Глава 1. Не от мира сего

Эта история пишется исключительно в развлекательных целях, без желания поучать, оскорблять, задевать чувства или выводить на чистую воду. Здесь нет скрытых смыслов, подтекстов и великих идей. Это просто веселая, глумливая и злорадная сказка про Бабайку, орков, гномов и эльфов в непривычном антураже. Наверное.

Всё началось с того, что меня убило молнией.

Хотя нет. Всё началось гораздо раньше. Знаете, все эти разговоры в стиле «Ты не от мира сего!», «Приди уже в себя, наконец!», «Вернись в реальный мир» – они меня всегда здорово бесили, класса эдак с пятого. Но я никогда не принимал их всерьез – спасало философское отношение к жизни и некоторый пофигизм. Вы – такие, мы – другие…

Но в этот раз ситуация зашла довольно далеко.

– Ты живешь в параллельной вселенной, – сказала Вика. – Это была последняя капля, Бабаев!

Ее каблучки цокали по квартире, грива рыжих волос мелькала там и тут – на кухне, в спальне, в ванной комнате. Я как-то рассеянно наблюдал за тем, как моя девушка – бывшая девушка? – собирает вещи, и не знал, радоваться мне или грустить. Остановившись перед зеркалом, Вика мизинцем поправила контур губ, вытирая невидимое мне пятнышко карминовой помады в уголке рта. Красивая она всё-таки, зараза! Глазки, губки, ножки, талия – ну, вот это всё.

– Ах да, чуть не забыла… – Пальчики с аккуратным маникюром в стиле «френч» достали из сумочки две глянцевые картонки с красочной полиграфией и небрежно отправили в полет по комнате. – Можешь считать это одновременно заявлением об увольнении и официальным сообщением о том, что нас с тобой больше ничего не связывает. Ты хороший парень, Бабаев. По-своему. Но дурачок каких мало!

Она так и сказала – «дурачок». А потом подхватила свой чемодан на колесиках, посмотрела на меня с сожалением и, хлопнув входной дверью, вышла на лестничную площадку. Я так и стоял, привалившись плечом к шкафу, и слушал – звука вызванного лифта всё не было. Ждала, что я выйду и буду просить остаться? Может, и правда – стоит?

Две цветные картонки наконец приземлились на ворс ковра, завершив свой необыкновенно долгий полет по комнате. Глядя на изображенную на одной из них быструю речку и поросшие лесом горы, я совершенно ясно понял – не стоит.

Когда металлическое лязганье всё-таки послышалось и Викины каблучки процокали в кабину лифта, я сделал над собой усилие, отлепился от стенки шкафа, за пару шагов пересек комнату, наклонился и поднял с пола два сертификата на авторское путешествие. Я, блин, не знаю, в каком мире живет она, но в моем мире сплав по Катуни и семь дней в палаточном лагере на озере Манжерок – это охренеть какой классный подарок на годовщину! Большая вода, Манжерокские пороги, Алтай – черт возьми, я мечтал об этом полжизни! А тут – «дурачок»!

Наверное, она хотела на Бали. Наверное, я действительно витал в эмпиреях и долго уговаривал сам себя, делая вид, что наш удобный и взаимовыгодный в этот период симбиоз похож на настоящую любовь и настоящие отношения. Я ведь хотел предложение ей делать – когда на рафте будем проходить Манжерокские ворота… Эпично было бы, а?

Почти не думая, я вынул из заднего кармана брюк смартфон и нашел в контактах Панкратова – своего партнера по… бизнесу? Черта с два это можно было назвать бизнесом. Мы проводили квизы в двух областных и нескольких районных центрах, под одной франшизой, но разными командами: я с Викой и он – со своей супругой. Доход был неплохой, но назвать это серьезным словом «бизнес» язык не поворачивался. Само дело-то было насквозь несерьезным: собраться, поржать, выпить, загадки поразгадывать, музыку послушать…

