Меня распирало изнутри, но не от добродетели, а от тошноты, если при мне несколько человек нападали на одного, большой обижал маленького, даже просто если здоровенный дог скалился на карликового шпица. Так проявлялось мое застарелое пораженчество, которое лишь вредило мне в этом мире. Я сам себя часто упрекал в этом упадочничестве, убеждал себя, что если уж однажды перелез с лошади в танк, то и образ мыслей тоже следует поменять. Но есть вещи, которые сознание не приемлет.