– Прошу прощения, госпожа Цукка, но данный абонент мне не известен. Возможно, ты знаешь его код связи?

– Она не сможет тебя соединить, госпожа Цукка, – вмешался полковник. В его голосе звучали успокаивающе-напряженные нотки, словно он разговаривал с капризным ребенком. Скажем, с ребенком, держащим в руках гранату с сорванной чекой. – Я могу помочь. Позволь мне…

Он приблизился к коммуникатору – в его движениях явно читалась опасливая скованность – и сбросил вызов, не отключая коммуникатор. Потом быстро ввел код.

– Приемная генерала Маххатары, – откликнулся голос с черного дисплея. – Кто?

– Полковник Ооцуба. Джойси, генерала на связь. Немедленно.

– Генерал на месте отсутствует.

– Ну так переключи на пелефон или куда еще!

– Хм… – проворчал невидимый голос. – Господин Ооцуба, он в бане. Дело до вечера никак не терпит?

– Нет. Надо прямо сейчас.

– М-м… Хорошо. Минуту…

Заиграла музыка. Цукка оглянулась. Девушка-девиант что-то тихо бормотала под нос, придерживая пальцем наушник не то пелефона, не то рации. Она выглядела совсем больной, и внезапно Цукку остро кольнуло в сердце – да что же она делает? Девочка-то то в чем виновата? Она подошла к капитану и положила ей руку на плечо.

– Прости, – сказала она. – Я не должна была срываться на тебя.

– Все нормально, госпожа Цукка, – через силу проговорила та. – Просто мне… стало нехорошо.

– Тебя ударило импульсным блокиратором, – виновато сказала Цукка. – Я совсем забыла, что ты девиант. Я не намеревалась причинять тебе вред, хотела только нейтрализовать.

– Забыла? – на лицо девицы появилось удивленное выражение. – Госпожа Цукка, откуда ты знаешь? Я тебе не говорила.

– Маххатара слушает! – резко сказал голос из коммуникатора, и Цукка с облегчением повернулась к нему. Вот на таких мелочах и сыплются шпионы… Дисплей по-прежнему оставался черным, вероятно, генерал говорил с ручного пелефона и не включил камеру. – Ооцуба, чего тебе? Я занят.

– Господин Маххатара, с тобой по важному вопросу хочет переговорить госпожа Цукка Касарий, – ответил полковник. – Похоже, у нас возникло… серьезное недопонимание. Госпожа Цукка, господин Маххатара в УОД отвечает за охрану государственных объектов и служащих. Он заместитель директора департамента охраны.

– Замечательно, – Цукка опять перешла на ледяной тон. – Блистательный господин Маххатара, я требую немедленно убрать с территории нашего отеля и с ее периметра любую охрану. Мне не нужно, чтобы ваше Управление обеспечивало защиту, дома я и сама могу о себе позаботиться.

– Госпожа Цукка, – голос генерала стал мягким и вкрадчивым. – Я не занимаюсь деталями конкретных операций. Мы получили приказ Президента обеспечить твою безопасность, и я передал его подчиненным. Что-то не так?

– Все не так. Я предупредила господина Президента, что согласна на охрану помещений университета и слежку на улицах, потому что вы все равно станете таскаться за мной, а у меня нет сил от вас отбрыкиваться по каждому поводу. Но я недвусмысленно объяснила ему, что в районе нашего дома вашим людям делать нечего. Если вас интересует, почему, раздобудьте и прочитайте отчет капитана Саматты Касария о попытке штурма отеля отрядом спецназа, датированный пятым периодом сорок третьего года. Здесь наша частная территория, и никаких посторонних охранников здесь не будет. Предупреждаю, что у меня имеется полная возможность выставить их отсюда силой. Я не хочу прибегать к крайним мерам и ссориться с СОБ из-за таких мелочей, но наша частная жизнь останется нашей частной жизнью независимо от вашего желания. Ты меня понимаешь?

Невидимый генерал посопел.

– Госпожа Цукка, мы всего лишь заботимся о твоей безопасности, – наконец откликнулся он.

