© Меркачева Е.М., 2021

© Книжный мир, 2021

© ИП Лобанова О.В., 2021

Слово эксперта

«Я был ошеломлен глубиной и разнообразием жизни. Я увидел, как низко может пасть человек. И как высоко он способен парить. Впервые я понял, что такое свобода, жестокость, насилие. Я увидел свободу за решеткой. Жестокость, бессмысленную, как поэзия. Насилие, обыденное, как сырость.

Я увидел человека, полностью низведенного до животного состояния. Я увидел, чему он способен радоваться. И мне кажется, я прозрел.

…В этом мире я увидел людей с кошмарным прошлым, отталкивающим настоящим и трагическим будущим.

..Мир был ужасен. Но жизнь продолжалась. Более того, здесь сохранялись обычные жизненные пропорции. Соотношение добра и зла, горя и радости – оставалось неизменным».

Сергей Довлатов «Зона: записки надзирателя».

Ева Меркачева не первая, кто пишет про тюрьмы, кто поднимает тему преступления и наказания. Многие пытались разобраться и найти ответ на вопрос – почему вдруг человек совершает то, что подрывает основы общества? Почему его не пугает печальная перспектива оказаться в заключении?

Ева могла бы писать на множество других тем, но она выбрала эту, сложнейшую из всех. С первых дней работы в «Московском комсомольце» она стала проводить журналистские расследования. Некоторые них были верхом профессионального мастерства (за что коллеги тайным голосованием трижды избирали ее журналистом года). Расследования и привели ее в… тюрьму. История любого преступления обычно заканчивается там, но некоторые там же и начинаются. Чтобы раскрыть их, Ева и получила мандат члена ОНК. Долгие годы она ведет правозащитную деятельность. Посетила невероятное количество тюрем (где пытаются исправить человека, совершившего подчас самое страшное). Наверное, Ева – единственный журналист в России, которая побывала во всех колониях пожизненного заключения.

И все же почему она взялась за эту тему? Может быть, потому что считает ее главной нравственной проблемой. Почему вдруг из человека появляется чудовище, которое уничтожает других людей ради наживы, удовольствия или славы? Чудовище, готовое разрушить все и вся вокруг. Некоторые выходят из этого состояния, а кто-то – никогда. И это боль нашего общества.

Ева умеет видеть человеческую душу, по мимике и инстанциям разгадывать собеседника. Вот это и есть основа ее творческой деятельности. Она заходит в тюрьмы, она ощущает сама и передает нам всю ту боль, что там есть. Искренне и честно. Спасибо, Ева, что ты этим занимаешься. Ты замечательный журналист и потрясающий писатель. Когда-то талантливый Сергей Довлатов (в годы СССР был запрещен, но потом его произведения вошли в сотню книг, которую Министерство образования России рекомендует для самостоятельного чтения) подарил нам «Записки надзирателя», а Ева публикует по сути «записки журналиста и члена ОНК».

Павел Гусев,

главный редактор «МК»,

Председатель Союза журналистов Москвы,

член Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека

Ева Михайловна Меркачёва – человек и явление вполне себе уникальное. Мягкая по внешнему рисунку поведения и при этом очень твёрдая, трезвая, проницательная и, прошу прощения, поскольку речь идёт о молодой очаровательной женщине, опытная в том, что касается правозащиты. Она – правозащитник от Бога, она просто ловит кайф, помогая людям. И вот о людях, которые нуждаются в помощи, она написала книжку. И о том, как эту помощь им не оказывают те, которые должны это делать по долгу службы. Ева Меркачёва далека от политики. Но ее оценки, в том числе и политические, точны. Вот одна, которая могла бы стать эпиграфом: «…лучше уничтожить всех, от кого пахнет свободой. Именно этой логикой руководствуются преступники – чаще не те, которые сидят, а которые сами сажают в тюрьму».

Николай Сванидзе,

журналист, завкафедрой журналистики Института Массмедиа РГГУ,

член Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека

От автора

Эта книга – своего рода подведение итога моего многолетнего «тюремного служения».

Как журналист и как правозащитник я провела в СИЗО и колониях много времени. Всегда старалась помогать там, где могла, и честно рассказывать об увиденном людям. Своей сверхзадачей ставила привлечение внимания общества и власти к проблемам заключенных, сокращение тюремного «населения», улучшение условий содержания.

Вошедшие в эту книгу истории – те, что больше всего поразили меня саму, и те, к которым больше всего было интереса у общества.

