Таким образом, война, если подходить к

ней с мерками прошлых войн, – мошенничество.

Она напоминает схватки некоторых жвачных животных,

чьи рога растут под таким утлом, что они

не способны ранить друг друга.

Но хотя война нереальна, она не бессмысленна.

Дж. Оруэлл. 1984

Часть 1
ПОЧТИ КАК ДОМА

Хохот и крики учеников все еще стояли в ушах Николая, когда он открыл давно потерявшую вид дверь своей квартиры, швырнул на обувную стойку портфель и, скинув пыльные туфли, прошествовал в гостиную, она же – спальня, она же – рабочий кабинет. Квартира, доставшаяся Коле Давыдову в наследство от бабушки, была однокомнатной, но ему площади хватало. В свои двадцать восемь лет он еще не женился. Л одному комнаты и кухни более чем достаточно. И за жилплощадь платить меньше.

Девушки охотно знакомились с высоким, симпатичным парнем, но, услышав, что он работает в школе учителем, начинали безудержно хохотать и уже переставали воспринимать нового знакомого всерьез. В зачет не шло ни университетское образование, ни хорошее воспитание, ни то, что Коля был нескучным собеседником, да и просто приятным молодым человеком. Одно дело – изредка общаться, другое – встречаться. Впрочем, некоторые девчонки даже не хохотали. Они молча поворачивались и уходили, мгновенно потеряв к Николаю всякий интерес.

Понятное дело, любая девушка хочет замуж за банкира. Или за руководителя крупной фирмы. На худой конец за предпринимателя, который ездит если не на «мерседесе», то на последней модели «жигулей». Конечно, банкиров на всех не хватает, да и предпринимателей по большому счету тоже. Но надежда умирает последней, и предприимчивые красавицы обходили Давыдова стороной. Ну а те девушки, что были согласны на любую партию, не устраивали его. Диалектика!

Вот уже пять лет, как Николай закончил механико-математический факультет университета. Получив диплом, он поработал немного в научно-исследовательском институте на треть ставки. Больше не предлагали – и своих кадров хватало. Точнее, мало было заказов на исследования и, соответственно, выделяемых руководством ставок для работников. Специалисты тоже разбежались с началом перестройки в поисках лучшей доли.

Поступить в аспирантуру было бы заманчиво, но стипендии там не платили, более того, требовали, чтобы будущий соискатель ученой степени заручился поддержкой какого-нибудь богатого предприятия, которое оплатит его обучение и после возьмет на работу. А где можно найти такое чудесное предприятие, что за удовольствие записать в свои сотрудники кандидата физико-математических наук готово выложить несколько тысяч долларов? Кандидатов наук хоть пруд пруди, и без дополнительных вложений их можно найти, если уж очень понадобятся…

Чтобы свести концы с концами, Давыдов разгружал вагоны, подрабатывал на стройках. Но в этих областях бизнеса существовала жестокая конкуренция. И университетское образование являлось скорее преградой, нежели подмогой в конкурентной борьбе.

Бывшие сокурсники Николая работали продавцами в магазинах, отлаживали компьютеры «чайникам» и «ламерам», писали на заказ программы. Но к программированию Давыдов был равнодушен, хотя в принципе в компьютерах немного разбирался. А к торговле испытывал живейшее отвращение. При одной мысли о том, что он может стоять за прилавком магазина или слоняться по торговому залу, пытаясь угодить привередливым покупателям, по его телу пробегала дрожь.

Школа появилась в жизни Николая случайно. Встретил завуча из своей бывшей школы, тот попросил поработать в родном учебном заведении хоть немного – учителей не хватало. Обещал хорошо заплатить за часы…

И как-то незаметно втянулся. Взял ставку, потом полторы… Зарплата небольшая, но если набрать больше нагрузки – уже терпимо. И, как ни крути, работать с детьми – не вагоны разгружать. И чище, и к любимой математике ближе. А детей Николай любил, хотя попадались среди них всякие.

Да много ли нужно одинокому человеку? В качестве приработка Давыдов время от времени писал контрольные работы по математике туповатым, но обеспеченным студентам-экономистам.