– Понимаю. Но у себя дома я великолепно могу позаботиться о ней и сама. За его пределами – валяйте, охраняйте, только под ногами не путайтесь. И не вздумайте рассовывать охранников по лабораториям в университете, там хрупкое и дорогостоящее оборудование, а места мало. Сейчас я настоятельно требую немедленно отдать вашей подчиненной приказ покинуть территорию.

– Где она? – спросил генерал после паузы. – Рядом?

– Так точно, господин генерал, – откликнулась девица, поднимаясь со стула и вытягиваясь в струнку, хотя и не могла видеть начальство. Она выглядела уже немного лучше. – Капитан Холоя Шарана, особый отряд «Коршун», старшая наряда.

– Капитан, – буркнул генерал, – забирай своих людей и катись оттуда нахрен. Подробно доложишь начальству об инциденте, дальше разберемся.

– Ответ отрицательный, господин генерал, – хотя голос девицы оставался нейтральным, Цукка сумела расслышать в нем далекие нотки отчаяния.

– Что? – изумился невидимый Маххатара.

– Ответ отрицательный, господин генерал. Я не могу однозначно идентифицировать твою личность и определить твое право отдавать приказы. В поле я подчиняюсь только командам по спецсвязи, сопровождающиеся соответствующими условными кодами.

– Капитан! – проскрежетал генерал. – Ты противоречишь старшему по званию? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?

– Погоди, господин Маххатара, – быстро вмешалась Цукка. Что за кашу она заварила? Зачем она устроила скандал? Неужели не могла решить все спокойно? – Капитан Холоя права – мы тебя не видим. А я не настолько расстроена ее присутствием, чтобы начинать отрывать головы прямо сейчас. Ты ведь можешь попросить ее командира отдать правильный приказ правильным способом?

– Могу, – после паузы раздраженно согласился генерал. – А с тобой, капитан, мы еще обсудим вопросы субординации. Лично.

И из коммуникатора полилась мелодия отбоя. Полковник Ооцуба нажал клавишу отключения.

– Госпожа Цукка, вероятно, я больше не нужен, – сказал он в наступившей тишине, нарушаемой только звуками работы на крыше. – Я позволю себе откланяться. Приятного дня.

Он кивнул и быстро вышел из столовой. Хлопнула входная дверь, и вскоре с улицы донесся звук отъезжающей машины.

– Госпожа Холоя, остальные в порядке? – осведомилась Цукка. Она испытывала чудовищную неловкость и не знала, как посмотреть девушке в глаза. Мало того, что на пустом месте получился скандал – она, вполне возможно, еще и сломала карьеру ни в чем не повинному человеку. Сломала только за то, что та честно делала свое дело.

– В порядке, – потерянно сказала Холоя. – Марака тоже тряхнуло, но не сильно. Я приказала им пока вернуться к машинам. Э… госпожа Цукка, как… как ты это сделала? Я хочу сказать, меня в воздух подняла? Ты ведь сама норм… не девиант, я читала твое досье.

– Прежде всего сядь, – Цукка нажала ладонями на плечи девушки и почти силой вынудила ее опуститься на стул. – Я сейчас заварю чай с травами. У меня бывшие воспитанницы – обе девианты, они часто дуэли устраивали, кто кому первая по эффектору попадет. Там ощущения должны быть похожими, так что травы помогут тебе прийти в себя.

Она прошла на кухню, набрала воды в чайник, и пока он закипал, принялась копаться в кухонном шкафчике, разыскивая нужные порошки.

– Вот, попей, – наконец она поставила чашку с ароматно пахнущим напитком и блюдце с печеньем перед девушкой. – Полегчает.

Та неуверенно отхлебнула, обожглась, зашипела сквозь зубы, глотнула еще.

– Вкусно, – наконец сказала она. – Спасибо за угощение, госпожа Цукка.

– Не за что, – Цукка опустилась на стул напротив. – Госпожа Холоя, ты не читала мое досье. Настоящее досье, я имею в виду. То, что ты видела, просто липа. Наши личности и наш отель, как и его охранная система, проходят по категории государственной тайны, к которой во всей Катонии потенциально имеют допуск не более пары сотен человек. Фактически – человек тридцать или около того. Вы вообще не должны были здесь появляться…

Она отхлебнула из своей чашки.

