Любопытная, но очень уж рыхлая книга. Автор торопится рассказать обо всем сразу – о предмете исследования, о своем отношении к той или иной интерпретации российской истории, о неверных (с точки зрения автора) интерпретациях российской истории, о том, что российская отсталость преувеличена, о западных негораздах, о чем-то еще. Эти отвлечения по-своему любопытны, однако концептуальности рассказа о нескольких семьях торговцев в Сибири раннего Нового времени сильно мешают.
Итак, диспозиция. Автор решила, имея материал сибирских таможенных книг XVII века, рассказать о тех фамилиях, что встречаются в них чаще остальных. До самого рассказа о купцах (с привлечением всего доступного материала) мы доберемся только к середине книги, а в начале автор, опираясь на, м, антитоталитарные интерпретации российской истории, рассказывает, что мрачные концепции государственного Джаггернаута, подавляющего частную инициативу, не более чем эхо холодной войны. Мол, просто осталось меньше документов, чем в Европе, поэтому меньше цифровых данных, но то, что есть, позволяет говорить о колоссальных объемах торговли в Евразии, в которой активно участвовали поданные царя, как славянского, так и тюркского происхождения.
При этом автор активно жонглирует известными фамилиями (Кивельсон, Коллманн, Ходарковский), делая упор на авторов, которые достаточно давно разрабатывают концепцию фасада самодержавия – для вида, для иностранцев государство представлялось монолитным, всеподавляющим и всеабсорбирующим, а на деле было в высшей степени недоуправляемым из-за хронического дефицита кадров и тщательно соблюдаемого (до очередного взрывного передела сфер влияния) баланса сил кланов и групп иного рода. При этом обогащение было во главе угла и у Рюриковичей, и у первых Романовых.
За концептуальным отходом от веры в особенность российского государства следует дальнейший логический скачок – если исторической аберрацией является российская особенность, то не является ли такой же аберрацией, вызванной недостатком источников, и российская вековая отсталость? В изводе автора отсталость выкорчевывается в торговых делах. Несхожесть образа действий российских торговцев раннего Нового времени с торговцами западной Европы вызвана, в понимании автора, не косностью и подавленной инициативой. Корабли не строили и за океан не плавали потому, что более быстрое и более надежное обогащение приносила торговля пушниной сначала, а потом, после выхода к Тихому океану и исчерпания популяций зверьков, караванная торговля с Китаем. Мол, не в косности дело, а в стартовых условиях, которые направляли развитие деятельных людей в Сибирь, а не в Вест-Индию.
Дальше автор делает еще один скачок, направляя на Петра I здоровенную бочку. Он, именно он так расставил акценты, что московское прошлое до него стали воспринимать как что-то архаичное и тусклое, а сам втихаря продолжал делать всё, что делал его отец.
После таких верхнеуровневых разговоров переход к каким-то там конкретным купцам выглядит внезапным. Они как-то меньше всего этого концептуального трепа (интересного, конечно же). Меньше, но местами гораздо интереснее. Мне всегда нравится, когда рассказ идет не о чем-то в общем, а о людях. И здесь автор населяет допетровские времена деятельными купцами, высшего уровня (гостями), средней руки (из гостиной сотни) и мелкими торговцами, которые все вместе тащили по Евразии русские и заграничные товары. Автор говорит о гигантском водовороте, в котором участвовали бухарцы, индусы, московиты и татары с маленьким вкраплениями англичан, голландцев и шведов. Все персонажи Тобола Иванова пройдут перед нами, и пленные шведы, и Ремезов, и князь Гагарин.
Живой, динамичный мир, с взлетами, разорениями, коррупцией, непотизмом, воззваниями к государству и грызней. Порадовал момент, когда государственный караван прибыл в Китай со словами, ну, встречайте, мы первые за столько лет с официальными товарами. А китайцы ответили, что вообще-то к ним такие караваны, называющие себя государственными, каждый год прибывают. И наши начали копать – кто же их отправляет-то?
В какой-то момент система стабилизировалась – купцы богатели, государство собирало пошлины. При этом пошлины применяли творчески – всяких иностранцев не облагали, пока они не втягивались настолько, что вариантов не продолжать не оставалось. В этот момент на иностранцев (бухарцев, например) распространяли действие пошлин. Персонала не хватало, поэтому крупные купцы относительно часто привлекались на временную госслужбу – возглавить таможню, искать контрабанду у своих же коллег.
Через торговлю автор рисует картину неустанного движения границ в Сибири сначала на восток, а потом на юг. Линии крепостей тянулись к степи, оттесняя воинственных калмыков в попытке дотянуться до основных торговых маршрутов. Очень яркий образ и прекрасная иллюстрация примата экономики в истории.
Перевод хороший, автор правильно хвалит переводчика. Тем забавнее мелкие огрехи. Так, ровно в том послесловии, где автор благодарит переводчика, Михаил Кром стал Майклом. С переводом в кириллицу имени Brian J. Boeck переводчик не мог определиться до самого конца книги, выдав заметное число вариантов, иногда на одной и той же странице.