Глава 1

Сегодня самый обычный день, он такой же, как и все до него. Единственное что менялось, так это время года и погода, с осени и до середины весны проживаю свои дни дома, рисуя картины, хожу на работу и читаю книги. Но с середины весны мир наполняется звуками моторов мотоциклов и поездками, которые хоть немного скрашивают мою жизнь. Постоянно окружают люди, которые не понимают меня и пытаются навязать своё мировоззрение, словно у меня нет своих желаний и целей. С самого детства хотелось попасть в мир для таких же, как и я, которые отличаются от общепринятых норм, например, художники, музыканты, учёные, скульпторы и многие другие. Представьте себе, если было бы место для таких людей, которые без страха быть отвергнутыми обществом и оставаться непонятыми этим миром могли творить. Было бы прекрасное место, просто утопия, но увы, я живу в обычной семье, которая меня никогда и не пыталась понять, моё мышление и необычность стали моим проклятьем. У меня отняли детство, заставив заботиться о младшем брате, а потом ещё и удивились, от чего же я его так терпеть не могу, да ещё и то, что закрылась в своём собственном мирке от всех и никого в него не впускаю. Странная тут не я, а они. Они были детьми, а я ещё не была взрослой, но меня заставили повзрослеть слишком рано, когда была не готова. И в результате мы, три человека, живущие под одной крышей словно соседи: мать с сыном и я, живущая в своей комнате, лишь изредка её покидая в свободное время. Ещё немного, наверное, расскажу о себе, но не буду упоминать папу, потому что его даже не помню, ни как он выглядит, ни его характер, в общем его словно и не было никогда. Могу лишь догадываться, каким он был человеком из кратких рассказов в какой-нибудь праздник подшофе, когда к матери приходят гости и ностальгируют об ушедших годах и событиях. Когда-то мне даже хотелось его найти и спросить: «Пап, почему ты меня бросил?», но годы шли и желание сменялось только страхом, что все люди однажды меня бросят, мало кто знает почему я пишу картины и ответ простой: после ухода папы я, будучи трёхлетним ребенком, закрылась в себе и отреклась от своих чувств, вскоре и вовсе перестала их понимать, и выражала и заточала их в рисунках. Они росли вместе со мной, но их никто не понимал, не понимал так же, как и меня саму. Всегда отличалась от сверстников, например, в детском саду другие дети, играя, ломали игрушки, а я их чинила, да тяжело мне было общаться с девочками уже тогда, да и сейчас тоже, а вот с мальчиками было проще: меньше эмоций и меньше проблем, умеешь бить и пинать мяч, то уж свой в компании, а вот за драками дело было быстрым, чуть старше став, нарекли меня правилом, что если брат придёт хоть с одним синяком, то получу по первое число, правда ведь не справедливо? Девочка защищает мальчика, который младше её на какой-то годик. Сейчас и мне смешно, но ничего уже не попишешь. Вот и драки у меня были почти каждый день, как сейчас помню ту площадку напротив школы, окружённую деревьями так, словно их специально посадили, чтоб образовать внутри песочный овал, на котором мы играли в волейбол, а мальчишки всё время ходили с синяками после драки со мной. Однажды маму вызвали в школу по этому поводу, но всё, что она сказала, что это пустяки и по ним её больше не вызывать, мол она брата защищает – это её обязанность. Мол лезть не будут тогда и бить их никто не станет. С тех пор в школе её больше не видели, даже на родительских собраниях. В последующем, когда училась уже в классе пятом, пришла домой с подбитым глазом и сломанной переносицей, дома никто не удивился, махнули рукой и забыли, как, впрочем, и всегда. Но и был плюс от драк – это прекрасный способ выпустить накопившуюся обиду и злобу, да и многие другие негативные эмоции, и главная моя награда была за победу это внимание, внимание которого мне так хотелось получить от мамы, но тут соревноваться за её внимание с её животными и ею любимым сыном было бесполезно, когда в свой адрес слышишь только упрёки и её любимое: «Ты сама виновата!». С годами привыкаешь не открываться, ничем не делиться, появляется желание бунтовать и искать плохие компании, от которых родители держат своих любимых детишек подальше. Мне повезло быстро найти такую компанию, и это были неформалы, рокеры, музыканты, панки, скейтеры и многие-многие другие люди, было бы проще назвать, кого в этих компаниях не было, но с ними мне было комфортно, несмотря на передряги, в которые доводилось вляпываться по самые уши. Рано познакомилась с курением и алкоголем, крепким алкоголем, если быть точнее, мат стал частью моего лексикона, как «привет» и «пока», и мой внешний вид весьма сильно начал меняться, и, разумеется, мне за этот вид самовыражения тоже очень хорошо доставалось дома. Но бунт продолжался и в виде татуировок и пирсинга, пока однажды этот бунт не стал частью меня, той самой частью, без которой я уже не была бы собой. Если вам нечем занять себя – бунтуйте против системы, семьи и всех, кто навязывает, то каким нужно быть, ищите себя, будьте собой. Вот, например, моя мама мне всегда говорила: «Ищи парня, у которого есть своя квартира, своя машина и стабильный доход», но откуда у него всё это может быть, если нам только по четырнадцать – пятнадцать лет? Да и она была настроена серьёзно, благо, для меня ценными были тогда и сейчас не материальные ценности, а его безумие, его мировоззрение и стремление к саморазвитию. Его способность что-то разрушать и что-то создавать, ведь без хаоса нет порядка и порядка без хаоса. И сама я такая же, тянусь к хаосу, к безумию, словно мотылёк на лампочку. Сейчас мне двадцать два года и моё мнение не пошатнулось, ведь главное – встретить человека, который способен тебя понять, верит в тебя и всегда поможет залечить твои раны. Лишь тогда ты сможешь получить всё. Самое ценное – это доверие, забота и верность, а всего остального можно добиться совместными усилиями. Это будет намного лучше, чем один будет сидеть без дела, а второй пахать днями и ночами, забывая о том, что такое тепло и забота.

