Мой друг Адольф, мой враг Гитлер

Мемуары всегда представляют особый интерес для читателя, желающего глубже постичь характеры исторических личностей. Возможность соприкоснуться с эпохой, временем, характерами - что лучше живых воспоминаний может быть для этой цели?
Германия 30-х годов – одно из самых любопытных явлений ХХ века для вдумчивого исследователя. Как стало возможным столь резкое изменение облика этой страны? Как население Германии допустило массовый геноцид внутри себя? Как стали возможны концлагеря и кровопролитная война?
Мемуары Эрнста Ханфштангля (в России в разные годы издавались как «Гитлер. Утраченные годы. Воспоминания сподвижника фюрера. 1927-1944» и «Мой друг Адольф, мой враг Гитлер») писались человеком, имевшим возможность наблюдать за Гитлером в годы его прихода к власти. Более того, Ханфштангль был редким исключением в общем ближнем круге фюрера, как человек в высшей степени интеллигентный, образованный и не чуждый анализу.
Как пишет о нем составитель книги Брайан Коннелл,

«Ханфштангль был представителем той вымирающей человеческой особи, которая именуется личность. Один внешний вид выделял его в любой толпе. У него был незаурядный рост – около ста девяноста сантиметров, густые волосы на огромной голове почти не посеребрила седина, даже когда ему за шестьдесят. Поблескивавшие огоньками глаза над рельефным носом и выступающая челюсть отражали бесконечный поток шутливых комментариев и дерзких каламбуров, которые составляли его разговорный фейерверк. Огромные руки Ханфштангля могли разломать фортепиано в традиции романтики Листа, и было немного людей, кто осмелился бы подвергнуть сомнению его мнение по вопросам, касающимся изобразительного искусства. Если что-то и выдавало его смешанное германо-американское происхождение и воспитание, то это черты чистого кельта. Когда он оглядывался на прожитую жизнь, вобравшую в себя почти десять лет изгнания, то подвижное лицо могло принять вид мстящего друида.
В небольшой группе провинциальных заговорщиков, тяготевших к Гитлеру в первые годы после Первой мировой войны, Ханфштангль, похоже, выделялся, как мозоль на ноге. Он покинул Германию в зените ее имперской славы, чтобы трудиться в Соединенных Штатах, а когда вернулся, обнаружил свою страну сокрушенной и опустошенной. Его романтическая натура была воспламенена пылкими обещаниями малоизвестного оратора, а разочарование лишь дополнялось триумфом, который он интуитивно предчувствовал. Ханфштангль стал единственным образованным членом ближнего круга лиц при Гитлере и привнес в их отношения гораздо больше, чем получил сам. Когда он прогрессировал, из окошка Гитлера во внешний мир и переходя от ментора в области художеств к роли непрошеной совести, он сам остановился в росте. Этот процесс занял десяток лет, но потом ему пришлось, борясь за жизнь, спасаться бегством».

Сначала эти воспоминания читаются как «Жизнеописания двенадцати цезарей» Светония – едко, саркастично и безжалостно. В процессе к стилю автора привыкаешь, поэтому общее впечатление мемуары оставляют вполне достойное.
Кратко об авторе: представитель известной в Мюнхене семьи, выпускник Гарварда, германо-американского происхождения, Эрнст Ханфштангль (известный по семейному прозвищу Пуци) с 20-х годов оказывал Гитлеру поддержку и протекцию, вводя его в приличные дома и обеспечивая яркие выгодные, в том числе и финансово выгодные, знакомства. Когда Гитлер пришел к власти, он предложил Ханфштанглю занять должность пресс-секретаря НСДАП: в его обязанности входили связи с иностранными СМИ. Эту должность Ханфтангль и занимал с 1933 по 1937 год.
Все годы своего пребывания рядом с Гитлером, Ханфтангль пытался привить тому более широкие взгляды, обратить свой взор в сторону сотрудничества с Англией и США. Его крайне огорчала ограниченность кругозора Гитлера, неумение и нежелание видеть что-либо вокруг, кроме континентальной Европы.
Интересно проследить эволюцию личного восприятия Ханфштенглем Гитлера, прослеживающуюся сквозь годы их знакомства: от очарования ораторским искусством к неприятию и самого фюрера, и его окружения. Ханфштенгль был остер на язык и редко сдерживал свои реплики, и подчас они звучали весьма едко, что заставляло соратников Гитлера относиться к Пуци с раздражением и неприязнью. Со временем Гитлер все меньше прислушивался к его советам, все чаще уходил от разговоров, а его окружение занималось попытками манипулировать им самим и друг другом.

