Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.

Екклесиаст

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Первый вариант этой книги был сдан в набор в 1983 году. Задача книги, сформулированная в заключении: определить новые аспекты теоретического и эмпирического исследования психологического времени и разработать понятия, гипотезы и методы, которые дадут стимул к новым поискам. Двадцать пять лет спустя можно с уверенностью утверждать, что наша задача выполнена – появилось более сотни научных исследований и публикаций, развивающих идеи и методы причинно-целевой концепции психологического времени, которая была предложена в книге. Список этих работ содержится в приложении.

Но если задача выполнена, возникает вполне резонный вопрос:«Необходимо ли переиздание книги?» По-видимому – да!

Во-первых, книга стала библиографической редкостью, и те, кто продолжает или начинает сегодня исследования психологического времени, безуспешно ищут ее в библиотеках, на распродажах, в интернете (пользуясь недобросовестно сделанными копиями отдельных глав).

Во-вторых, после первого издания книги было опубликовано много статей, вызвавших заинтересованные отклики в массовой аудитории.Некоторые из этих статей, представленных в приложении и показывающих разноообразие индивидуальных переживаний времени и обратную связь с читателями, мы считаем интересными для новых читателей нашей книги.

В-третьих, в настоящее издание добавлена глава «Понятие психологического времени». В этой главе, представленной ранее в виде отдельной статьи (Головаха, Кроник, 1988), подытожены основные идеи и результаты. Определение понятия «психологическое время» становится выводом из всех предыдущих концептуальных и теоретических положений, методических находок и эмпирических фактов, некоторые из них нам придется повторить на новом уровне их осмысления.

Авторы искренне благодарны всем, кто участвовал в наших исследованиях и продолжает их сейчас самостоятельно.

Евгений Головаха, Александр Кроник

ВВЕДЕНИЕ

Познать время и овладеть временем – это задачи, решение которых имеет важнейшее значение для развития человеческой культуры, общества и личности. Современные достижения науки и техники открыли возможности точного измерения времени. Однако достаточно ли календарей и самых совершенных хронометров для рациональной организации и использования времени в практической деятельности и повседневной жизни? Во многом – да. Благодаря таким свойствам хронологического времени, как равномерность, непрерывность, необратимость, возможна синхронизация событий, происходящих в природе и обществе, четкая фиксация их последовательности и длительности. Но не всякое время может быть сведено к хронологии. И прежде всего это относится ко времени человеческой жизни. Именно о времени жизни, его отражении в переживании личности, о способах его измерения и регуляции – эта книга.

Само понятие «хронологическое время», которое прочно вошло в современную науку, могло бы показаться тавтологическим в ньютоновскую эпоху, породившую концепцию абсолютного времени, определяющего единый временной характер протекания любых процессов независимо от их содержания и измеряемого с большей или меньшей точностью. В результате этого картина исторического прогресса в отношении человека ко времени рассматривалась лишь в связи с совершенствованием измерительных средств– от примитивных клепсидр и солнечных часов древнего мира, огненных хронометров и монашеских четок средневековья до все более точных механических часов, от многообразия календарей, обусловленных культурно-историческими традициями, до единого рационального общечеловеческого календаря.

То, что казалось очевидным и неопровержимым для науки одного исторического периода, превращается в сложную и волнующую проблему на новом этапе развития научного знания. В значительной мере это относится к постановке и решению проблемы времени. По мере развития конкретных научных дисциплин все более ощутимые сбои стал давать, казалось бы, вечный и неизмененный хронометр вселенной – абсолютное ньютоновское время. Совершенный Эйнштейном переворот в физике заставил мир прислушаться к ускоряющимся и замедляющимся собственным часам движущихся систем, а дальнейшее развитие физики элементарных частиц, квантовой механики поставило вопрос о возможности нарушения считавшихся ранее универсальными свойств времени на уровне микромира (Мостепаненко, 1974).

Универсальная хронология оказалась недостаточным средством развития научного знания о временном функционировании систем и в тех отраслях науки, где исследовались макроуровневые процессы в неживой природе. Возникла необходимость в изучении специфики геологического времени, в разработке системы и единиц его измерения (Косыгин и соавт., 1974), а также в создании собственных временных шкал для измерения географических процессов (Харвей,1974, с. 407).