– Вероятно, где-то в системе произошла случайная нестыковка, – закончила она. – Ты просто оказалась крайней из-за чужой ошибки. Еще раз покорнейше прошу принять мои извинения за случившееся.

– Я принимаю твои извинения, хотя и не вижу для них причины, – формально откликнулась девица. Похоже, она уже отошла от шока, и ее взгляд снова стал острым и суровым. Былая надменность на физиономию, впрочем, не вернулась, и крутым супершпионом она больше не выглядела. – Значит, государственная тайна? Пожалуй, тогда уже мне стоит принести извинения. Да и меня, наверное, вышибут со службы за пререкания с генералом.

– Ну, жизнь на том не кончится, – Цукка философски пожала плечами. – Вот и моего мужа в свое время выбарабанили из армии за то, что тот слишком точно устные приказы исполнял без письменного подтверждения. Он тоже сначала думал, что осталось только пойти и застрелиться. А сейчас радуется, что так все повернулось.

– Твой муж, – задумчиво проговорила девушка, допивая чай. – Саматта Касарий. Погоди! Ты упомянула отчет капитана Саматты Касария о штурме вашего отеля. Он что, его пытался захватить? Твой муж?

– Тогда он еще не был моим мужем, – улыбнулась Цукка. – Мы познакомились на следующий день, когда Дзи привел его сюда, уволенного и словно бревном ушибленного. Ну, там долгая история. Он со своим отрядом спецназа напоролся на ту самую охранную систему, которая сегодня прижала тебя, какое-то время бился головой о стену в надежде ее прошибить, а потом Дзи его заболтал. До сих пор с удовольствием его физиономию вспоминаю в тот момент.

– Ну, если целый отряд спецназа дом штурмом взять не смог, мы и в самом деле тут лишние, – капитан Холоя скривилась. – Прости, госпожа Цукка, теперь мне становится понятным твое раздражение. Ты…

Она замолчала и прижала наушник пальцем.

– На связи, – негромко сказала она. – Да, на объекте. Да, говорила… нет, не сочла возможным подчиниться неуставному приказу… Да, поняла. Есть немедленно возвращаться на базу. Отбой.

Она трижды стукнула по наушнику пальцем.

– Всем Суркам, здесь Первая. Новые приказы. Номерам с пятого по восьмой оставить посты и самостоятельно вернуться на базу. Второй, ждать меня в машине, сейчас выйду. Отбой.

Она поднялась.

– Мы уезжаем, госпожа Цукка, – сказала она. – Приношу свои извинения за случившееся и прошу не держать зла.

– Нет, разумеется, не держу, – Цукка тоже поднялась. – Ты всего лишь исполняла приказ. Да, и если тебя действительно выгонят из СОБ, приходи жить сюда. Свободного места здесь много… да что там, весь отель пустой, никого, кроме меня, не осталось. Комната для тебя найдется, а с работой в Масарии особых проблем нет.

– Спасибо, госпожа Цукка, я запомню, – кивнула капитан. – Прощай.

Она кивнула и вышла из столовой. Хлопнула входная дверь. Тут же по коридору прозвучали торопливые шаги, и в комнату вошел давешний техник, нагруженный чемоданчиком с инструментами, какими-то пакетами, свертками и электродрелью с огромным, в полсажени длиной, сверлом.

– Ну, вот и все, – жизнерадостно заявил он. – Тарелка стоит, осталось кабели в комнату с улицы пробросить. Где дырку бурить, госпожа? Есть пожелания?

– Дырку? – озадаченно посмотрела на него Цукка. – Ах, да. Да неважно, лишь бы проводку не задеть.

– С проводкой проблемы не возникнет, – пробурчал техник. Он с грохотом свалил свое снаряжение на пол, вытащил из чемоданчика детектор и принялся водить им по стене возле оконной рамы. – Ну, где-то здесь, похоже…

Пять минут спустя дырка на улицу оказалась просверленной (с чудовищным ревом), изолирующая муфта – установлена (почти бесшумно), а кабели антенны и питания – пропихнуты через нее внутрь, оконцованы и вставлены в гнезда на коммуникаторе (с шипением сквозь зубы неразборчивых междометий). Техник потыкал клавиши на устройстве, поизучал графики в дисплее и довольно прицокнул языком.

