Я не мог больше заходить в величественные парадные и видеть облупленные стены с гирляндами каких-то проводов и пыльной паутины, не мог видеть прекраснейшие фасады зданий с потрескавшейся и отваливающейся штукатуркой, не хотел заходить во дворы, в которых по углам окурки и мусор окаменели и кристаллизовались, насквозь пролитые мочой.