«Единственное, что было у них общим, – это мелочное соперничество и ревность. Геринг и Геббельс ненавидели друг друга, соревнуясь, кому удастся произвести наибольший эффект в Берлине; Геринг и Рем ненавидели друг друга, заискивая и стараясь завоевать расположение к себе в армии. Даже внешне мягкий Гиммлер держал нож за пазухой на Геббельса, который пытался настроить Гитлера против кавалерийского подразделения СС, которое он описал как носящее привкус классовых привилегий. Для старого студента-ветеринара это было как ножом по сердцу. Геринг ненавидел Гесса, которого называл piesel (что-то вроде полугосподина) за то, что тот не приехал, и не извинился, на какой-то день рождения, устраивавшийся кронпринцем. И этому не было конца, они вели себя как дикие коты в клетке. Я часто вспоминал, как однажды в 1932 году Гитлер сказал Анне Дрекслер: «Если я приду к власти, мне надо будет очень постараться, чтобы избежать того, что случилось с Вильгельмом II, который не терпел подле себя никого, кто говорил бы ему правду. Этого я никогда не позволю». С ним произошло нечто худшее. Никто из них ничего не знал, а он никого не слушал».

В 1937 году их пути окончательно разошлись. Ханфштангль бежал в Швейцарию, потом укрылся в Лондоне. С началом войны его переправили в Канаду, где он и оставался до 1942 года, когда его привезли в США, где он действовал в качестве консультанта по немецкому вопросу. Ханфштангль вернулся в Германию после войны, вернулся на свою измученную, искалеченную нацизмом родину, которой еще только предстояло осмыслить все совершенные на ее земле преступления.
На протяжении всей книги чувствуется его вопросы, задаваемые самому себе: где мы все ошиблись? Был ли хоть малейший шанс избежать этой кровавой пропасти? Был ли шанс сделать из этого фанатичного человека с комплексом жажды власти адекватного харизматичного политика?
Много вопросов.
И искалеченные судьбы трех поколений.

Довольно таки интересные труды одного из соратников Гитлера. Много подробностей биографии Гитлера, становления его как нацистской личности, и, конечно же, как это принято у нацистов, пишущих воспоминания, идеальный образ самого себя. Скорее всего, книга была написана под заказ англичан, т.к. показывает их в самом облагороженном свете, оправдывает политику Чемберлена, вместе с Даладье и др. пособниками нацизма, фактически приблизившего начало ВТорой мировой войны сдачей Чехословакии, причем у самих чехов даже не спросили, а лишь приказали им убраться из судетской области в течении 24 часов. Таким положением воспользовалась и Польша, откусив от Чехословакии кусок чуть меньше, Тешинскую. А то поляков все жалеют. Они то и были главной причиной началом Второй мировой. И все это под восторженные хвальбы автора этой книги всей английской политики. И как он в одиночку, якобы, пытался противостоять Гитлеру и всему их режиму. Как будто мы не знаем, что делали с такими людьми при малейшем намеке на предательство. Генералов расстреливали, что тут до Ганфштенглев.

В целом книга будет интересна всем, кому интересна внутренняя жизнь Германии в преднацистский и нацистский период, т.к. об этом, чтоит похвалить автора, написано достаточно. Можно разобраться в причинах такой популярности Гитлера, хоть автор и популяризирует Англию, но в одном месте открыто заявил, что Гитлер призывает немцев против русских в том числе и потому, что последние, наряду с западными державами, сосали деньги с побежденной Веймарской республики. Видимо, автор плохо не учел того, что большевики отказались от германской контрибуции уже в 18-м году, т.к. это противоречило политике интернационала.

Моя оценка 3 из 10 баллов.

«Я – господин Ганфштенгль, – заявил я с невозможным немецко-американским акцентом, который только мог изобразить. – Я – производитель бумаги и печатник и еду на Лейпцигскую ярмарку. Это – мой лакей, – указывая на Гитлера.»