Развитие эволюционной теории, генетики, физиологии подготовило почву для изучения биологического времени как собственного времени биосистем, обусловленного спецификой пространственной среды их функционирования и закономерностями развития живой природы (Вернадский, 1966). Подтверждением концепции биологического времени стало открытие биологических часов – физиологических процессов, задающих ритм жизнедеятельности организма (только в человеческом организме насчитывается до 100 различных биологических часов) (Чуприкова, Митина, 1979, с. 16). Результаты многочисленных исследований в данной области позволяют говорить об объективном характере биологического времени и его неоднозначной взаимосвязи со временем физическим (Багрова, 1980, с. 13).

Как природный организм человек подчинен закономерностям биологического времени, однако решающая роль в формировании отношения человека как личности ко времени принадлежит социальным детерминантам: структуре и содержанию времени человеческой истории и конкретного общества, времени социальных групп и слоев, в которые включена личность, а также ее собственному времени, в котором под воздействием указанных факторов и индивидуальных особенностей жизненного пути образуется сложная взаимосвязь событий прошлого, настоящего и будущего. Собственным временем обладают физические объекты (для земной коры, например, это время ее эволюции, формирования различных слоев), живые организмы (время жизненного цикла индивида или популяции), однако собственное время в социальном смысле – это не только условие человеческой жизнедеятельности, но вместе с тем и ее продукт, живая ткань самореализации субъекта. Собственное время субъекта имеет особую меру, обусловленную его содержанием, и не сводимо к «формальному течению времени» (Иванов, 1977, с. 137). Следует иметь в виду, что собственное время личности интегрирует в себе как объективные временные отношения (природные и социальные), так и субъективное отражение этих отношений в процессе восприятия изменений, оценки длительности и последовательности событий, переживания отдельных свойств времени, формирования целостного отношения личности ко времени ее жизни. Субъективная сторона собственного времени личности является предметом психологического исследования, тогда как объективные социально временные отношения личности, ее бюджет времени, а в более широком масштабе «бюджет жизни», находятся в сфере интересов социологов и экономистов.Таким образом, собственное время личности в психологическом аспекте – это субъективное время, данное в переживании. Однако в наиболее общем значении – это социальное время, в той мере, в какой содержание человеческой психики является освоенным в практической деятельности социальным опытом. В связи с этим категория социального времени выполняет важнейшую методологическую функцию при изучении собственного времени личности в его субъективном аспекте.

В чем же заключается специфика социального времени, каковы временные закономерности исторического процесса, общественного и индивидуального бытия человека? Уже более ста лет эти вопросы находятся в сфере внимании философов, социологов, историков, культурологов, психологов. Интерес к ним постоянно возрастает под влиянием динамики социальных процессов в современном мире. В западной философии с именами Кьеркегора, Дильтея, Гуссерля, Бергсона, Хайдеггера, Сартра связан глубокий переворот в понимании времени не просто как физического условия человеческой жизнедеятельности,а как внутренне организующего фактора, определяющего для субъекта целостность его жизненного процесса, динамическое единство прошлого, настоящего и будущего в сознании и деятельности.

В феноменологии, философии жизни, экзистенциализме акцент ставится не на существовании человека во времени, а на существовании времени в человеке как субъекте собственного жизнеосуществления. Благодаря усилиям представителей этих философских школ «бог времени Хронос» вынужден был покинуть свое привычное место и поселиться в беспокойном жизненном потоке. Хроносу пришлось претерпеть серьезные трудности и неопределенность положения, поскольку выраженный иррационализм побеспокоивших его философов оказался камнем преткновения в научном решении проблем человеческого времени.

Социальное познание прошло долгий путь, прежде чем выкристаллизовалось ясное понимание того, что для круговращения небесных тел и движения общественных процессов не существует единой универсальной временной меры. И если в масштабе античной и средневековой вечности или бесконечного абсолютного времени Ньютона «временность» индивида может восприниматься лишь в качестве ограниченности возможностей его самореализации, то в масштабе неограниченного времени общественного прогресса оптимальная реализация жизненного времени становится для человека условием преодоления собственной ограниченности. Поэтому развитие теории социального прогресса находится в тесной связи с дальнейшим исследованием социального времени, его различных уровней и масштабов. На рубеже 1960–70-х годов появился ряд крупных работ по проблеме социального времени в социологическом аспекте (Болгов, 1970; Елизарьев, 1969; Зборовский, 1974), главным образом в связи с изучением бюджета времени. Активно разрабатывается категория исторического времени в исследованиях философов, историков, культурологов (Грушин, 1961; Гуревич, 1969; Есипчук, 1978; Лосев, 1977; Поршнев, 1974). В последние годы опубликованы монографии (Лой, 1978; Яковлев, 1980; Яценко, 1977), в которых определена специфика общефилософского подхода ко времени как форме социального бытия и категории человеческого сознания. Рассмотрены также вопросы времени индивидуального бытия, собственного времени личности во взаимосвязи его объективных и субъективных компонентов (Сэв, 1972; Яковлев, 1980).

