Потом все – или не совсем все – снова подружились, чтобы не выглядеть обиженными или фарисеями. Я – тоже. Но по-настоящему сдружиться уже не мог, ни сердцем, ни умом. Когда ум не позволяет сдружиться, это хуже всего.