонит Шай.

– Да, просто восхитительно, Бата. Но есть у него один крупный недостаток. Знаешь, какой? Его жители. Больно видеть, как такой ожиревший народ, потерявший всякое понятие о чести, владеет сокровищами, в общем-то, ему не нужными. Посмотри только на великолепного… или блистательного?.. никак не запомню местные титулы. В общем, посмотри на сана Осу Касадаку. Большой человек, да. Целый директор службы безопасности огромной богатой корпорации. Под его началом только в здешней штаб-квартире находится не менее трехсот вооруженных охранников. Не каждому Старшему Когтю Дракона довелось командовать таким большим отрядом. И что же? Когда его обижают, он сначала восемь лет грызет сухие кости обиды у себя в берлоге, а потом бросается звать на помощь чужаков – то есть нас – чтобы те помогли отомстить. Разве мужчины так поступают? А, Бата?

– Мужчины так не поступают, – презрительно скривился Младший Коготь. – Он не мужчина, момбацу сан Шай. Нужно убить его, когда в нем пропадет нужда.

– Нет, Бата, мы его не убьем, – фыркнул Голова Дракона. – Пока, во всяком случае. Он еще очень и очень нам пригодится. Он еще не понял, насколько глубоко увяз, позвав нас. Оранжевому клану пора расширять свои операции в Катонии, и местные контрабандисты нам только помеха. Опираясь на него и его могущество, мы сумеем хорошо укрепить здесь побеги нашего дерева. Сегодня я встречался с… правильными людьми, и мы уже нашли общий язык. Думаю, уже в ближайшее время мы сможем увеличить поставки маяки сюда по крайней мере в два раза.

– Другие Головы могут не одобрить поспешных действий, – осторожно заметил Младший Коготь. – Они могут возмутиться, что мы действуем, не спросив их. Заговорят о нарушении баланса сил…

– Пусть говорят, – усмехнулся Шай. – Старая собака еще может лаять, но укусить сил уже нет. Все изменится, Бата, все очень скоро изменится. Дракон слишком долго оставался многоглавым. А когда каждая голова смотрит в свою сторону, туловище недалеко уйдет, каким бы сильным оно ни было. Настало время перемен. Пора Дракону обрести единственную голову – такую, которая видит перед ним дорогу в будущее.

– Момбацу сан, но начнется война, – от неожиданности Батаронг не удержался от неосторожности. – Другие Головы так просто не сдадутся! Оранжевый клан падет под натиском объединенных кланов…

– Я знаю, – оборвал его Шай. – Не бойся, Бата, войны мы избежим. Междоусобица только ослабит Дракона и порадует наших врагов. Есть и другие способы.

Он снова засмеялся, и от безумных ноток в его голосе Батаронга мороз продрал по коже.

– Не смотри на меня так, Бата, я не сумасшедший, – отсмеявшись, сказал Шай. – Нет ничего приятнее, чем вырезать сердце у врага, ты и сам знаешь. Но я не намерен подставлять клан под удар. Через десять лет Оранжевые станут первыми среди кланов и поведут их за собой. Сначала Сураграш, потом Граш, а потом, чем боги не шутят, и Четыре Княжества. Не обязательно при нашей жизни, Бата. Возможно, лишь наши внуки увидят, как Западный континент становится единым Срединным Царством, но увидят обязательно. А потом придет очередь и Восточного континента. И знаешь, Бата, что это означает?

– Нет, момбацу сан, – тщательно контролируя голос, ответил Батаронг.

– Что мне потребуются люди. Много проверенных верных людей, которые не предадут и не ударят в спину. Такие, как ты, Бата. Нашему клану предстоит править – но мне не нужны неудачники. И если ты подведешь меня еще раз, я сам перережу тебе глотку. Ты понял, Бата?

Его голос, резко возвысившись, ударил Младшего Когтя словно хлыстом, и тот вздрогнул.

– Да, момбацу сан Шай ах-Велеконг, – почтительно поклонился он.

– Хорошо, – кивнул Шай, прищуренно его рассматривая. – Но, как я уже сказал, я допустил ошибку. Я не учел, что ты и твои люди еще никогда не действовали в таком большом городе, как Крестоцин. Никогда не сталкивались с такой городской суетой, с незнакомыми обычаями, незнакомой жизнью. Неудивительно, что вы упустили Бикату. Но так я говорю, хорошо обдумав случившееся. Здесь твоя ошибка, Бата, но и моя тоже. А теперь расскажи мне, что ты намерен делать дальше.

– Мои люди продолжат искать Бикату в городе. Оса Касадака поможет, у него есть неформальные связи в Службе общественной безопасности – она как в Граше Глаза Велико…

– Я знаю, что такое СОБ, – оборвал его Шай. – Бата, иногда все же нужно пользоваться головой. Если его не нашли до сих пор, почему ты думаешь, что найдут потом? Ты забыл про записку на терминале женщины, с которой он спал? Он откуда-то знает, что мы его ищем. Скорее всего, он давно покинул город. Ты намереваешься искать его по всей Катонии?