Особых терзаний по поводу своего положения Николай не испытывал. Да, хотелось большего. Ну, может быть, он станет директором школы. Или пойдет преподавать в институт. Или в конце концов займется бизнесом. Не женился пока – и ладно. Значит, не встретил еще ту, которая предназначена ему судьбой… Впрочем, относительно последнего Коля просто себя утешал.

Девушка, которая ему очень нравилась, жила в доме напротив и училась на третьем курсе экономического факультета местного института. Того самого, где Николай был бы не против преподавать. Звали ее Юля Сорокина, была она рыженькой хохотушкой и не воспринимала Давыдова иначе как специалиста по контрольным. Ради нее Коля готов был бросить школу, заняться коммерцией, ограбить банк… Но судьба пока не позволяла Давыдову сойти с начертанного пути. (А Юля, кстати, не считала его столь безнадежным человеком, скорее глубоким стариком.) Как бы то ни было, Николай душил в себе прекрасные порывы. Как он считал, до времени.

Сбросив пиджак и галстук, Николай двинулся на кухню. Там его радостным шуршанием встретила Машка – длинношерстная морская свинка. Давыдов мимоходом сунул ей купленную на лотке морковку. Самому тоже сильно хотелось есть, Николай достал из фанерного ящика в углу несколько картофелин и принялся их чистить. Надо бы переодеться, да некогда… Чем позже поставишь варить картошку, тем позднее она сварится. Радиорепродуктор тихо бормотал, рассказывая о пожарах и наводнениях.

Начистив шесть картофелин, Давыдов опустил их в кастрюлю с водой, поставил ее на огонь и вернулся в комнату, на ходу расстегивая пуговицы на рубашке. Думал он о своем, о школьном: как бы сдать на более высокий разряд, какие задачи предложить ученикам для проверочной контрольной. А когда поднял глаза, обыденные мысли разом вылетели из головы.

На его кровати в непринужденной позе сидела эффектная брюнетка в легком полупрозрачном платье цвета весеннего луга. Присутствие незнакомой миловидной девушки в комнате было еще полбеды. Мало ли как она могла сюда пробраться? Хуже оказалось то, что девушка слегка просвечивалась. Она была не то чтобы прозрачной, но все-таки в некоторой степени проницаемой для световых лучей. При желании сквозь нее можно было различить противоположную стенку.

Если учесть, что солнце еще не село, версия о привидениях подвергалась жестокой критике. Где вы видели привидение среди бела дня? Тривиальной галлюцинацией девушка тоже быть не могла – Николай вел исключительно трезвый образ жизни, психоделиков же вообще не пробовал никогда в жизни.

– Что же ты не раздеваешься, котик? – мурлыкнула девушка, глядя на застывшего Давыдова пронзительно-зелеными глазами, в которых плясали бесенята. – Иди ко мне!

Николай судорожно сглотнул:

– Ты прозрачная!

Почему обычно вежливый до нелепого молодой человек решил назвать странную гостью на «ты»? Наверное, к этому его подвигло то, что она сидела на его кровати. Хотя при чем здесь кровать? Да и вообще – можно подумать, для девушки информация о ее прозрачности будет откровением!

– Вот как? – тем не менее удивилась гостья. – Явная недоработка. Впрочем, Николай, у нас очень мало времени. Раздевайся быстрее!

– Зачем? – густо покраснел Давыдов.

Пожалуй, это был сон. Причудливый, немного страшный, но все же приятный. Девушка выглядела милой и привлекательной. Что с того, что прозрачная? Во сне и не такое бывает…

– Потому что ты должен быть без одежды, – уже более жестко, без мурлыкающих интонаций, заявила гостья. – Ну же!

– Я не могу при посторонних, – тихо пробормотал Давыдов.

– Какая же я тебе посторонняя? – кажется, даже возмутилась девушка. – Ишь чего выдумал! Быстро снимай рубаху, брюки и тапочки. Трусы можешь оставить. Ты ведь не ел еще?

– Нет… – протянул молодой человек, гадая, какое это имеет значение.

– Отлично! Время – деньги! Скидывай свои тряпки!

Коля мимолетно обиделся на то, что его лучший костюм гостья назвала «тряпкой» – костюм на самом деле был совсем неплохой, купленный в фирменном магазине известной швейной фабрики, – и, удивляясь сам себе, скинул тапочки, стянул брюки и избавился от рубашки.