Открываю книгу главой «Легендарные тюрьмы». Для меня это «Кресты», «Владимирский централ» и «Кремлевский централ» (не считая «Лефортово», этот изолятор – отдельная история). В первых двух я была исключительно как журналист, не как правозащитник. Это важная ремарка, ибо кто-то может задать вполне логичный вопрос: почему я не пишу о последних скандалах, связанных с нарушением прав человека.

Старые «Кресты» в центре Питера закрыты. Я стала последним журналистом, который там побывал. Сотрудники и заключенные понимали, что их вот-вот ждет переезд и были довольно откровенны.

Через питерские «Кресты», насквозь пропитанные тайной и мистикой, продернулась нить истории страны. В ней сидели величайшие умы и злые гении последнего столетия (всю историю бандитского Петербурга можно было изучать по одним только «Крестам»).

Я спустилась в расстрельные подвалы, изучила уникальные архивы и побывала в камерах «знатных» сидельцев. В книге я рассказываю о захвате заложников в «Крестах» устами его главного организатора (нашла его в колонии для пожизненно осужденных Мордовии, и он дал мне большое интервью о событиях тех дней). «У тех, кто оказался в «Крестах», есть два пути: очистить свою душу через православный крест или поставить крест на своей дальнейшей судьбе.» Это слова архитектора Антония Томишко, который построил легендарную тюрьму и потом сам же в ней оказался. Его призрак встречали и даже фиксировали на видео надзиратели в коридорах древнего СИЗО…

Воспетый убитым шансонье Михаилом Кругом «Владимирский централ» – на мой взгляд, главная тюрьма страны. Почти за четверть тысячелетия своего существования она «приняла» у себя рекордное количество политиков, революционеров, ученых, философов и военных. Именно потому «Владимирский централ» считали в первую очередь тюрьмой политической. В ее стенах томились великие умы, которые определяли путь всей России. В ней же коротали дни и ночи известные шпионы (к примеру, американский летчик Пауэрс) и артисты (такие, как певица Лидия Русланова). Ни в одной другой тюрьме нет камер, которые потом бы переделали в церквушки, а их сидельцев объявили святыми! Ни одна другая не держала заключенных, чьи имена были засекречены и неизвестны даже надзирателям (они были под номерами). Помимо моего рассказа о колонии вы найдете в книге интервью со старым надзирателем, который охранял особого заключенного – Василия Сталина.

«Кремлевский централ» (где когда-то сидел Япончик, а совсем недавно содержался Алексей Навальный) – СИЗО особенное. В нем я была уже исключительно как член ОНК Москвы. За восемь лет, думаю, посетила его не менее 50 раз. Я тщательно изучила историю «Кремлевского централа» и его сидельцев, и рассказываю ее вам. В одной из публикаций, вошедшей в книгу, передаю атмосферу СИЗО через. поэзию его сидельцев.

Целая глава посвящена одному из ярчайших и громких дел современной России – так называемому делу о перестрелке на Рочдельской. По размаху и скандальности эта история превзошла «дело сугробовцев» (арест высокопоставленных сотрудников ГУЭБиПК). После перестрелки за решёткой оказались и криминальные авторитеты во главе с человеком, которого СМИ называли «патриархом криминального мира» Захарием Калашовым по прозвищу Шакро, и руководители силовых ведомств во главе с начальником управления СК по Москве Александром Дрымановым.

Возможно, по отдельным моим материалам (я привожу в книге лишь некоторые) станет понятно, что стоит за этой историей и как разворачивались события. Мне кажется, это дело закончилось даже не посадкой Дрыманова, а арестом Медведева (ранее известным как Шишкан, которому СМИ приписывали славу главного авторитета страны – этот пост он якобы занял после посадки Захария Калашова). В книге есть интервью Медведева, где он высказался о перестрелке на Рочдельской. Арестовали Медведева по новой статье о «ворах в законе».

Глава «Отцы и дети» про вечные ценности – семью, семейные отношения, в которые вторгается жестокость и, как следствие, тюрьма. Одна из частей посвящена делу сестер Хачатурян, убивших своего отца. Так получилось, что я увидела их сразу после страшного преступления, когда их доставили в ИВС. Помню, меня поразило, что они говорили: «Хуже, чем было, уже не будет». Что же такого с ними «было»? Но ни в ИВС, ни в СИЗО, где я проверяла условия содержания, я не задала ни одного вопроса про преступление. Однако я провела свое собственное журналистское расследование, опираясь на материалы, которые раздобыла. Главное из этого расследования публикую в книги. Если честно – мне его и перечитывать страшно. Эта история тоже стал личной, потому что родные убитого Михаила, требовавшие жестко наказать девочек, посчитали меня одним из главных своих врагов. Они не могли смириться, что я рассказываю свою версию, даю комментарии СМИ. Я описываю, как они объявили мне своего рода «вендетту».