Глава 2

Вот сижу я тут на своей кровати и рисую очередные чувства на холсте, а в наушниках играет «Amatory», песня «Дыши со мной» на полную мощность, заглушая разговоры и телевизор за дверью. Сейчас это то, что может пробуждать вырваться чувству наружу, у меня выходной как-никак вторник, и ведь день провела, работая над картиной. Мать не так давно вернулась с работы, даже раньше, чем обычно. С её приходом я вынуждена переключать музыку из колонок в наушники, в противном случае сосредоточиться мешает телевизор и шум от собак, всё не пойму, зачем ей так много животных. Пользы от них никакой. Даже дом не охраняют.

Раздался звонок телефона, который я ждала весь день, и сейчас он словно спасает меня из ада, этот звонок был от моего друга мотоциклиста:

– Привет, я освободился, есть желание покататься? – немного уставшим голосом произнёс он.

– Привет, ты же знаешь, что я всегда готова! – не скрывая своей радости, отозвалась я.

– Ну тогда жди, скоро заеду! – немного задорно произнёс он и сбросил звонок.

Не спеша, я сложила все маркеры в специальные кофры и убрала с кровати, холст вернула обратно на стену, которую украшали обои под космос и рядом висевшие законченные картины. Сползая с кровати с чёрным постельным бельём на ней, кидаю уже подготовленную одежду со стула на кровать. Кожаные штаны, лёгкую водолазку, кожаную куртку и шарф, как-никак сейчас начало сентября и это один из наших завершающих сезон выездов. Собравшись, полностью сидя на кровати, обуваю чёрные ботинки на платформе, закинув рюкзак на спину, а шлем, в котором уже находились подшлемник и перчатки, беру в левую руку. В этот миг мне приходит сообщение «выходи» от моего друга Фила. Выйдя из своей комнаты в зал, прошла мимо матери, которая как обычно смотрела свои американские сериалы, держа в одной руке свой любимый коктейль – коньяк с вишнёвым соком, а на коленях у неё было что-то со спицами, она как обычно вязала одежду то ли для себя, то ли для котов. Когда у неё настроение будет получше, она обязательно похвастается тем, что вяжет на этот раз, но это точно не сегодня. Удивительно, как она может что-то вязать и параллельно смотреть телевизор, ей всегда было дело до всего кроме меня, и это я усвоила уже очень давно, что перестала обращать внимание на происходящее дома. Ухожу как обычно, не сказав и слова, а она, как всегда, не спросит куда ухожу и когда вернусь, ясное дело – её это не волнует.