– Вот и замечательно, – констатировала девушка.

Пол под Давыдовым будто бы провалился, перед глазами поплыли радужные пятна. Потом стало темно.

Николай какое-то время не мог понять: что происходит, где он и даже кто он?

Очнувшись, Давыдов обнаружил себя под прозрачным колпаком. За пластиком колпака угадывались светлые стены, размытые силуэты людей. Несколько мужских фигур, несколько женских. Кажется, там была та девушка в зеленом, что сидела на кровати в его спальне.

Колпак медленно и бесшумно поднялся. Сразу стало светлее. Предметы обрели резкость, насыщенный цвет. Николая окружали самые обычные люди. Мужчины в костюмах, при галстуках. Женщина в брюках. И – точно – та самая девушка в зеленом.

Давыдов сидел на пластиковой поверхности, обильно посыпанной песком. Да и на нем самом кое-где был песок. Мелкий, белый…

– С прибытием, Николай Васильевич! – радушно улыбнулся Давыдову мужчина лет пятидесяти, темноволосый, с проседью на висках.

– Привет, Коля! – помахала рукой девушка в зеленом. Сейчас ни она, ни ее платье не были прозрачными.

– Здравствуйте, – вежливо ответил воспитанный Давыдов.

– Извините, что оторвали вас от дел, – слегка причмокивая губами, повел речь тот же мужчина, который радовался его прибытию. – Вы меня не знаете? Меня зовут Лев Алексеевич, я возглавляю институт, где вы работаете.

– Что-что? – переспросил Николай. Глупая реакция, и Давыдов сам это понимал, но удержаться от реплики не смог.

– То, – бесцеремонно бросила девушка в зеленом. – Меня ты тоже не помнишь?

– Как же, помню, – отозвался Николай. – Вы мне велели раздеться там, у меня в спальне. Зачем, хотел бы я знать? Неужели нельзя было похитить меня в одежде?

Давыдов наконец осознал, как нелепо выглядит среди всех этих солидных и красиво одетых людей, и ему стало еще больше не по себе. Казалось бы, гораздо важнее знать, куда и к кому он попал. Но отсутствие брюк и рубашки волновало молодого человека куда больше.

Он встал, стряхнул с себя песок, оглядел собравшихся. Все они смотрели на него доброжелательно и с искренним интересом.

– На твоей одежде мы сэкономили пару тысяч рублей, – сердито бросила девушка. – Мог бы и трусы снять – все лишние пятьдесят граммов золота. Они на дороге не валяются. И хорошо, что поужинать не успел. Здесь поешь.

– Мои трусы не из золота, – смущенно пояснил Николай, хотя в общем-то это и так было заметно.

– То-то и оно, – непонятно к чему сказала девушка.

– Не нападайте на него, – вклинился в беседу высокий блондин с короткой острой бородкой. – Похоже, различий больше, чем мы ожидали. Позвольте, я пообщаюсь с Николаем Васильевичем. А тебя, Галина, Николай Васильевич, похоже, не знает.

– Но это же ерунда! Мы с ним вместе учились в университете! – попыталась возразить девушка. – В одной группе!

– Не учился я с вами в университете, – возразил Николай. – По крайней мере, я вас не помню.

– Ну и дела! – фыркнула Галина. – Да тот ли он, кто нам нужен?

– Тот, – кивнул Лев Алексеевич. – Николая не узнать трудно. Пусть и в самом деле Семен с ним поговорит. Нечего здесь толпиться. Все на выход.

– И мы пойдем, – широко улыбнулся светлобородый мужчина, беря Давыдова под руку. – Я еще не представился – Семен Кручинин, ведущий психолог института. Между прочим, ваш друг.

– Мы все ваши друзья, – сообщил от дверей Лев Алексеевич. – Помните об этом и чувствуйте себя как дома.

– Спасибо, – вежливо кивнул Николай.

– Пройдемте ко мне, – радушно предложил психолог. – У меня есть отличный кофе. И одежда для вас найдется. Посидим поговорим.

– Хорошо, – согласился Давыдов.

