изошло с этой комнатой.
Кэтрин надела мою гимнастерку. Мы страшно проголодались, еда была вкусная, и мы выпили бутылку капри и бутылку сент-эстефа. Пил в основном я, но Кэтрин тоже пригубила, и настроение у нее стало превосходным. На ужин нам принесли вальдшнепа с картофельным суфле, пюре из каштанов, салат и сабайон на десерт.
– Хорошая комната, – сказала Кэтрин. – Очень милая. Жаль, что мы здесь раньше не останавливались.
– Чудна́я комната, но милая.
– Красивая штука разврат, – сказала Кэтрин. – У тех, кто знает в нем толк, неплохой вкус. Шикарный красный плюш. То, что надо. А какие зеркала!
– Ты чудесная.
– Вот только непонятно, как просыпаться в такой комнате. Но хороша.
Я налил еще стакан сент-эстефа.
– Надо бы нам согрешить по-настоящему, – сказала Кэтрин. – А то у нас все так просто и невинно. Даже не верится, что мы делаем что-то нехорошее.
– Ты классная.
– Я голодная. Я жутко голодная.