Фил как обычно ждал, сидя на скамейке, припарковав у подъезда мотоцикл, он курил, и как только запиликала дверь, сообщая об её открытии, он повернулся в мою сторону и встал, ожидая, когда я к нему подойду, чтоб обнять в качестве приветствия.

– Привет! – с улыбкой сказал Фил, погода прямо-таки шепчет.

Я улыбнулась ему и обняла, Действительно шепчет, охотно согласилась с ним. Достав пачку сигарет из правого кармана куртки, вытащила сигарету, Фил её быстро подкурил и уселся на скамейку, жестом приглашая сесть рядом. Он знал, что дома мне неприятно находиться и потому при любом случае забирал меня на мотопокатушки или просто погулять, даже столь немного было достаточно, чтоб почувствовать себя живой, мне это больше всего в нём нравилось, он всегда спрашивал, не хочу ли я покинуть своё тёмное царство и уделить ему время. Ответ всегда был положительным. Иной раз на него что-то находило, и когда он возвращал меня обратно в этот дом, он словно забывал мой адрес и привозил то в соседний двор, то на соседнюю улицу, словно затягивая время возращения в тёмную обитель, место несчастья и безмолвия, время расставания. Докурив свои сигареты, надев шлемы, мы уселись на мотоцикл и выехали.

Мы катались несколько часов бесцельно, периодически делая остановки для перекура и кратких разговоров. Мы знакомы уже два года и это наш второй совместный мотосезон, и потому уже научились хорошо понимать друг друга порой и без слов. Катались мы в паре уже настолько уверенно, что у нас появился свой символический язык, который помогал сообщать друг другу информацию, такую как: впереди ямы или менты, и нужно было быстро сбросить скорость. Когда собираемся набрать скорость или начать козление. Нам было просто и весело друг с другом. Периодически ездили на речки и озёра, иногда даже в обычный поход на природу, жарили мясо на мангале, а картошку на углях. Но самое любимое – у нас было немало встреченных рассветов и проведённых закатов, ни один из нас не спешил возвращаться. Кто может понять разбитую на осколки душу и искалеченное сердце? Только второе создание с такими же повреждениями. Два одиноких друга.

