От страшного, горького, жестокого бегу в книги. Это как возможность укрыться в детстве с головой одеялом, оставив щелочку для дыхания - невидима, меня здесь нет. "Самоубийцы и другие шутники" кажется не самым подходящим пространством, чтобы спрятаться от вчерашнего кошмара, но название обманчиво. Это книга не о смерти и уж тем более не о самоубийствах как способе какой-то немыслимой шутки. Она о том, как остро чувствуешь жизнь, когда рядом проходит смерть. В этот раз не забравшая тебя.
У Евгения Чижова, номинанта и лауреата, люблю на премиального "Собирателя рая", а "Перевод с подстрочника". Новый сборник рассказов - семь историй, герои которых избежали смерти (не все), хотя вели себя так, что это скорее удивительно. "Автостоп-1984" с ужасами тоталитаризма ничего общего не имеет, а вовсе даже про то, как молодые раздолбаи отправились на каникулах по просторам необъятной советской родины. В последнее лето перед тектоническими сдвижками, которые уничтожат этот душноватый, но такой стабильный и понятный мирок. Прибалтика, Белоруссия, Молдавия, Украина. Палатки и спальники, много алкоголя, самопальных веществ, беспорядочного секса и рок-музыки. Могло бы убить, в сочетании и по отдельности, но остались живы и даже не то, чтобы ностальгируют про небо голубее, трава зеленее и все вместе мы Народ. Просто было так.
Герои "Сени", "Крючка" и "Последнего раза", в самом деле пытаются лишить себя жизни. Причины разные, мотивация тоже: один "от любви", другой на почве пьянства, третья не находит другого выхода из затяжной клинической депрессии. Все хорошо. что хорошо кончается "Алина" - женщина из прошлого, ровесница, поразившая рассказчика в возрасте за пятьдесят внезапной юной красотой. Она. которая употребляла в немыслимых количествах и сочетаниях, когда все они жили в сквоте, три десятка лет назад. Для одного пара месяцев экспериментов заканчиваются дуркой или гибелью, другая тридцать лет ходит по краю. не срываясь в бездну. В "Алине" отголоски уайльдова "Портрета Дориана Грея" и "Флэшбэка" Симмонса, когда вожделенным становится не химическое наслаждение, но возможность вернуться посредством психоделика в прошлое, пережить бывшее с тобой двадцатилетним, вспомнить все.
"Боль" и "Ревность" не о людях, разрушающих себя, скорее о попавших между молотом и наковальней обстоятельств, которые не вольны изменить. Будь то война, с которой друг возвращается совершенно отбитым или беспомощность прикованного к постели, травмированного человека. Положение, во многом созвучное тому, в каком сейчас большинство из нас.
Сильная, мастерски сделанная книга, созвучная сегодняшнему настроению.