– Паша? Привет… Бабаев беспокоит, прости, что поздно, решение спонтанное. Заберешь мои города? Да, ведущего подскажу, есть толковый парень, ты ему просто с организацией первое время помоги, может – покатай его… Техник у него тоже есть, студент, он за подработку в ножки поклонится. Нет, нет, решил сменить сферу деятельности, а ребят подводить не хочу. Никаких претензий, ничего на карту кидать не надо… Говорю – нисколько не надо! Это мой головняк, не твой… Ну почему сразу с Викой? Ладно, и с Викой тоже. Но это вторично. В общем – договорились? Ну и классно! Контакт ведущего в телеге скину, график игр – тоже. По заведениям ты в курсе. Да, всё нормально, ты ж меня знаешь. Что со мной будет?

Оп! Целая страница жизни закрыта. На душе полегчало. В конце концов, на Манжерок можно поехать и одному. Полжизни мечтал! Дурачок я, что ли – от мечты отказываться?

* * *

Да, да, наверняка джип «Чероки» тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года тоже казался Вике явным признаком того, что я – дурачок. Ей хотелось бы, чтобы вместо него у меня был какой-нибудь «Шевроле Оникс» – элегантный и современный. И вместо вечно нечесаных косм на голове – модельная прическа, вместо малосемейки – трешка в центре, а еще лучше – в Москве или Питере. И чтобы вместо походов и арт-фехтования с такими же дурачками, как сам, я ходил бы с ней к тому фитнес-тренеру в обтягивающих штанцах – по будням, и в ночной клуб – по выходным. В ответ на такие заходы у меня периодически возникал вопрос: на кой хрен тогда вообще нужен я? Может, вместо меня тебе нужен тот – в штанцах? У него, конечно, не «Шевроле Оникс», а «Рено Логан», но зато парниша клубы любит и прическа отличная. Но вопрос этот обычно давился на подступах – где-то на уровне подкорки мозга. Потому что мне с Викой было удобно. Ну, и красивая она, куда без этого.

Джип наматывал километры дороги на колеса, из динамиков хрипел «Green Day», в стакане остывал ядреный кофе – я был почти счастлив, пристукивая по рулю ладонью в такт гитарным риффам американского панк-рока. Заедали только надоедливые мысли про «параллельную вселенную». Честно говоря, меня это здорово зацепило. Да, да, я считал наш мир довольно скучным. Нет, не в том смысле, что тут нечем заняться или творится мало дерьма, с которым каждому на своем месте хорошо бы разобраться! Дел было полно, и дерьма тоже хватало.

Просто… Эпоха великих географических открытий давно прошла, в Амазонию и Сахару уже провели интернет, последний остров на карту нанесли лет сто назад, и из всех динамиков всех шести континентов теперь играет одна и та же музыка. И, к сожалению, это не «Green Day». Таким дурачкам, как я, бежать больше некуда! На Марс? Так люди предпочитают заниматься всякой чушью типа войны вместо того, чтобы вкладываться в развитие космической программы. Да и специальность у меня неподходящая – гуманитарии на Марсе и нахрен не нужны, а умение красиво махать мечом в наше время ценится только среди чудиков всех мастей, потому как Марс – не Барсум, вместо тарков и панаров там одни роботики – американские и китайские…

Холмы, перелески и далекие, забытые Богом деревеньки мелькали за стеклом авто, оставаясь ненадолго в боковом зеркале размытым отражением, чтобы потом пропасть навсегда. Небо над шоссе темнело с каждой минутой, тяжелые тучи нависали низко над землей. Первые крупные капли дождя ударили о лобовое стекло, грянул гром, возвещая приход грозы.

«Чероки» – не та машина, которую будет волновать даже самый сильный ливень. В этом был даже свой особый кайф – чувствовать себя защищенно внутри мчащейся вперед коробки из стекла и металла…

– Твою мать! – невольно вырвалось у меня, когда, поднявшись на холм, я увидел в кювете справа крепко засевший в грязи седан.

«Рено Логан», чтоб его!