Батаронг опустил голову.

– И не забывай, мы в конечном итоге ищем не его, – безжалостно добил его Шай. – Мужчина – лишь ниточка к беловолосой женщине, которая нам нужна на самом деле. Нет, Бата, пора использовать голову вместо грубой силы. Карина Мураций, если верить Касадаке, тоже была знакома с беловолосой, скрывавшейся под именем Калайи. Следовательно, она тоже может дать нам ниточку. Мы возьмем ее с собой, и тогда Белесая Смерть, если у нее есть хотя бы капля чести, просто будет вынуждена прийти за ней.

– Женщина? Придет за женщиной? – Батаронг удивленно посмотрел на Голову Дракона. – Но зачем?

– Ах, Бата! – вздохнул Шай. – Если бы в небодень ты не завалился в местный киссатэн, а посмотрел телевизор! Полезно иногда узнавать, что делается в окружающем мире, знаешь ли. В Катонии все наоборот. Мужчины здесь как женщины, а женщины – как мужчины. Момбацу сама Карина Мураций, пожалуй, лучше многих мужчин знает, что такое честь. И ее друзья – такие же. Во всяком случае, я очень на то надеюсь. Белесая Смерть придет ей на выручку, и тогда я сражусь с ней – и убью. И после ни один голова Дракона не посмеет сказать, что я слишком молод для главы клана, ни в лицо мне, ни за спиной. Так что займись Кариной Мураций. Действуй по обычной схеме. Но не пытайся взять ее самостоятельно – она разорвет тебя и твоих бойцов на части. Наметь время и место – и сообщи мне. Все понял?

– Но где мы ее укроем? – осведомился Младший Коготь. Его мозг уже лихорадочно заработал, перебирая варианты. А что? Вполне может сработать. В конце концов, за такую знаменитую женщину, если она действительно знаменита, можно взять неплохой выкуп. – У нас здесь нет ни одной надежной базы.

– А нам и не нужна база, – усмехнулся Голова Дракона. – «Дзинсока» поднимает якоря через три дня. Все, Бата, свободен. Действуй. И смотри, не подведи меня еще раз.

– Да, момбацу сан Шай, – Батаронг низко поклонился и вышел с балкона. Шай проводил его взглядом и снова принялся смотреть на город.

Внуки? Ну уж нет. Боги дали ему силу, храбрость и честь, и Срединное Царство возникнет еще при его жизни – и он станет первым его повелителем. Он твердо в том уверен.

12.04.858, деньдень. Крестоцин

Низкая облачность затянула океанское побережье, и разглядеть что-то в редкие прорехи между облаками казалось решительно невозможным. Цукка с сожалением отвернулась от иллюминатора – она надеялась, что еще раз сможет увидеть с воздуха разорванное кольцо скал вокруг Крестоцинской бухты. Не судьба. Возможно, на обратном пути…

– Мати, давай еще раз обсудим, где и как встречаемся, – сказала он, пихая мирно посапывающего мужа локтем в бок. – Мати! Да кончай же дрыхнуть! Сядем через пять минут!

– А? – Саматта приоткрыл один глаз и сонно взглянул на нее. – Уже? Ну, сядем ведь, не ляжем. Чего тебе, малышка Цу?

– Давай еще раз обсудим, где и как встречаемся, когда твой семинар закончится, – терпеливо повторила Цукка. – Чтобы потом на бегу не вспоминать.

– Так ведь решили уже… – Саматта хрустнул суставами, потягиваясь во весь свой немаленький рост, и сладко зевнул. – Семинар в два кончается. В полтретьего я в том ресторанчике на… как ее… на Корабельной площади. Чего вспоминать-то?

– Хорошо, что помнишь, – облегченно вздохнула Цукка. – Смотри, не задерживайся. А то знаю я тебя. Как ввяжешься в спор, так и не оторвешься. И что ты в университете забыл? Можно подумать, дома тебе семинаров не хватает.

– Дома обязательные, а здесь по интересу, – парировал Саматта, снова зевая. – Раз уж так совпало, что семинар сегодня проводится, почему бы не совместить приятное с полезным? Надо же, в конце концов, с людьми хоть иногда вживую общаться.

– Кара вся извелась, а ты о людях! – сердито сказала Цукка и сглотнула, чтобы прочистить заложенные уши.

– Ладно, не ворчи, – примирительно сказал Саматта. – Всего же пара часов. А потом наподдерживаю по самое не могу. Ты с ней говорила?

– Полчаса назад. Она как раз в аэропорт ехала.

– А доехала?

– Пробка там образовалась, такси застряло, но обещала, что успеет. Сейчас свяжусь еще раз…

Она откинулась в кресле, отвернула голову от прохода, чтобы никто не заметил шевелящиеся губы, и прикрыла глаза, привычно напрягаясь.

«Кара, здесь Цу. На связь».