Ганфштенгль, Гитлер и Геринг (почти три мушкетера)
Эрнст Ганфштенгль, еще один зум, посредством которого можно попытаться разгадать тайну звездного восхода бездарности по имени Гитлер. Они грезили про генетическую революцию, но их всех, словно цыплят одного помета, вытащили с захудалого скотного двора. Можно только удивляться тому, насколько тесно были переплетены все эти змеи и змееныши третьего рейха. Сам Ганфштенгль, например, был учеником отца Генриха Гиммлера, который преподавал в Королевской баварской гимназии Вильгельма. Правда, это совсем не дает ответ на вопрос: подбирал ли Гитлер сам свое бездарное окружение под свой уровень, или это делал кто-то со стороны? Чем хороша книга Ганфштегля, так это деталями, за которыми можно разглядеть хотя бы какую-то логику возникновения и не краткосрочного существования такого понятия как национал-социализм. Гитлер, например, не просто был талантливым оратором, но и весьма талантливым комиком-пародистом. Он умело мог копировать голоса и жесты разных людей, начиная от торговки на рынке и заканчивая крупными политическими деятелями. Свои первые сборы он не зря проводил в цирке, где его представления привлекали толпы народа. «Понимая, что долгое представление в исполнении одного оратора надоедает, он мастерски имитировал какого-нибудь воображаемого оппонента, часто прерывая самого себя контраргументами, а потом возвращаясь к первоначальной линии рассуждений после того, как его предполагаемый противник полностью уничтожен.» Миф о его тяге и почитании Фридриха Великого также можно объяснить очень просто: Ганфштенгель подсунул ему нужную книжку. Потом кумиром Гитлера стал уже Наполеон. Вот именно этим все и объясняется. Очень долго этому созвездию бездарей умело подыгрывали англо-саксы. К слову сказать, немцев не зря – вероятно, опять-таки с подачи англо-саксов – учили по особой примитивной школьной программе. Благодаря во многом этому, руководители третьего рейха не имели какого-либо представления о мощи морских держав. Для них политика великой державы была основана на ограниченных действиях, в частности ведении сухопутной войны. Быть может немцы и понимали, что войну они проиграют любой стране, на чьей стороне выступит США, но англо-саксы умело убедили их в «фантастичности» этого варианта. И действительно, ведь сам Генри Форд был известный антисемит. А если вдуматься, то и Ку-клукс-клан был популярен в США именно в годы прихода Гитлера к власти, и это вряд ли было случайностью. Гитлера словно «говорящую собачку» передавали из рук в руки семьи аристократов. Среди них была и семья, которая принимала Ницше, Райнера Марию Рильке и Шпенглера. На идею установить странный союз с Японией, Гитлера натолкнули те же англо-саксы, посредством книг Хьюстона Стюарта Чемберлена. А еще, ходили слухи, что партия Гитлера получает средства от французских оккупационных властей! Марш для гитлеровских боевиков написал самолично Ганфштенгль. Ну как написал, просто переделал слегка марш футбольных фанатов. «Я даже сам написал десяток или около этого маршей, включая и тот, под который колонны коричневорубашечников шли через Бранденбургские ворота в тот день, когда он пришел к власти. «Ра-ра-ра!» превратилось в «Зиг хайль! Зиг хайль!».» Читая книги про нацистов, всегда тяжело было понять причину привязанности Гитлера к Гессу. И вот, в своей книге Ганфштенгль пишет о том, что оказывается, в тюрьме то они сидели в одной камере, которая больше напоминала апартаменты и в которую приносили колбасу и пирожные. Ганфштенгль не говорит прямо, но подводит читателя к мысли о том, что именно Гесс «испортил» Гитлера. В этой связи уничтожение Рема, который не скрывал своих гомосексуальных склонностей, также подпадает под эту канву. Ганфштенгль купил две американские ротационные печатные машины для пропагандистской газеты Гитлера. Аристократы подарили Гитлеру шляпу и ботинки. Вот, с такого капитала стартовала слава Гитлера. На первых порах Гитлера даже выдавали за лакея, настолько сильно он боялся угодить повторно в тюрьму. Но при этом, уже в 1923 году Гитлеру