Все же лучше общаться с психологом, чем с какими-нибудь дуболомами. Даже если это психолог, состоящий на службе бандитов и террористов. Впрочем, зачем террористам мог понадобиться скромный учитель математики?

Семен Кручинин бодро шагал впереди, Николай трусил следом, шлепая босыми ногами по покрытому светлым линолеумом полу. Благо людей в просторных широких коридорах встречалось мало. Но и те, что встречались, не обращали на полуголого человека, семенящего за психологом, никакого внимания. Или делали' вид, что не обращают.

Кабинет, куда Семен привел Давыдова, оказался роскошно обставлен. Кожаная мебель, пушистый ковер на полу, какие-то странные светильники в футуристическом стиле, шкафы самого современного дизайна.

«Да уж, солидная контора», – сделал вывод Николай и, подумав, высказал это же вслух. Хозяевам приятно будет. Может быть, расскажут, зачем его похитили. Или ненароком обмолвятся.

– Ваш кабинет гораздо лучше, – лучезарно улыбнулся Семен. – Но к вам мы пойдем немного позже. А пока я попрошу медсестру принести оттуда какую-нибудь запасную одежду.

– Что значит «мой кабинет»? – с трудом сохраняя спокойствие, поинтересовался Давыдов. – Вы что, берете меня на работу? Но почему таким странным способом?

– Извините, подготовить вас времени не было. Мы и так пропустили все сроки, – объявил психолог. – Вы уже два дня как должны были отыскаться. Ну да ничего, скажем, по лесам бродили. Тем более у вас, кажется, амнезия.

– Амнезия – это из дешевых сериалов, – попытался возразить Николай.

– Как вы знаете, народ их смотрит, – улыбнулся Семен. – Да и политики подчас тоже. Впрочем, моя задача заключается не в том, чтобы напускать таинственность, а в том, чтобы прояснить ситуацию. И подготовить вас к наилучшему исполнению роли. Своей собственной роли.

– Слушаю, – кивнул Николай, решив придерживаться конструктивной линии поведения.

В это время полненькая русоволосая девушка в белом халате внесла в кабинет психолога рубашку с коротким рукавом, джинсы и тапочки. Джинсы были ношеными, тапочки – стоптанными.

– Извините, чистить некогда было, – виновато сказала девушка. – Или почистить, Семен Михайлович? Вы сказали быстро нести…

– Не надо чистить, – горячо воспротивился инициативе медсестры Давыдов. – Я замерз. Так надену.

– Вы не замерзли, Николай Васильевич, – объявил Семен, когда девушка закрыла за собой дверь. – Вы просто все еще находитесь во власти комплексов, борьбе с которыми и посвящена моя деятельность здесь. Ну да ладно, об этом – позже. Сначала – о вас.

Николай поспешно натянул джинсы, они оказались ему великоваты, рубашка тоже болталась свободно, а тапочки как раз по ноге.

– А наш-то Давыдов разъелся, – непонятно к чему заметил психолог.

– Какой еще ваш? – поинтересовался недоумевающий Давыдов.

– Тот самый. Вы слыхали о множественности миров? – вопросом на вопрос ответил Семен.

– Слыхал. Только в каком смысле? Параллельные миры?

– Не так примитивно, но вроде того. Термин «временное распределение пространства» ничего вам не говорит?

– Нет.

Психолог пристально посмотрел на Давыдова.

– Вы, между прочим, сами его ввели.

– Что вы несете все время какую-то чушь? – не выдержал Николай. – Ничего подобного я не придумывал. И кабинета у меня здесь нет, как это ни печально. И работаю я в средней школе номер пять. Может быть, глупо в этом признаваться, но и скрывать очевидные факты большого смысла не вижу. И есть мне хочется. А картошка на кухне выкипит, пожар будет. Или уже выкипела? Сколько я был без сознания?

– Считаные секунды. И никакого пожара не будет, – успокоил Давыдова Семен. – Мы родителям вашим позвонили, они приедут, квартиру закроют, да и огонь на плите выключат.

– Позвонили родителям? – не поверил своим ушам Николай.

– Естественно. Вы были очень привязаны к родителям. Мне ли не знать! И покинуть их на несколько месяцев, если не лет, без предупреждения никак не смогли бы.