На дорогу выбежал мужик в грязной и мокрой одежде, принялся махать руками… Ну понятно! Понапокупают седанов, а мы, дурачки, потом вытаскивай их из канав и кюветов. Конечно, я остановился и, конечно, согласился помочь. Трос был, подцепили, вытянули, извалявшись в грязи, вымокнув до нитки и вспомнив все матерные слова в мире. Благо ренулет не пострадал, завелся и, кажется, мог доехать куда нужно. Мужик долго благодарил, пытался даже денег сунуть – я не взял. Дорога! Всякое может случиться. Сегодня – ты, завтра – я…

Дождь почти кончился, вид отсюда, с вершины холма, был красивый, а мокрую, запачканную глиной и травой одежду всё равно нужно было менять, так что я завис на пару минут с еле теплым кофе в руках под открытой дверцей багажника и разглядывал окружающие красоты. Поймал момент эстетического наслаждения.

Инстинкт самосохранения просто не сработал, когда раздалось электрическое потрескивание. К такому меня точно не готовили! Странная хрень в виде голубого сияющего комка в обрамлении протуберанцев из крохотных разрядов появилась прямо над линией дорожной разметки и не спеша полетела в мою сторону.

– Шаровая молния, – сказал я с ледяным спокойствием.

Бежать было бессмысленно, я уже всё понял и смирился. В конце концов – неплохой день, чтобы сдохнуть. «В чем застану – в том и сужу»? Нормальный расклад, даже кофе допить успел.

Молния рванула мне в самое лицо, и яростный синий свет заполонил всё сущее. Похоже, я умер.

* * *

Что-то холодное и тяжелое давило мне на висок. Всё тело покалывало – как будто после пьянки проспал несколько часов в одном положении. Вокруг слышались чьи-то шаги и грубые голоса. Говорили точно по-русски, но акцент был незнакомым. Даже не акцент – интонация! Так москвичи тянут свое «мала-а-ако», украинцы – певуче произносят «кри-и-ишка», а северяне частят и «токают». Тут тоже было нечто подобное, но спутанное сознание напрочь отказывалось определять – что именно.

– …менталист поработал. Как иначе они взяли бы Резчика в его собственном жилище? Сколько эти двое тут прожили – месяц? – Молодой мужской голос звучал устало, с нотками досады.

– Дней двадцать, – откликнулся кто-то, явно злоупотреблявший курением. Хрипел он знатно.

– И трех дней Резчику хватило бы, чтобы размалевать всю комнату. Точно тебе говорю – менталист!

– Но это ведь значит, что кто-то из самих…

– Вот и помалкивай, Козинец! Это не нашего ума дело. Наше дело – как командирского сына вытащить с того света, и мы задачу провалили.

– Да как же провалили-то, господин ротмистр? Мы ж прибыли – а тут уже…

Третий голос прозвучал прямо над моей головой:

– Господин ротмистр! Меньшой этот, похоже, живой!

Голос был глубокий, басовитый, такой человек мог, наверное, петь в каком-нибудь народном хоре.

– «Меньшой»? – усмехнулся хрипатый Козинец. – Да у него руки как твои ноги, Талалихин!

– Тихо все! – рявкнул ротмистр. – Точно – живой? Вы понимаете, что это значит?

Сыто клацнул затвор. О! Этот звук я прекрасно узнал. К сожалению, наслушался…

– В расход? – прогудел Талалихин.

– Какой расход?! Офонарел? Ты понимаешь, что для нашего парня это последний шанс? Ты понимаешь, что это значит для командира?!

– Да у самого семеро по лавкам, как не понять? Козинец, зови фельдшера!

От моего виска убрали металлическое и тяжелое. Некто Козинец, бухая подошвами, пошел звать медика. Наверное, по мою душу. На самой границе восприятия я услышал, как он хрипло бурчит себе под нос:

– Этой образине не фельдшера, а ветеринара нужно звать…

Честно говоря, стало немного обидно. Конечно, я не красавец, и видок после встречи с молнией у меня наверняка еще тот, но шуточки у этого Козинца так себе по качеству!

– Глядите, господин ротмистр, ухами шевелит!