Таким образом, современному уровню научных знаний о природе и обществе соответствует представление о том, что временные закономерности различных процессов обусловлены качественными характеристиками этих процессов, что хронологическое время, отражающее равномерные циклические процессы в физических объектах, является условной мерой для развивающихся систем, в том числе и социальных, с присущим им собственным временем, соответствующим специфике практической деятельности и сознания людей. Следовательно, особый характер приобретает и время психических процессов, время в восприятии, переживании и сознании человека, которое получило название субъективного, или психологического. Однако, если это время обладает собственными свойствами, отличительными от тех, которые мы привычно фиксируем во времени хронологическом,то в чем они проявляются и каким образом могут быть обнаружены?

Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к примеру: проследив за полным оборотом секундной стрелки, каждый наблюдатель сделает вывод о том, что прошедшее за этот период время исчисляется шестьюдесятью секундами, или одной минутой. Вывод правильный для всех, кто имеет точный хронометр и умеет с ним обращаться. Теперь же попытаемся отмерить одну минуту, не глядя на часы, или оценить в хронологических терминах небольшой временной интервал неизвестной нам длительности, то есть обратимся к внутренним часам, механизм которых заключен в определенных психических процессах, а циферблат – в субъективных шкалах переживания времени. Оказывается, отмеривание и оценка интервалов (методы исследования, используемые в нашем примере) обнаруживают достаточно устойчивую тенденцию несовпадения объективных временных интервалов и субъективных данных. Одни испытуемые склонны переоценивать длительность интервалов в пределах минуты, при этом, отмеривая, как правило, более короткие, чем заданные, промежутки времени; для других испытуемых характерна противоположная тенденция – недооценка, а также отмеривание больших интервалов (Рубинштейн, 1946, с. 266; Лисенкова, 1968). Следовательно, для одних людей небольшие интервалы времени субъективно растягиваются, а для других – сжимаются, и это, по-видимому, объясняется существованием относительно устойчивых индивидуально-психологических единиц отсчета времени. Некоторые исследователи в связи с этим говорят о существовании собственного эталона времени – «индивидуальной минуте», являющейся достаточно устойчивой величиной, свойственной каждому конкретному лицу и отражающей индивидуальные особенности отсчета временной длительности (Моисеева, Сысуев, 1981, с. 104).

До сих пор речь шла о так называемых пустых интервалах времени безотносительно к деятельности индивида и его психическим состояниям. Многочисленные исследования, однако, обнаруживают связь между субъективной длительностью времени и характером деятельности испытуемых, их отношением к последней, уровнем мотивации и эмоциональным состоянием. Были установлены общие закономерности: чем выше уровень активности и мотивации, чем больше интереса вызывает работа, чем более целостной, интегрированной является задача, тем относительно короче при прочих равных условиях кажется длительность времени (Фресс, 1978). Надежность полученных данных служит основанием для постановки вопроса о специфической природе и свойствах психологического времени. Вместе с тем полученные результаты, на наш взгляд, не слишком впечатляющи, поскольку они касаются лишь одного аспекта проблемы психологического времени – восприятия и оценок длительности интервалов, как правило, не превышающих нескольких минут. Однако данным аспектом проблема субъективного времени не исчерпывается. Не менее существенным является другой, связанный со всей полнотой переживания времени и отражающий содержание духовного мира индивида, формирующегося в мире социальных отношений. Благодаря этому время в сознании людей «летит» или «тянется», может быть «обретенным» или «потерянным», «сжатым» или «растянутым», «счастливым» или «недобрым», «организованным» или «хаотичным», «застывшим» или даже «текущим вспять». Такого рода характеристики времени широко представлены в художественных произведениях и в наших обыденных высказываниях. В психологии они практически не исследовались, хотя в ряде работ по истории культуры показано, как под воздействием концепций времени, свойственных различным историческим эпохам и культурам, формируется специфика и многообразие индивидуальных переживаний времени (Гуревич, 1971; Лосев, 1977; Лихачев, 1979).

Приведенные выше результаты психологических исследований касались лишь одного, наиболее ограниченного масштаба психологического времени – ситуативного,