Небо было мрачное; земля, как во всех окрестностях Иерусалима, была суха и угрюма. По некоторым рассказам, был момент, когда силы ему изменили, тучей затуманилось пред ним лицо его Отца, его охватило смертельное отчаяние, в тысячу раз ужаснее всех физических мучений. Пред ним открылась людская неблагодарность; он, быть может, раскаивался в том, что пострадал ради ничтожного, жалкого народа, и он воскликнул: «Боже мой, Боже мой, почто ты меня оставил?» Но божественная воля одержала верх. По мере того как угасала жизнь тела, его душа прояснялась и возвращалась мало-помалу к своему небесному началу.
Он вновь восчувствовал значение своей миссии. Он увидел в своей смерти спасение мира.