Посвящается матери и сестре

Введение

В 2009 году спортивный журналист Саймон Купер и профессор экономики Стефан Шимански выпустили книгу "Футболономика", которая быстро завоевала в среде футбольных аналитиков статус культовой. Купер и Шимански одними из первых начали задаваться сложными вопросами вроде "Как соотносятся ВВП страны и результаты ее футбольной сборной?" и "Как успехи футбольной команды влияют на уровень жизни в том или ином городе?". И не просто задаваться, но и предлагать ответы.

Одной из главных заслуг Купера и Шиманского стала выведенная ими формула, позволяющая с большой долей вероятности предсказывать исходы матчей между национальными сборными. Проанализировав внушительный массив данных, авторы "Футболономики" пришли к выводу, что результаты международных встреч особенно сильно коррелируют с тремя факторами. Интересно, что непосредственно к футболу имеет отношение лишь один из них – количество матчей, проведенных сборной со дня основания. Два других фактора чисто экономические, это ВВП страны и количество населения. Двукратное преимущество в ВВП обеспечивает вам 0,1 гола, двукратный перевес в населении – тоже 0,1 гола, а двукратный перевес в количестве матчей – 0,5 гола. Кроме того, смело добавляйте команде 0,66 гола, если она играет дома.

Модель Купера – Шиманского действительно работает, особенно применительно к Европе. В Старом Свете нет аномалий вроде США, которые со своим ВВП и населением должны быть великой футбольной державой, но из-за слабого интереса к "соккеру" таковой не являются. Европа "футболоцентрична", поэтому здесь главной аномалией долгие десятилетия оставалась Франция.

Могучая экономика и одно из первых мест в Европе по количеству населения делали Францию очевидным кандидатом на роль мирового футбольного гегемона, но вместо этого страна очень долго оставалась на вторых ролях. В 1931 году чешский журналист Карел Полачек опубликовал фантазию на тему того, как выглядела бы карта Европы, если бы все спорные вопросы между державами решались не на войне, а на футбольном поле. Франции там посвящено лишь два предложения: "Никакой Франции! Так, небольшая суверенная область близ Парижа, а остальную территорию поделят Испания и Италия!".

Если не считать всплеска, связанного с выступлением сборной под руководством Альбера Батте на чемпионате мира-1958 и двумя выходами "Реймса" в финал Кубка чемпионов, то оценка Полачека будет актуальной вплоть до середины семидесятых. В чем причины всех этих неудач, как они связаны с Пьером де Кубертеном и как демократия может стать для футбола тормозом – первый большой вопрос, на который я дам ответ в этой книге.

История футбола знает очень мало случаев внезапных превращений гадкого утенка в прекрасного лебедя. Случай Франции – один из самых уникальных, ведь сборная этой страны не только сумела в короткие сроки превратиться в одну из сильнейших на планете, добравшись до полуфинала ЧМ-1982 и выиграв ЕВРО-1984, но и смогла закрепиться в топе. Тому, как французам это удалось, чем полезна глобализация и почему для развития футбола иногда полезно быстро капитулировать, я посвящаю вторую часть книги.

Выиграв чемпионат мира в России, Les Bleus окончательно закрепили за собой звание одной из сильнейших сборных последних десятилетий, ведь ранее сборная Франции одержала победы на ЧМ-1998 и ЕВРО-2000, а также сыграла в финале ЧМ-2006 и ЕВРО-2016. Кроме того, множество турниров в это время выиграли юношеские и молодежные сборные страны. А вот французские клубы продолжают находиться в тени. Команды из Пятой Республики всего один раз выигрывали Кубок/Лигу чемпионов, причем та победа "Марселя", созданного одиозным президентом Бернаром Тапи, по сей день вызывает кучу вопросов. Для сравнения, испанские клубы выигрывали главный евротрофей 18 раз, английские – 13, итальянские – 12, немецкие – 8, а голландские – 6. Франция в этом списке идет в одном ряду с Югославией и Румынией, что, конечно, для страны с такими амбициями недопустимо. Почему французские клубы не доминируют на евроарене и как местная Лига 1 превратилась в "сырьевой придаток" для сильных мира сего – третья большая тема, которую я затрону в данной работе.