– Что значит «был привязан»? – еще больше насторожился Давыдов.

Похоже, похитители не собирались отпускать его в ближайшее время. И предприняли все меры для того, чтобы его не стали искать.

– Ничего. Оговорился, – как-то судорожно улыбнулся психолог. – Вы и сейчас к ним привязаны. Поэтому мы сообщили вашей маме, что вы улетели в Америку. По срочной программе обмена. И что уже оттуда позвоните.

– Они никогда не поверят, – вздохнул Николай.

– Вы позвоните и сами расскажете. Денег им пошлете, – предложил психолог. – Но жить будете здесь. Потому что вы нам очень нужны. Здесь вы принесете гораздо больше пользы, чем на почетном и ответственном посту учителя математики средней школы номер пять.

Николай послушно кивнул. Психолог говорил уверенно и убедительно. Только в глубине души Давыдов ему все равно не верил.

– Миров – множество, – спокойно и твердо констатировал Семен. – Немного смешно объяснять такие вещи тебе, тогда как ты в свое время объяснял их мне…

Медсестра или секретарь – одним словом, ассистентка Семена – принесла в кабинет кофе. Психолог откинулся в кресле и, кажется, забыл о необходимости говорить «вы». Что ж, возможно, он был на «ты» с прежним Николаем – Давыдов уже начал догадываться, что такой существовал или существует. Да и сам молодой человек почувствовал некоторое расслабление после первого же глотка превосходного горячего напитка. Может быть, в кофе что-то подмешали. А может, и воздух в кабинете психолога был пропитан какими-то успокаивающими ароматами.

– Так вот, есть миры, которые совершенно отличны от нашего, – продолжил Семен. – Там даже физические константы другие. Фундаментальные постоянные, свойства материи. Да что постоянные – там количество измерений и их свойства в корне отличаются от привычной нам картины… Но есть и зеркальные миры. Практически точные копии нашего. Или, во всяком случае, их близкие подобия. Их количество все время увеличивается, а различия, особенно в ближних зеркальных мирах, незначительны. Откуда берутся эти различия, как получается, что история, тождественная истории другого мира, сворачивает в другое русло, – я не знаю. Профессор Савченко тебе объяснит, если сам не поймешь в ближайшее время. В принципе вы работали в паре. Он создавал физическую картину, ты выполнял расчеты. Точнее, он и сам что-то считал, и ты занимался не только расчетами – так вышло, что твои теории очень ему пригодились. А его – тебе. Я не специалист, мне трудно объяснить.

– Савченко – это кто?

– Лев Алексеевич, пожилой мужчина, что встречал тебя в приемной капсуле. Директор нашего института. Физик-пространственник.

– Как называется институт?

– ИТЭФ. Институт теоретической и экспериментальной физики.

– И я сейчас в другом мире? – на всякий случай уточнил Давыдов, хотя вроде бы и так все было ясно.

– Да. В одном из ближайших зеркальных миров. Дорого сталась твоя переброска – именно поэтому Галина и пыталась сэкономить на каждом грамме веса, раздевая тебя. По-твоему, абсурд? Хотя, с точки зрения психоанализа, ее желание сэкономить копейки таким экстравагантным способом, тратя тысячи, дает пищу для размышлений…

Семен задумчиво улыбнулся, отхлебнул кофе, бросил на Давыдова быстрый взгляд поверх чашки. Впрочем, Николаю сейчас было не до психоанализа. И Кручинин продолжил:

– Дорого обошелся поиск. Но мы уверены, что цель оправдает средства.

– Зачем же я вам нужен? – недоверчиво спросил Николай, который не слишком-то верил в свою избранность.

– Да затем, что наш Николай Давыдов, руководитель расчетной группы института, создатель математической теории временного распределения пространства, разбился на трассе М4, Москва-Ростов. А проект важен как никогда. Очень многое поставлено на карту. Без тебя мы не проведем расчеты с нужной точностью. Не создадим реально действующую пространственную торпеду. Вся работа насмарку. И не забывай, что война надвигается…

– С Америкой? – уточнил Давыдов. – Или с исламскими государствами?

Семен едва не подавился кофе:

– Нет, конечно. До этого, к счастью, пока не дошло. С Монголией.