– Не ухами, а ушами, бестолочь! Учишь вас, учишь… А всё то же – дяревня лапотная, сено-солома, земщина из вас, олухов, так и прет, даром что столько лычек заработали…

Очень много было во всем этом непонятного, во всех этих ротмистрах и прочем, но информации для анализа не хватало. А у современного человека основной источник информации – зрение! Потому я попытался открыть глаза. Получилось, честно говоря, не очень: правый поддался, левый – нет. Наконец мутное марево рассеялось, и я увидел бетонный пол, покрытый пылью, мелкими обломками и щепочками. И две крепкие рифленые подошвы тяжелых ботинок.

– Так а чего вы меня позвали? Это же урук! Если шевелится – значит, скоро будет бегать по потолку, орать и стараться нас всех укокошить. Чем вы руки ему… Стяжками? Господин ротмистр, что за безрассудство? Вы понимаете вообще, с кем имеете дело? Кстати, он в сознании и нас прекрасно слышит. Странно, очень странно… Должен был уже попытаться убить хотя бы вон Талалихина – он стоит удобнее всего! – Похоже, тараторил прибывший фельдшер.

Талалихин, которому и принадлежали тяжелые ботинки, переступил с ноги на ногу, явно нервничая:

– Поликарпыч, не стращай, а? И так пуганые! Ты на него посмотри – не похож он на урука! То есть похож, но не похож…

– Да? Действительно… Так, милейший, не жмурьте глаза, я видел, что вы очнулись. К вашему сведению – вы сейчас под прицелом трех… ага, четырех автоматов Татаринова, которые находятся в руках людей, имеющих колоссальный опыт обращения с этим оружием. Знаете, что такое автомат Татаринова? Вообще – что такое автомат?

– Да, – сказал я.

Голос прозвучал странно, непривычно, пугающе.

– И, по всей видимости, немедленно бросаться в бой не собираетесь?

– Нет.

– Чудесно. Тогда во мне тут больше не нуждаются. Ротмистр?

– Идите, идите. Дальше – не вашего ума дело. Талалихин, Козинец – переведите его в вертикальное положение, – скомандовал ротмистр. – Хренассе, какой здоровенный!

Я тоже едва не выругался: эти трое выглядели весьма впечатляюще. Кажется, такую экипировку называли «тактическая броня», только по сравнению с виденными мной образцами подобных костюмов эти напоминали скорее рыцарские латы. Матово-черные бронещитки, какие-то жутко технологичные шлемы, залихватски сдвинутые в район макушки, скрытые под доспехом сервоприводы, латные перчатки, мощные ботинки… Автоматы Татаринова выглядели свирепо: рубленые очертания, планки для крепления приблуд, массивные пламегасители, объемные магазины – очень родненько все это было сделано, очень по-нашему. Увидишь – и сразу поймешь, что делали это орудие убийства не в Калифорнии или Брюсселе, а где-нибудь в районе Уральских гор.

Ну, и лица. Лица были обычные, человеческие, но очень характерные – сосредоточенные, с колючими взглядами, все как один – усатые. Матёрые волки, на таких кидаться – себе дороже. Усы и белый двуглавый орел на правом наплечнике самого молодого из них – вот что меня почему-то шокировало сильнее всего. Орел был геометричный, без изысков, с короной меж голов, с мечом и молотом – в лапах. Где-то я что-то похожее видел…

– Так! – сказал латник с орлом на плече, и по голосу я понял, что это и был ротмистр. – Как к тебе обращаться, чудище?

– Бабаев… – Я хотел было назвать имя и отчество, но был безбожно прерван.

– Бабай? Действительно, твоей рожей только детей пугать… Ну, Бабай так Бабай, мне если честно – тоньше лезвия. Ты вот что скажи – татуировки эти ваши делать обучен?