один из аристократов вдул в уши, что Германии не выжить без заводов «Шкода». Из Гитлера делали своеобразную торговую марку, нелепый бренд. Даже его усы стали фирменным знаком нацизма и приносили огромные деньги издателям карикатур на Гитлера. Дешевизна Адольфа доказывается хотя бы тем, что ему платили не большой процент все, кто эксплуатировал его образ: начиная от продавцов открыток до книг. Быть может, когда-нибудь выяснится, что он платил часть сборов от своих ораторских концертов своим менеджерам-организаторам… СССР настолько хорошо провел анти-рекламную компанию понятия коммунизм, что в Германии люди примыкали к нацистам чисто из боязни распространения коммунистической заразы. У нацистов не зря флаги были черно-бело-красные, напоминая времена кайзеровского рейха. Кстати, имперский флаг дал свое имя организации, которую возглавил именно Рем (Reichskriegflagge). Рем и его люди примкнули к Гитлеру после того, как тот заявил во всеуслышание следующие слова: «Мои самые восторженные последователи не должны быть женатыми людьми с женами и детьми. Никто из тех, кто обременен семейными обязанностями, не принесет никакой пользы в уличной борьбе». По той же методичке, согласно которой украинцы таскали своих мертвых-героев по Майдану, нацисты, по предложению Ганфштегля решили потаскать по всей стране гроб с телом одного сомнительного героя – немецкого партизана, пускавшего под откос поезда в Руре – которого казнили французы в 1923 году. Этим проводилась аналогия с похоронами самого Авраама Линкольна. В то время кружка пива стоила почти миллиард марок и людей было довольно просто обмануть политическими обещаниями. И Гитлер в этом преуспел больше, чем кто-либо другой из политиков. Баварцы были умело вовлечены в дело отбирания власти у пруссаков-берлинцев. Потом Гитлер попросил Ганфштегля занять пост главы по контактам партии с иностранной прессой. И тот согласился. А вот Вальтер Стеннес, который называл себя одним из руководителей путча, не удержался в окружении Гитлера и … в конце концов направился в Китай, где стал советником Чан Кайши! Вот такой круговорот нужных людей в природе. Когда произошло убийство Гели, то Гитлер был просто взбешен тем, что в нацистских газетах это выдали за самоубийство! Быть может он хотел сделать эту смерть показательным уроком для всех. Не зря о потом, «запер ее комнату и заставил одного не самого лучшего в Мюнхене скульптора по имени Циглер, к тому же товарища по партии, изваять бюст Гели, который был установлен в этой комнате и возле которого всегда были цветы.»
Интересный факт: в каждую годовщину убийства своей племянницы Гитлер запирался в этой комнате и оставался там часами.
В общем, подводя итог, можно сказать, что проект под названием Гитлер, был первым проектом по приучению людских масс к тому, что можно, якобы, из волка сделать погонщика овец, а из браконьера сделать надежного егеря. Гитлер не совершал революции, чтобы захватить власть, но ему просто дали власть, чтобы совершить революцию. У него не хватило ума, или смелости встретиться с Черчиллем, когда тот приехал в Германию. Гитлер не был королем, но его делало окружение. Эрнст Ганфштенгль был одним из этого окружения. Но он не был актером. Или оратором. Потому и его и отозвали из проекта, или шоу «а-ля Hitler» английские кураторы. Нацистское движение было движением ораторов, кроме важных администраторов вроде Гиммлера и Бормана, и люди были нужны Гитлеру в прямой пропорции с их способностью доводить массовую аудиторию до истерии. Ганфштенгль был совсем не нужен Гитлеру, но он не вправе был признаться в этом. И поэтому американцам пришлось сделать из Ганфштенгля первого государственного преступника, создав прецедент для дешевого спектакля под названием Нюрнбергский Трибунал. Ганфштенгля забрали у англичан, подержали для вида в лагере, а потом дали пост при штабе американского правительства, где занимался вопросами антинацистской пропаганды. А в 1947 году он вернулся, как ни в чем ни бывало, в Мюнхен. Пчелы, как известно, не могут быть против меда. Auf keinem Fall! Amen!