Уже когда книга была готова, стало известно, что СК возбудил дело в отношении мертвого Хачатуряна по факту насильственных действий сексуального характера и истязаний, и все три сестры признаны потерпевшими.

Одна из историй этой главы – про осужденного парня, которого я нашла в колонии-поселения. Семь лет он жил на улице вместе со стаей собак и не умел по-человечески разговаривать. Когда его отловили полицейские, стая бросилась на защиту (это был настоящий бой, с ранеными с обеих сторон). В приютах Тимур научился говорить, а в колонии-поселении выучился читать и писать (сотрудники покупали ему буквари и прописи). Психологи пришли к выводу, что у него поразительно развито понимание семьи. И дали это качество не люди, а собаки. Верности и преданности, которым его научила стая, он до сих пор ищет в человеческом обществе. Его история про людей и про собак, в которых на самом деле подчас больше человеческого.

Еще один бездомный, которого я встретила за решёткой, – темнокожий парень, задержанный за драку с пьяным десантником в день ВДВ. «Дитя Олимпиады» (после Олимпийских игр 1980 года в московские роддома не раз и не два подкидывали новорожденных негритят. Плоды случайной любви с членами спортивных делегаций из стран Африки были не нужны ни беспечным мамам, ни обществу). Почти двадцать лет «шоколадный лебедь» (так его прозвали в шутку в СИЗО) вел бродячую, полную приключений жизнь на улицах Белокаменной. Про то, какой была его ежедневная борьба с холодом, голодом и мафией попрошаек, он рассказал мне.

В этой же главе я рассказываю про жестокость со стороны правоохранителей по отношению к матерям и их малышам. Силовики стали себе позволять обыски на рассвете в доме, где живут маленькие дети, а суды шли у них на поводу и арестовывали обоих родителей. Я описала один день жизни женского СИЗО № 6, в здании которого в разных местах шариковой ручкой написано «МАМА» и нарисованы сердечки. Почти у всех женщин дома дети, которым они не могут даже позвонить (следователь не дает разрешения). И это для них самая страшная пытка. Вместе с коллегами и депутатами мы разработали законопроект, который позволит заключенным звонить самым близким без разрешения следователя. Я дважды говорила о нем Президенту на ежегодных встречах СПЧ (Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека). Законопроект внесен в Госдуму, и я надеюсь, будет принят. Пока же женщины-заключенные пишут открытые письма, рассказывая о «телефонной пытке» и своих душераздирающих историях (все это вы найдете в книге).

Глава «Вип-арестанты» про жизнь за решеткой тех, кому завидовали обыватели, к судьбе кого было приковано общественное внимание. Среди них – экс-губернатор Кировской области Никита Белых. Рязанскую колонию № 5, где он отбывает срок, я посетила в качестве члена Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Мы провели там встречу с осужденными, принимали от них обращения и жалобы. Но рассказываю я здесь больше о Никите Белых – на зоне он сделал «выдающуюся» карьеру: стал образцовым библиотекарем, приобщил заключенных к игре «Что? Где? Когда?» и научил корпеть над диктантами – теперь фамилию Президента они пишут без ошибок.

В Белгородской колонии, где сидели футболисты Кокорин и Мамаев, я была уже исключительно как журналист (они оба дали согласие на интервью).

Упоминаю и знаменитого актера Михаила Ефремова. Мне искренне жаль большого актера, и это, пожалуй, все, что скажу про него здесь.

Об экс-губернаторе Сергее Фургале пишу много и с удовольствием. Тысячи людей интересовались его судьбой за решеткой. Этот феномен народной любви я и пыталась понять.

Глава «Странное дело» – особенная. Все детективные истории, что туда вошли, на мой взгляд, весьма и весьма странные (другого слова тут и не подберешь) и во многом знаковые для современной криминальной России. Среди них дело бывшего главы издательства «Известия» Эраста Галумова. Руководитель следственной группы по его делу следователь по особо важным делам Следственного управления ФСБ Сергей Белоусов и его помощник Алексей Колобов были задержаны за вымогательство с семьи Галумова 65 миллионов рублей в биткоинах. Они недавно получили сроки. Но и сам Галумов за решеткой и рассказывает просто удивительную историю про то, как спасал «секретные списки» Президента, про британскую разведку МИ-6 и многое другое.

Дело следователя Музраева, которого считали самым близким другом главы СКР Александра Бастрыкина (арест Музраева даже расценивали именно как удар по нему) я тоже не могла обойти стороной. Главный следователь Волгоградской области, по версии следствия, якобы хотел взорвать тамошнего губернатора.