От удивления я даже хрюкнул. А это тут при чем? Какие, к черту, татуировки? Нет, вообще-то я подрабатывал в тату-салоне несколько лет назад стажером младшего ученика помощника по бесталанности, переводил по трафаретику разные завитушки на части тела соотечественников, но каким это вообще боком…

– Ты не рычи на меня и не вызверивайся. Мы с тобой в очень дерьмовой ситуации, не стоит усугублять. Понимаешь, Бабаюшко… – Ротмистр почесал себе покрытый испариной лоб пальцами в латной перчатке. – У командира нашего сынок единственный подцепил какое-то заковыристое гадство. И ни наш Поликарпыч – на что медик от Бога, ни чародейка из отряда спецмедэвакуации ничего поделать не смогли. А Роксана – она… Ну, в общем – если она не смогла, то никто не сможет. И тут вот Козинец и вспомнил, что на Маяк заехал Резчик с учеником. У него, у Козинца-то, тут брат двоюродный живет, он и обмолвился. Резчики – товар штучный, а чтоб еще и в учениках у мастера кто-то был – это и вообще нонсенс. Но – шанс! Серьезный. С вашими этими татау воины урук-хай выживали в настоящем пекле… Я, хм, сам… Хм! Сам это пекло иногда и устраивал, если честно.

Чародейка? Резчик? Татау? Урук-хай?! Что тут, нахрен, вообще происходит-то? Мама, забери меня обратно!

– Так что у тебя есть два варианта: ты сейчас отвечаешь утвердительно, мол – да, обучен делать татуировки. Мы доставляем сюда княжича, ты набиваешь ему лечебные… Мне тоньше лезвия, что там вообще делать будешь и как, но – отсюда княжич должен уехать с татуировками. Если поможет – уж поверь мне, командир в долгу не останется, да и все мы – тоже. Паренек нас здорово прикрыл, каждый из нас ему жизнью обязан. А если нет – ну, у тебя будет пара дней, чтобы навострить лыжи к черту на кулички. А потом командир тебя найдет и убьет. Хотя мы – в Сан-Себастьяне, дальше валить вроде некуда! Вот такие дела, Бабай, такие дела…

– А второй вариант? – спросил я, снова напугавшись собственного голоса.

– Мы нашпигуем тебя разрывными пулями прямо сейчас. Четыре ствола, по магазину на каждый – думаю, двести патронов хватит даже уруку. Каким бы страшным ни было чудище, всегда есть критическая масса металла в организме, с которой тварь жить не сможет. Не, про тварь – я не относительно тебя, я в принципе… – Этот ротмистр, похоже, был балагуром и вообще веселым парнем. – Это дело проверенное, так что не сомневайся.

Он мог бы мне даже понравиться, если бы не тыкал в меня охренительно здоровой пушкой! Вот и теперь он нервно улыбнулся и спросил:

– Так каков будет твой положительный ответ?

– Давайте попробуем, – сказал я.

– Давайте, – с некоторым облегчением проговорил ротмистр. – Грищенко, иди к Поликарпычу, пусть несут княжича.

Грищенко, который все это время молча стоял в углу и держал меня под прицелом, ничего не говоря вышел за дверь. Я беспомощно оглянулся: чтобы делать татуировки, нужны были как минимум какая-нибудь кушетка, машинка, краска в конце концов!

– Это ищешь? – спросил басом Талалихин – черноусый дядька с темными же глазами и волевым подбородком.

Он наклонился, бронированной ладонью вытащил из-под раздолбанной тумбочки продолговатый деревянный ящик и протянул его мне. Черт его знает, это я искал или не это, но со связанными за спиной руками взять не мог ничего… Или – мог? Повинуясь наитию, я напряг предплечья, распрямил спину, повел плечами…

Цок! На пол упали те самые пластиковые стяжки, которыми мне зафиксировали запястья.

– Однако! – сказал ротмистр. – Силен.

Я был удивлен не меньше него, но виду не подал. Ухватил обеими руками ящик, провел пальцами по гладкой, полированной поверхности, и снова прислушавшись к внутреннему чутью, надавил на едва ощутимые выпуклости на крышке.

Щелк! Ящик открылся.

– Оно, – одобрительно кивнул Козинец. – Как на картинке. Стило, прибамбасы – всё здесь.