Ты правильно поняла. Я сильная, и поэтому не плачу и не страдаю. Своего мужа последний раз я видела в этом доме, и теперь не могу покинуть его. Мне кажется, будто он сидит вон в том кресле, – и она указала рукой на потертую качалку братьев Тонет[48], – и ждет, когда я принесу ему чаю с апельсиновым вареньем. Как мне уйти?
Стало нестерпимо грустно от тихой преданности, которую вкладывала в безвозвратную потерю человека эта крохотная женщина. Я думала, что, превращаясь в стариков, люди неминуемо теряют чувство страсти, искру, что воспламеняла когда-то их сердца; что все эмоции перестают быть слишком сильными и сосредотачиваются в основном на безразличных внуках. У Тукче все было иначе: она по-прежнему горела любовью к своему мужу.
– Возможно, он чувствует все это… – попыталась приободрить ее я.
– Загробной жизни нет, – спокойно ответила она. – И ты не верь, это обман для слабаков. Жизнь одна, и она здесь и сейчас. Потом не будет. Поэтому живи, а не рассчитывай на подачку в виде рая или чего-то там еще…