Все прекрасное синонимично: здесь драгоценные камни как живые существа. Морские существа — как драгоценные камни. Окаменелости — как библиотеки. Библиотека — как сад, палитра которого — от бархатных тонов лакфиоли до нежных догорающих красок ночных левкоев. Заурядных или искусственных отождествлений здесь нет, все декоративные детали «Гелиополя» — это не выдувание мыльных метафор, а извлечение скрытого из-под слоя очевидного. Когда Юнгер снимает завесу с наиболее искусно мимикрирующих вещей, он похож на легендарного рыцаря, который из отсеченной головы дракона вынимает карбункул.
Лишнее доказательство того, что хороший писатель — специалист широкого профиля: швец-жнец, ткач, фармацевт, винодел, архитектор, археолог. В последнем деле писателю тяжелее, чем Шлиману, — перед тем, как выкопать и выставить на обозрение, необходимо спроектировать, возвести, одушевить и разрушить. «Города не могут быть абсолютами, они должны быть подобием», — говорит пилот в конце «Гелиополя», и в его словах — объяснение того, почему Юнгер выбрал low fantasy, а не high-; другими словами, почему собрал «Ретроспективу города», а не выдумал с чистого листа.
После «Места льва» я серьезно опасалась, что ни одна библейская развязка больше не обрадует, а развязка с превращением героев в первочеловеков так вообще будет приравниваться к сливу. Тем не менее: Луций со своей Евой вкусили от маккенновского яблока, традиционно «и узнали они, что наги», — но свой рай, свой Город Солнца они покидают добровольно. Фантастически крутой роман, чё. Ах да, сегодня сто семнадцать лет со дня рождения Э.Ю.: auf Dich!