Цитаты из книги «Прощай, оружие!»

Меня тормознули два карабинера. Впереди разорвался снаряд, и, пока все ждали, на дорогу упали еще три. Снаряды семьдесят седьмого калибра со свистом пролетали над головой, после яркой вспышки содрогалась земля, и дорогу заволакивал серый дым. Наконец карабинеры дали отмашку, что можно ехать. Объезжая воронки, я вдыхал запахи взрывчатки, обожженной глины и камня и разбросанной кремниевой гальки. Я вернулся в Горицию на нашу виллу, а впереди, как я уже говорил, был визит к отдежурившей мисс Баркли.

– Идет война, знаете ли. Я сказал, что в курсе.

Давно вы стали сестрой милосердия? – С конца пятнадцатого. Одновременно с ним. Помню, у меня была дурацкая идея, что он попадет ко мне в госпиталь. С сабельным ранением и забинтованной головой. Или с простреленным плечом. Что-то живописное. – У нас живописный фронт, – заметил я. – Да, – согласилась она. – А вот Франция – это ни у кого не укладывается в голове. Если бы укладывалось, так не могло бы продолжаться. Какое там сабельное ранение. Его разорвало на мелкие кусочки. Я помалкивал. – По-вашему, это будет продолжаться бесконечно? – Нет.

Мы оба поглядели на Ринальди, беседовавшего с другой сестрой. – Как ее зовут? – Фергюсон. Хелен Фергюсон. Ваш друг врач, не так ли? – Да. Он очень хороший врач. – Прекрасно. Хороший врач в прифронтовой полосе – большая редкость. Мы ведь находимся в прифронтовой полосе? – Да уж. – Тоже мне фронт, – сказала она. – А вот места красивые

Мы уселись на скамейку, и я остановил на ней взгляд. – У вас красивые волосы, – сказал я. – Они вам нравятся? – Очень. – Я хотела их обрезать, когда он умер. – Да ну? – Хотелось что-то для него сделать. Видите ли, другое меня не волновало, и при желании он мог это заполучить. Он мог заполучить все, что только пожелал бы, если бы я знала. Я бы вышла за него замуж, да все что угодно. Сейчас-то я все понимаю. Но тогда он захотел пойти на войну, а я ничего не понимала. Я молчал. – Я ничегошеньки не понимала. Думала, для него будет только хуже.

Вы там были? – Нет. – Я об этом наслышана, – сказала она. – Здесь такой войной не пахнет. Эту палку мне прислали. Его мать переслала. А ей вернули вместе с его вещами. – И давно вы были обручены? – Восемь лет. Мы вместе выросли. – А почему не вышли за него раньше? – Сама не знаю, – ответила она. – По глупости. Хотя бы это могла ему дать. Но я считала, что ему это не нужно. – Ясно. – Вы кого-нибудь любили? – Нет.

Как это мило. – Мы и дальше будем разговаривать в таком духе? – Нет, – сказал я. – Ну, слава Богу. – Что это за палка? – поинтересовался я у мисс Баркли. Высокая загорелая блондинка с серыми глазами, в форменной одежде медсестры. Настоящая красавица. Она держала в руке обтянутую кожей тонкую ротанговую палку, вроде стека для верховой езды. – Она принадлежала мальчику, которого убили в прошлом году. – Мне очень жаль. – Чудный мальчик. Мы должны были пожениться, а его убили на Сомме. – Та еще бойня.

Не знаю, – ответил я. – Не все имеет разумные объяснения. – Вот как? А меня в детстве учили, что все.

Ринальди, лежавшего на кровати с закрытыми глазами. Он был хорош собой, мой сверстник, родом из Амальфи. Он любил свою профессию хирурга, и мы были хорошими друзьями

У нас тут сплошной лазарет: обморожения, желтуха, триппер, членовредительство, пневмония и шанкры, твердые и мягкие. Иногда на кого-нибудь падает кусок скалы. Но бывают ранения и посерьезнее. На следующей неделе военные действия возобновляются. Наверное. Так говорят. Как считаешь, мне следует жениться на мисс Баркли – само собой, после войны? – Непременно, – ответил я, набирая полный таз воды.