«Цу, слышу тебя. Вы где?»

«Садимся. Вот-вот земли коснемся. Ты добралась?»

«Ага, пять минут назад. Не копайтесь, а то на меня окружающий народ как-то странно поглядывает. Еще узнают».

«Воображала ты наша! Парс с тобой?»

«Нет. Дома оставила, чтобы в глаза не бросался».

«Ну, значит, никто на тебя не пялится. Воображение сплошное. Ты где расположилась?»

«В зале прибытий, второе окно слева от выхода. Там, где самолет с потолка свисает, помнишь?»

«Поняла. Потерпи немного. Багажа у нас нет, минут через двадцать выберемся. Все, отбой. Посадка…»

«Жду».

Самолет коснулся колесами бетона. Тряхнуло, корпус завибрировал. Быстро снижая скорость, машина побежала по полосе.

– Она в аэропорту, ждет нас под самолетом, – сообщила Цукка, поворачиваясь к Саматте. – Ты здесь чаще меня появляешься, так что работаешь лоцманом. А поскольку ты у нас большой и сильный, пробиваешься вперед, я в кильватере.

– Так точно, госпожа! – тот шутливо отдал честь. – Держись сзади за пояс, и мы всех протараним. А хочешь, я тебя на плечо посажу? Будешь сверху прорехи во льдах высматривать и мной рулить?

– Надорвешься! – Цукка негромко засмеялась и хлопнула его по руке. – Ладно уж, и сзади не отстану.

Карина и в самом деле ждала их под самолетом. Большая, в половину натурального размера, модель двухмоторной учебной «чайки-17» с двухлопастными винтами отблескивала в свете гигантских хрустальных люстр под потолком, включенных по случаю пасмурной погоды. Забившись в угол подоконника, с глубоко надвинутым на лицо капюшоном, с руками, глубоко засунутыми в рукава куртки, она до крайности напоминала мальчишку, отбившегося от родителей. Завидев на полголовы возвышающегося над толпой прилетевших Саматту, она спрыгнула с подоконника и двинулась было в его сторону, но благоразумно остановилась. Нетерпение нетерпением, но пассажиры сразу с трех рейсов текли навстречу густой толпой. Пробиваться навстречу с ее габаритами – гиблое дело. Разве что эффектором их раздвигать. Она хихикнула, представив себе картину. Нет уж, лучше она еще несколько секунд подождет.

Когда слегка помятая Цукка наконец выбралась из толпы, укрываясь где-то под мышкой у Саматты, Карина, откинув капюшон, бросилась ей на шею.

– Ну наконец-то! – с облегчением сказала она. – Цу, Мати, я так испереживалась! Ох, как же я все-таки по вам соскучилась!

– Эй, а меня обнять? – строго поинтересовался Саматта. – Я-то чем хуже?

– Ничем! – согласилась Карина, выпуская Цукку и крепко обнимая его где-то на уровне солнечного сплетения. – Я вас обоих люблю. А Яна так и не смогла вырваться?

– Не смогла, – кивнул Саматта. – Ее сегодня просили какое-то экспертное заключение дать. Что-то с мальчиком-девиантом не так, ему специнтернат для трудных детей грозит. Вопрос срочно решать надо.

– Жаль, – вздохнула Карина, отлипая от него. – Ну что, в город? Вы как к поездам относитесь?

– А что, электричку уже пустили? – заинтересовалась Цукка.

– Ага. Буквально пару недель назад. Вон там станция. Получается в три раза дешевле, чем на такси, даже с учетом трех билетов, и главное – никаких пробок. Опробовать стоило бы. Ну, как?

– Едем на электричке! – решительно заявил Саматта. – Освоим новое транспортное средство. Только, Кара, мне к десяти в ваш университет успеть надо.

– Случайно, не к Сатте? – осведомилась Карина. – На ее семинар?

– А ты откуда знаешь? – удивился ее бывший опекун.

– Так мы с ней часто встречаемся в университетской столовке. Я знаю, что через неделю по деньдням у нее семинар. Она и меня зазывала, только мне экономика с политикой как-то не очень… Ей хорошо, она женщина свободная, ни семьи, ни дежурств.

– Как – свободная? – переспросила Цукка. – А что с Тараем?

– Так они же брачный контракт уже года полтора как расторгли! Цу, ты что, не знала?

– Нет, конечно. А что вдруг?

– Ну, – Карина наморщила лоб, – с тех пор, как он в политику пошел, у них разлад все сильнее становился. Когда я с ними в сорок девятом познакомилась, они еще ладили, но чем дальше, тем хуже. Еще про Тарая какие-то гадкие сплетни ходили, но я не вслушивалась. Если хочешь, сама у нее спроси, только она не любит на тему развода разговаривать. Ну что, пошли к электричке? Она по расписанию через семь минут стартует, а нам еще билеты покупать…

– Идем, – согласился Саматта. – А я к полудню в университет успею? Давно как-то здесь не появлялся, забыл местность.