смыслом, великолепным математическим умом, постоянным, но сдержанным скептицизмом, который был чувствителен к надвигающимся катастрофам, как точный барометр-анероид к атмосферному давлению; и, наконец, чувством времени, не позволявшим действовать чересчур рано или чересчур поздно. Эти черты характера, помноженные на отсутствие нравственных ограничителей, жалости и раскаяния, вкупе со способностью внушать людям симпатию, не платя за нее искренней взаимностью, а лишь горячо заверяя их в своей дружбе – причем не в дружбе вообще, а в той, что заинтересована в их личном успехе до такой степени, что автоматически делала их сообщниками, – все это превратило его в