Как ни странно, история французского футбола очень скудно освещена в русскоязычной литературе. Книги о футболе Англии, Германии, Италии и Испании появляются достаточно регулярно, в том числе и в последние годы, а вот поклонникам "трехцветных" приходится довольствоваться редкими и не всегда качественными биографиями игроков. Учитывая ту роль, которую Франция играет и будет играть в мировом футболе, подобное пренебрежение выглядит как минимум странно. Необходимость заполнить эту лакуну и рассказать читателям о том пути, по которому пошла в развитии игры Пятая Республика, стала главным стимулом к написанию этой книги. Причем рассказать о всем этом я хочу, опираясь на пример Купера и Шиманского, то есть с привлечением данных из истории, экономики и социологии. Спорт никогда не был и не будет вне политики – спорт и есть политика.

Мы отправимся в захватывающее путешествие с полянки в Булонском лесу на залитый искусственным светом газон московских "Лужников". Мы узнаем, президент какой страны играл за "Марсель", когда в сборную Франции набирали по объявлениям и кто выиграл у "трехцветных" беременным. Мы построим несколько "империй зла" вместе с Роже Роше, Клодом Безом и Бернаром Тапи. Мы поймем, почему в Сент-Этьене ненавидят квадратные штанги и почему сборная Франции один раз играла в бело-зеленом. Мы вспомним, кто из игроков Les Bleus не приходил в себя с 1982 года и когда команда чуть не умерла от любви. Мы точно не заскучаем.

C'est parti!

Глава 1. Появление футбола во Франции

1 сентября 1870 года армия маршала Мак-Магона в полном составе сдалась немцам под Седаном. Капитулировали 82 000 солдат, среди которых и император Наполеон III – незадачливый племянник великого Бонапарта. С тех пор слово “Седан” во французском является таким же синонимом слова “катастрофа”, как и “Березина”.

Император и Мак-Магон шли под Мец, на выручку осажденной там армии маршала Франсуа Базена. Не дождавшись подмоги, маршал принял решение сдаться. Французская армия, которая каких-то 60 лет назад считалась непобедимой, по сути перестала существовать. А ведь от начала франко-прусской войны до капитуляции Базена прошло чуть больше трех месяцев…

В Париже о разгроме стало известно 3 сентября. До столицы дошла лаконичная телеграмма императора "Армия побеждена и взята в плен. Я сам в плену". Новость вызвала шок, ведь совсем недавно Наполеон III покидал Город Огней, куда более многословно обещая успех в выражениях вроде "За мною Франция, а ей помогает Бог!"

Дорога на Париж была свободна, останавливать немцев было некому. Терпение горожан предсказуемо лопнуло. В этот же день на улицы вышли тысячи людей, требовавших упразднения окончательно дискредитировавшей себя Второй Империи. Защищать обмишурившегося монарха никто не собирался, так что уже на следующий день он был официально низложен, а в стране был установлен режим Третьей Республики.

…К Наполеону III и его Второй Империи всегда было много вопросов, но одна заслуга императора неоспорима – футбол во Франции появился именно при нем. Правда, дата и место проведения первого матча нам неизвестны, зато мы можем быть твердо уверены, что первый удар по мячу на территории Гексагона сделал британец: Скорее всего, можем угадать мы и его род занятий. Речь почти наверняка идет о моряке, учителе либо студенте. Первые презентовали игру в крупных портах вроде Сета, Гавра и Марселя, а вторые и третьи были очень востребованы у французских буржуа. Тон во Второй Империи задавали англофилы и репетитор “из-за Канала” считался для состоятельных французов чем-то обязательным, равно как и последующее обучение любимого дитяти в прославленных британских колледжах. Там на “игру миллионов” подсаживались те, кто по какой-то причине не сделал этого дома.

Газета “Scotsman” еще в 1863 году упоминала неких “живущих в Париже джентльменов, собирающихся для игры в мяч”. Вполне возможно, что первые матчи были сыграны на французской земле еще раньше. Однако, несмотря на довольно благоприятные условия, изначально футбол во Франции не “взлетел”. Это довольно странно – мы с детства воспитывались на историях в духе “Чарльз Миллер пересекает Атлантику с Библией и мячом, а через пару лет вся Бразилия сходит от футбола с ума”. Так вот, во Франции дело пошло куда более туго.

Причин тому можно выделить несколько. Во-первых, сами по себе сравнения Франции с той же Бразилией не очень корректны – Чарльз Миллер приехал в Сан-Паулу в 1894 году, когда в самой Англии были уже четкие правила, настоящая лига и кое-какие традиции. Продать публике такой продукт было не очень-то сложно, тогда как во Францию по очевидным причинам футбол попал намного раньше и первоначально был откровенно сыроват. Простой пример: мы знаем, что к северу от Парижа в футбол играли еще до франко-прусской войны, но мы очень сомневаемся, что хотя бы два матча того времени были сыграны по одинаковым правилам. Вполне возможно, что куда больше те матчи напоминали не футбол, а традиционную нормандскую игру ля шуль. Понятно, что подобная неразбериха популярности новой забаве не добавляла и условий для футбольной лихорадки во Франции шестидесятых еще не сложилось.

Вторая и третья причины несколько интереснее – хотя бы потому, что они существенно тормозили развитие футбола в стране и дальше. Одна из них заключается в том, что французы XIX века любили спорт, но спорт сугубо индивидуальный. Фехтование и теннис считались лучшими занятиями для элиты, бокс приводил в экстаз публику попроще, а в середине века страна влюбилась в велогонки. Многие спортивные объединения имели в названии слово “Racing”, а главная спортивная газета страны вплоть до 1946 года будет называться “L’Auto” и футбол на ее страницах будет не самым желанным гостем. Похоже, что футбол с его “стадностью” и грязными полями не вписывался в стилистику Второй Империи чисто эстетически.

Третья причина – это регби. Как несложно догадаться, эта игра оказалась во Франции примерно в то же время и примерно таким же образом, что и футбол. И поначалу составляла ему более чем успешную конкуренцию. В первую очередь это касается юго-запада страны, где и так уже несколько веков играли в очень похожую игру под названием баретт. Вот на смену этому самому баретту в Бордо, Тулузе и окрестностях регби и пришел. Сказалось тут и то, что промышленники юго-запада исторически предпочитали посылать детей именно в те английские колледжи, где приоритет отдавался регби. Последствия такого разделения ощущаются до сих пор: если посмотреть на карту клубов французской Лиги 1, взявших старт в чемпионате-2020/21, то очень заметно, что на юго-западе образуется внушительная дыра.

Чудовищное поражение во франко-прусской войне изменило многое, в том числе и для футбола. Канцлер Германии Отто фон Бисмарк вполне обоснованно считал Францию главной угрозой немецкому единству, поэтому рассматривал капитуляцию 1871 года всего лишь как веху на пути к сведению соседнего государства на уровень второстепенной державы. Для этого Бисмарк приговорил побежденных французов к невероятной контрибуции в 5 миллиардов франков, а также отторг от страны промышленно развитые Эльзас и Лотарингию. Если бы до 1875 года контрибуция не была выплачена (а многие эксперты считали это требование откровенно невыполнимым), то Германия имела бы право нанести еще один военный удар. На этот раз смертельный.

Бисмарк фатально недооценил французов. Униженная нация, только что пережившая не только позор военного поражения, но и кровавую баню Парижской коммуны, сплотилась перед лицом трудностей и остервенело взялась за работу. “Раз мы пока не можем взять у бошей военный реванш, нам следует взять экономический!” – примерно под таким лозунгом страна прожила следующие годы, делая все, чтобы вовремя выплатить злосчастную контрибуцию. Именно тогда во Франции появились целые отрасли, которых доселе не существовало. Например, пивоварение – раньше пиво закупалось в Германии, но в новых условиях такой бизнес выглядел кощунственным, поэтому французы в короткие сроки запустили собственное производство. В итоге реванш удался, контрибуция была выплачена досрочно, а попытку Бисмарка развязать новую войну жестко пресекли вставшие на сторону Франции Россия и Великобритания.

Идея реванша в те годы охватила все слои населения, в том числе и детей. Учитель Блондель разбил во дворе школы сад, где самый крупный куст был Парижем. Этот куст Блондель украсил трехцветным флагом, а на кустах к востоку от него развесил траурные черные флаги – это были “Эльзас” и “Лотарингия”. Учитель открыто заявлял, что видит своей целью “воспитание детей-патриотов”, которые “вырастут и вернут родине восточные департаменты”. И Блондель был далеко не уникален, в подобном духе вели занятия многие учителя. А по воскресеньям дети слышали похожие идеи в церквях, где вопреки протестам Бисмарка открыто служились молебны за скорейшее возвращение Эльзаса и Лотарингии.

В это же время во Франции начинают уделять внимание не только теоретической, но и физической подготовке будущих солдат Республики. Одной из причин шокирующего поражения от Пруссии был назван чрезвычайно невысокий уровень готовности новобранцев. Для борьбы с этим явлением в учебных заведениях стали вводить как можно больше спорта. Упор делался на стрельбу и гимнастику, но поощрялись занятия и другими видами. Тут-то и пригодились учителя английского, показавшие детям семидесятых футбол. И надо сказать, что теперь время было выбрано удачно – в семидесятые присущий футболу коллективизм безоговорочно воспринимался как достоинство и считался необходимым для воспитания полноценного гражданина прекрасной Франции будущего.

В этих условиях в стране начинают появляться первые спортивные объединения. В 1872 году несколько британцев, проживавших в Гавре, основали Le Havre Football Club. Большинство историков на этом основании называют “Гавр” первым футбольным клубом Франции, но есть пара нюансов. Во-первых, первоначально клуб делился на две секции, и футбольной там не было – в одной занимались легкой атлетикой, во второй играли в “комбинацию”, то есть некую смесь футбола и регби. Во-вторых, первое документально подтвержденное участие игроков “Гавра” в чисто футбольном поединке фиксируется лишь в 1894 году, на что с большим удовольствием указывают фанаты основанного в 1893 году “Мюлуза”. Но к “Мюлузу” тоже есть вопросы, главный из которых заключается в том, что в 1893 году этот город назывался Мюльхаузеном и вообще входил в состав Германии. Самые отчаянные историки иногда называют первым французским клубом основанный в 1881 году “Бордо”, но даже сами жирондинцы признают, что вплоть до Первой мировой футболом не интересовались и культивировали в своем клубе только регби.

Так что, похоже, нам все-таки следует проявить конформизм и признать родиной организованного французского футбола ненавидимый Сартром Гавр. Тем более к концу XIX века у этого клуба были и свой стадион в предместье Санвик, и своя форма – в память о родных Оксфорде и Кембридже британцы, игравшие за “Гавр”, постановили выступать в сине-голубых футболках. “Гавр” играет в них и сейчас, а в разные годы эти цвета защищали Стив Манданда, Рияд Марез, Паскаль Шимбонда, Шарль Н’Зогбия и Викаш Дорасо.

Парижские клубы в спорах за звание первого французского не участвуют – в первую очередь из-за того, что ни одного столичного клуба той эпохи уже не осталось и отстаивать их интересы попросту некому. Хотя, например, парижский “Интернасьональ” был основан английскими студентами еще в 1881-м и точно культивировал футбол, так что при желании довольно легко мог бы поспорить с “Гавром”. Отличие в том, что у “Гавра” есть куча сторонников, готовых до хрипоты доказывать уникальность любимого клуба. На “Интернасьональ”, который исчез с футбольной карты в 1894 году, всем наплевать.