– Шесть спутников как на ладони, – довольно сказал он. – Связь железная. Вот и все дела. Кстати, госпожа Цукка, а что такое «кавитонный реактор»?

– А? – та удивленно посмотрела на него.

– Ну, ты спросила, не нужен ли для коммуникатора кавитонный реактор. Что-то я о таких не слышал.

– О, ничего особенного, – беспечно ответила Цукка. – Из какого-то то ли романа, то ли фильма. Фантастического, чекашного. Источник энергии, основанный на явлении «кипения вакуума». Есть теория, что в вакууме все время рождаются и тут же аннигилируют пары противоположно заряженных частиц. И другая – что пространство на шкале в районе в минус тридцать третьей миллиметра распадается на изолированные пузырьки. В сочетании эти два явления можно использовать для разделения родившихся частиц до их аннигиляции. Выходная мощность пропорциональна кубу диаметра рабочего пространства. Но с увеличением объема КПД постепенно падает и возрастает риск катастрофического резонанса. И это промышленная технология, для бытовых устройств обычно используются аккумуляторы Бойского, использующие для сбора энергии не рабочий объем целиком, а фрактальные пространственные структуры дробной мерности, так называемую «паутину». КПД гораздо выше, и для работы не требуется сверхчистого вакуума, хотя максимальная мощность невысока.

– Виден физик-астроном! – ухмыльнулся техник. – Ты, госпожа, сама-то сценарии для фильмов не пишешь?

– Вот еще! – гордо фыркнула Цукка. – И на статьи-то времени не остается.

– А жаль. Задолбало смотреть красочную лажу, которую сегодня за НФ выдают. Ну, всего хорошего, госпожа Цукка, если что случится с нашей железкой – звони, отремонтируем и настроим.

Он ухватил в охапку свое снаряжение и вышел. Цукка последовала за ним и помогла выбраться через входную дверь, а потом открыла дверь фургона. Водитель, заснувший за рулем, недовольно заворочался, протирая глаза. Фургон уехал, и возле отеля снова воцарилась почти по-летнему жаркая тишина. Цукка устало потерла лоб тыльной стороной ладони и поплелась в дом.

«Саматта, контакт. Цукка в канала. Мати, ты не занят?»

«Саматта в канале. Привет, Цу. Что у тебя там творится – опять нас кто-то штурмует? Почему Фи желтый статус выдавала?»

«Ох, Мати… Ты можешь появиться? Ты мне очень нужен. Или давай я к тебе».

«Лучше я к тебе. Здесь я в лагере в своей палатке типа дрыхну, не поймет народ твоего появления из ниоткуда. Сейчас, проекцию переведу в автономный режим…»

Несколько секунд спустя Саматта в полевой камуфляжной форме сконденсировался в воздухе посреди столовой и мягко опустился на пол. Цукка прижалась к его широкой груди и шмыгнула носом.

– Ну-ну, девочка моя, – успокаивающе сказал он. – Что случилось? Кто тебя обидел?

– Я дура, – сердито сказала Цукка. – Прибить меня мало. СОБ своих людей для охраны прислала, а я… я сорвалась. Устала я, Мати, а тут они толпой – и остаться собираются. Ну, я и спустила на них Фи.

– Все верно, – согласился Саматта, поглаживая ее по волосам. – А как еще с собами? Они по-хорошему не понимают.

– Мати, они девианты. Все четверо. Старшая – наивная девочка лет двадцати. Капитан. Страшно гордая своим званием и положением, твердо намеренная выполнить полученные приказы и даже геройски погибнуть по ходу дела, если понадобится. А Фи ее по эффектору зацепила, да так, что она чуть не загнулась прямо здесь.

– Ну, случается, – Саматта пожал плечами. – Жива же, не померла. Или ты от трупов уже успела избавиться?