Погода стояла действительно тёплая, воздух был свежий после дневного лёгкого дождика, и по желанию Фила мы заехали на аллею, посидеть и отдохнуть, и самое главное, расправить свои спины. Кажется, это главный минус у спортивных мотоциклов, посадка, от которой весьма быстро и сильно устаёт спина. Мы уселись на скамейке в глубине аллеи под одиноким фонарным столбом, что светил с перебоями. Фил припарковал мотоцикл буквально в двух шагах от скамейки, которую мы благополучно заняли. Сидим и обсуждаем мотоциклы и татуировки, мы как раз недавно сделали новые, у меня на кисти появился демонический кот с алыми глазами, а у него на груди – двигатель в форме анатомического строения сердца с двумя большими распахнутыми крыльями от ключицы до ключицы. Особенно поражает исполнение татуировки: она словно живая, с такой детализированной точностью. Он рассказывал, как с трудом выдерживал сеансы боли и особенно на костях, я лишь смеялась, потому как давно прошла эту часть. В отличие от моего друга Фила моё тело уже покрыто татуировками процентов на восемьдесят, ну или чуть меньше: руки, ноги, спина, живот, ключицы и шея. Лицо я трогать не собираюсь, меня об этом часто спрашивают. А он всё поражался, как мне хватает воли и терпения столько забиваться, мой секрет не был таким уж секретом, чем сильнее психологическая боль, тем проще не обращать внимания на физическую, а такой у меня предостаточно. Копилась она с класса восьмого, как мне запретили драться, поставив ультиматум. Если меня поймают на драке на территории школы или вне её, то не видать мне колледжа, как своих ушей, проверять мне не хотелось, ну а проблемы тогда лишь нарастали. С Филом мы обсуждали и дальнейшие его татуировки, в планах у него были ещё рукава, но на большее он пока не согласен. Хотя бы потому, что ему и так давалось весьма болезненно, уж слишком у него низкий болевой порог в отличие от меня. Тема быстро перетекла с татуировок на обсуждение ближайшей поездки, в планах у Фила было показать мне максимум интересного, например, его предложение покататься на лыжах и сноуборде, летом попробовать аквадайвингом заняться, и его одно из любимых – это просто свалить туда, где мы ещё не были. Просто так. Без особой на то причины. Кстати Фил прекрасно играет на гитаре и мечтает однажды собрать группу, вот только пока ещё не может определиться с направлением. У нас очень похожий плейлист, и потому его смятение мне знакомо, когда-то давно я и сама была гитаристом, но играла на бас-гитаре, низкие частоты мне нравились больше, можно было заметить, что от музыки отказаться мне пришлось больше из-за травм, нежели из-за нехватки времени. Пока мы сидели, разговаривали, подул наполненный свежестью ветер и поднял вверх пепельные волосы моего собеседника, что на играющей тени фонарного столба его голова словно горела. Глядя на тени, мы засмеялись как дети:

– Вот видишь, как горят у меня мозги от этой работы, с тем же смехом сказал Фил и стянул с меня капюшон куртки, чтоб растрепать и мои волосы.

– Ну не только же над моими волосами смеяться! – с ехидной улыбкой заявил он, растрёпывая мои волосы своими руками. Его длинные до лопаток волосы, крашенные в пепельный цвет, периодически поигрывали на свету мигающего фонаря, а теперь и мои чёрные средней длины волосы, еле закрывающие шею, поднялись в разные стороны, и мы весело наблюдали за нашими тенями. Его лёгкий баритонистый смех никогда не оставался не замеченным мною, всегда был таким притягательным и манящим, как и улыбка на его пухловатых губах. В такие моменты мне неоднократно хотелось быть чем-то большим, чем друзья, но страх потерять его был слишком сильным, что, выбирая между признанием в чувствах и дружбой, я выбирала дружбу. Фил мне понравился ещё в день нашего знакомства, я тогда частенько приходила покататься с кем-нибудь из ребят и параллельно изучала плюсы и минусы различных мотоциклов. В то время задумывалась о покупке своего собственного мотоцикла, вот стою я однажды вечером в парке в окружении людей и мототранспорта, мы тогда занимали всю сторону, болтая с одним из парней, почувствовала странное ощущение внутри себя, напоминающие мурлыканье котят и обратила внимание, как заехал парень на хонде из класса «спорт» чёрно-оранжевого цвета. Остановился он неподалёку, воспользовавшись тем, что там уже стояли знакомые парни, подошла к ним, он встал с мотоцикла, его рост был примерно сто девяносто сантиметров, одет он был в чёрные джинсы, футболку с рокерской группой «Metallica» и кеды. Поверх футболки у него была чёрная кожаная куртка. Он посмотрел в мою сторону, и из-под открытого визора я увидела эти очаровательные светло-карие глаза, в них было что-то родное, вызывающее желание узнать его настолько близко, насколько это было бы возможно. Когда он снял шлем, а за ним подшлемник, он оказался очень привлекательным парнем с весьма стройным телосложением. Видимо он был популярен, потому как к нему стали подходить с разных точек парков люди, чтоб его поприветствовать. Многие девушки пытались вешаться ему на шею, женским вниманием он обделён точно не был. Через некоторое время он подошёл к одному из моих собеседников, и тот протянул ему стопку зелёных карточек, мне стало очень любопытно, что это за карточки, и я подошла спросить. Эти карточки напоминали далёкое детство, только на них раньше были персонажи с какого-нибудь мультфильма, а он поднял их над своей головой и сказал: