С тех пор как я начал ломать свое письмо, избавляться от гладкописи, стараясь не рассказывать, а показывать, работа стала необычайно увлекательной. Но и очень трудной, и я не представлял себе, что когда-нибудь сумею написать такую длинную вещь, как роман. На абзац иногда уходило целое утро