– Мати, я наслаждалась тем, что делаю, понимаешь? – глухо сказала Цукка, упираясь носом в его камуфляжную куртку. – Наслаждалась своей властью. Сознанием, что могу вот так взять и сломать их всех через колено. И генерала СОБ, и эту девочку – всех, кто посмеет мне перечить. Мати, что со мной? Я же не такая, я же терпеть не могу с людьми ссориться! Неужели я так изменилась из-за того, что стала Демиургом? Мне страшно, Мати…

– У, как все запущенно… – пробормотал Саматта, крепко прижимая ее к себе. – Цу, власть над людьми – страшная штука, особенно власть абсолютная, над жизнью и смертью. По себе знаю. Когда осознаешь, что можешь человека под пули сунуть, а можешь и тылы оставить прикрывать, особое ощущение возникает. Тяжкое ощущение. Захватывающее. Многие ему поддаются, Цу, в скотов превращаются, и чем дольше ты властью обладаешь, тем оно слаще и привычнее. Ты не переживай, твоя новая сущность здесь ни при чем. Простое, понятное, чисто человеческое чувство безнаказанности и вседозволенности. Но ты ведь у меня не только красавица, Цу, но и умница, ты все сама поняла и осознала. Ты ведь больше так не поступишь, верно?

– Нет, Мати, не поступлю, – Цукка снова шмыгнула. – Один раз усталости поддалась… Да нет, вру. Какая усталость, я же не устаю больше. Сплошная имитация. Больше так никогда не сделаю.

– Вот и ладушки, – весело сказал Саматта. – Ничего, расслабься. Глазки горящие, надеюсь, ты им не показывала?

– Нет. Я не Яна, выкрутиться бы не сумела. Как там, кстати, та тарсачка? Яни, кажется, до сих пор в прострации, что так прокололась, упорно не желает ничего рассказывать.

– Да не так уж и прокололась. Подумаешь, глазами посверкала. По-моему, она слишком сильно переживает. Все в конечном итоге к лучшему. И у нее, и у тебя. Цу, раз уж мы здесь вдвоем и никто у нас под ногами не мешается, не хочешь мне спинку потереть в душе? А то я весь пропотел, как собака, и шкура чешется.

– У тебя тоже имитация чешется, а не шкура, – Цукка отлипла от его груди и грозно взглянула ему в глаза. – Ну-ка, блистательный господин Саматта, признавайся, какие грязные мысли у тебя на уме на самом деле!

Саматта подхватил ее на руки и поцеловал.

– А вот о грязных мыслях я тебе расскажу в ванной, – зловеще прошептал он ей на ухо. – Готовься, тебе придется их отмывать.

14.06.858, вододень. Катония, город Крестоцин

– Я думаю, все в порядке, Гэки.

Карина сморгнула, возвращаясь к нормальному зрению, и повернулась к Гэкаю.

– Все в порядке, – повторила она задумчиво. – Конечно, жаль, что его не перевели к нам раньше, но я, в общем-то, ничего принципиально не изменила бы. Резекция поджелудочной железы и селезенки выполнена качественно, я бы лучше не справилась. Метастазов в окрестностях, разумеется, много, в том числе в желчном протоке, но я все выжгла за один прием – общая масса невелика, организм справится. Разумеется, несколько дней господину Нондакуре придется полежать с гемодиализатором, плюс обычный контроль.

– Ну вот, господин Нондакура, значит, жить будешь! – весело проговорил молодой хирург, обращаясь к пациенту. – Через пару недель, если все пойдет хорошо, выпишем тебя домой, к жене, а через период можешь снова начинать работать.

– Вам бы только денег побольше вытянуть, – зло буркнул пациент. – Я же сказал – нет у меня медицинской страховки. И денег нет. Говорил я им – не надо резать, так нет! Хлебом не корми, дай с ножом в кишки залезть рабочему человеку. Да я на вас вообще на всех в суд подам, чтобы неповадно…

Карина едва удержалась от раздраженной гримаски. Мужчина ей активно не нравился, даже если оставить в стороне отвратительный характер. Лет пятидесяти с небольшим, с дряблой кожей складками (следствием ожирения и последующего исхудания во время болезни), с оплывшим лицом и редкими нечесаными волосами. Похоже, хронический алкоголик: в печени – хорошо развитый жировой гепатоз на грани цирроза, в слизистой желудка атрофические изменения, на носу – густая сетка розовых прожилок. Заядлый курильщик – с насквозь прокопченными легкими и характерным запахом изо рта, и вообще ужасно вонючий. Его наверняка должны были мыть и при поступлении, и регулярно после операции, но исходящий от него запах псины оказался неистребим.