Цитаты из книг автора «Евгений Лазарев»

В русской литературе второй половины ХХ века образ Матрёны открыл целую череду женских характеров – праведниц, стоиков, крестьянок, трудящихся самоотверженно, отдающих себя во имя служения ближним – которые присутствуют у героинь всех последующих произведений деревенской прозы. И в описании таких женских персонажей контекстуально присутствует агиографический образ христианских мучеников, а это уже хронологически отсылает нас во времена Киевской Руси.

«Не понятая и брошенная даже мужем своим, схоронившая шесть детей, но не нрав свой общительный, чужая сёстрам, золовкам, смешная, по-глупому работающая на других бесплатно, – она не скопила имуществ к смерти. Грязно-белая коза, колченогая кошка, фикусы… Все мы жили рядом с ней и не поняли, что она и есть тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша»

Как указывает доктор филологических наук Ковтун Наталья Вадимовна в своей статье «Иконическая христианская традиция в «Матрёнином дворе» А. Солженицына и «Избе» В. Распутина: проблема авторского диалога» на первый план в заглавии рассказа выходит «указание на стержневой образ русской национальной культуры – дом, усадьбу»

Поначалу, рассказ Солженицына должен был называться «Не стоит село без праведника», но это заглавие было изменено Твардовским на, собственно, «Матрёнин двор», и таким образом у читателя переключается внимание на конфликт, связанный с утратой дома. Но, главным мотивом произведения, как становится понятно из первоначального заглавия, это конечно было показать, что российская деревня, а, следовательно, и вся Россия, держится на таких вот «праведниках», каковой и была Матрёна. Здесь следует указать, что в самом названии рассказа «Матрёнин двор» сам по себе конфликт, связанный с утратой дома, имеет второстепенное значение.

Смирнова Альфия Исламовна, доктор филологических наук, в своей статье «Образ героини и семантика в рассказах А. И. Солженицына «Матрёнин двор» и В. Г. Распутина «Изба»» указывает: «Солженицын в финале рассказа раскрыл кодовый смысл образа Матрёны, что стало художественным открытием автора, запечатлевшего тип героини, характерный для русской деревенской прозы второй половины ХХ века»

Здесь идеолог западничества и классик социалистического реализма уравнивается по значению в своём разлагающем воздействии на умы сограждан, а образ плакатной красавицы вызывает ассоциацию с «новым человеком», порвавшим со старыми традициями Святой Руси. Напротив, имя главной героини – Матрёна (матрёшка) – на языке массовой культуры символизирует Древнюю Русь [3].

И ещё автор пишет, что боялась хозяйка «пожара, боялась молоньи…», то есть молнии, «…а больше всего почему-то – поезда» [1]. Все эти символы (пожар, молния, поезд) перечислены здесь не случайно. Пожар и молния – традиционные символы Божьего гнева за прегрешения человечества в мифологиях древних народов. Поезд, как символ более современный, в коллективном бессознательном русского народа осознаётся как образ бездуховного, механистического бытия, разрушающего естественный ход истории [5]. От поезда как раз-таки и погибает Матрёна, она как бы предчувствовала, в каком образе придёт к ней смерть. И здесь перед нами агиографический мотив. Святые всегда знают о дне своей кончины, по тем знакам, которые открывает для них Господь. А погибает героиня именно в феврале месяце. Таким образом, перед нами возникает ещё одна ассоциация – Февральская революция, когда предрешена была, по мнению автора, судьба России. И этот самый мотив гибели прежней России с её православным укладом и крестьянским бытом и показан в судьбе Матрёны. Ведь не случайно в этом же рассказе автор пишет такие строки: «И одна революция. И другая революция. И весь свет перевернулся» [1]. И о том, как этот свет «перевернулся», читаем в описании быта хозяйки, у которой живёт и коза однорогая, и кошка колченогая, бегающая на трёх лапах, но исполняющая свою естественную функцию – охотиться; охотится же она на мышей, которые живут не под полом, как положено, а под потолком, между деревом и обоями. И из-за того, что кошке не всегда удаётся ловить мышей, временами ей приходится есть тараканов. Не

А. Солженицын опирается на основные характеристики идеальной страны, представляющей собой крестьянскую религиозно окрашенную мечту о Царстве Божьем на земле [4]. Как мы видим из рассказа, эта деревня изолирована от «внешнего мира». «…по бедности Матрёна не держала радио, а по одиночеству не с кем было ей разговаривать» [1]. Пространство Матрёниного двора всё ещё хранит в себе черты былой гармонии. Автор даёт нам подробное описание избы, в которой живёт хозяйка. «Дом Матрёны стоял тут же, неподалёку, с четырьмя оконцами в ряд на холодную некрасную сторону, крытый щепою, на два ската и с украшенным под теремок чердачным окошком. Дом не низкий – восемнадцать венцов» [1].

При этимологическом разборе названия деревни становится ясно, что Тальново происходит от слова Талая – Вешняя, то есть возрождающая к новой жизни. Таким образом, название деревни указывает нам на мотив избранности, который присутствует в рассказе незримо, контекстуально. И путь к этому «избранному месту» лежит через ряд деревень – Часлицы, Овинцы, Спудни, Шевертни, Шестимирово [3]. Перечисляя эти названия деревень, автор показывает нам на искусственную, противоестественную природу посёлка Торфопродукт, на контраст, образовавшийся между Россией до 1917 года и после.

Описывая такое отношение главной героини к труду, автор не скрывает своего преклонения перед стойкостью, совестливостью, моральной чистотой и самоотречением Матрёны, что корнями своими восходит к христианскому аскетизму, но с другой стороны, писатель выражает и свой протест против «извечной немоты, невиданной терпеливости русского человека, которые и развращают власть» [2]. Что ещё примечательно в рассказе Солженицына «Матрёнин двор», так это привязанность героини к своему дому, её неотделимая от дома судьба. «Знал я, что замуж Матрёна вышла ещё до революции и сразу в эту избу» [1], – рассказывает Игнатич. Чуть дальше в рассказе мы видим, как автор указывает нам на общую участь хозяйки и её избы: «Гнила и старела когда-то шумная, а теперь пустынная изба – и старела в ней беспритульная Матрёна» [1].