Отзывы на книгу «Тени в раю»

Я обожаю Ремарка. Он один из столпов, на которые опираются мои литературные предпочтения. А в этой книге я острее всего ощутил его желание открыться, приподнять завесу над своей израненной душей. Ведь он тоже был отверженным.

Край, где течет молоко и мед, земля обетованная, островок рая на раздираемой в чудовищном военном катаклизме планете. Думаю, такой представлялась Америка тысячам, сотням тысяч, миллионам обездоленных, лишенных Родины и всего на свете людей.

И вот они там. Не все, но кое-кто. Мы знаем их (или нам кажется что знаем) и они проходят перед взором нестройной вереницей имен, образов, жизней.
Престарелый, порядочный до нереальности врач Грефенгейм, прозорливый Фриландер, дерзкий, отчаянный герой времен оккупации Кан, почти непорочно чистая в своей инфантильности Кармен, Бетти, которой обязан практически каждый, Равик, в особых представлениях не нуждающийся, Росс, от лица которого идет повествование. Их много и в то же время так безумно мало…
И на этой «земле обетованной» они носятся как щепки в реке, с обрубленными, а зачастую и «с мясом» вырванными корнями. Живут воспоминаниями о прошлом, которого нет, придавая ему неестественно романтический ореол, лишь бы удержаться на грани безумия и уцелеть. А у кого-то прошлое как тяжелый тюк за спиной, и уже, не ясно ты ли не желаешь его оттолкнуть или оно само присосалось как клещ и тянет из тебя жизнь.

А потом наступает утро. Серое, безрадостное, нереальное и зыбкое утро. И будущее, которое толи мираж, то ли часть этой безумной какофонии воспоминаний, образов, мыслей, желаний, чаяний и надежд, щемящей тоски и липкого страха.
И как щепки в бурлящем потоке, так и эти жизни, слетевшиеся в этот край «молока и меда» как мотыльки на свет лампы – мечутся, сталкиваясь друг с другом и разлетаясь. И в этом почти ритуальном танце на пепелище воспоминаний они образуют причудливые узоры на канве судьбы.

Как тени на стене. Тени в раю…

 С творчеством Ремарка я знакома давно, поэтому беря в руки "Тени в раю", примерно представляла чего ожидать от этого романа. В его книгах есть одна общая черта - смерть, за частую не оправданная и продиктованная суровым временем войны, лишь иногда герои гибнут в силу обстоятельств, не подвластных людям. Если честно, ближе к концу я ожидала трагической гибели главного героя, и не надеясь на хороший конец. Вообще понятие "хеппи энд", как мне кажется, не применимо к творчеству Ремарка. В его книгах нет приукрашенной действительности, только обыденная реальность нашего мира, где добро не всегда побеждает зло.
Так вот, в этом произведении он поднял уже не новую для себя тему эмиграции. Главный герой по фамилии Росс каким-то чудом смог перебраться через океан и нашел пристанище в Америке, которая многим эмигрантам казалась чем то вроде рая. Возможно так оно и было, ведь по ночам они не боялись, что за ними придут, а бомбы не падали с неба. Единственное, что теперь пугало Росса, это одиночество и ночь, когда его мысли возвращались к прошлому, которое яркими картинками проносились перед ним. Как оказалось, не так то просто забыть ужасы войны. В его сознании долго не укладывалась картина новой жизни. он так же как и многие эмигранты не мог найти своего места в новой жизни. Они существовали словно тени на границе двух разных миров. Люди, сбежавшие от войны, просто не умели жить спокойной и размеренной жизнью. Не зная, куда деть себя и впадая в депрессию, кто-то решался на отчаянный шаг, кто-то из эмигрантов надеялся, что война закончится, и тогда можно будет вернуться домой. Но даже после окончания войны, они  и не нашли своего места, не смогли вернуться к прошлой жизни.
Когда казалось, что человек обрёл своё счастье и нашел себе место в новом мире, это оказывалось не долговечным. Кажется, что эти потерянный люди вообще разучились замечать всё то хорошее, что встречали на своём пути, а не сумев разглядеть этого, просто проходили мимо.
Не смотря на то, что роман мне безумно понравился, я читала его достаточно долго. Местами было довольно тяжело читать о безысходности и обречённости, которая наполняла жизни многих людей.
Этаа книга мне понравилась даже больше, чем "Триумфальная арка", или "Жизнь в займы". Возможно через несколько лет, я захочу вернуться к ней и может перечитав, смогу открыть для себя то, чего не заметила сейчас.

Вот читая последнюю книгу ремарка, я очень сильно почувствовала разницу между осознанием и принятием вины за всех своих соотечественников, как общей вины нации, народа, и ее непринятием. А вспомнились мне, в связи с этим, мемуары г. грасса, который даже повоевал в последние месяцы перед концом войны, пусть даже только на территории германии. Как бы ни относился ремарк к русским и прочим недругам, ни разу не прозвучало ни уничижительное "иван" (которым щедро сдабривает свой текст грасс), ни что-либо подобное.
И не зря, ох как не зря звучат в финале книги мысли героя о том, что в германии стараются массово замолчать и забыть о том, что натворили. И неудивительно, что после войны сам ремарк предпочел жить в швейцарии, а не на родине. Там смогли бы жить только такие господа, как грасс, в чьих голосах ни сразу, ни спустя полвека не звучат нотки раскаяния за содеянное. Ясно-понятно, что нет вины детей и стариков (пока они не взялись за оружие), но ежели взрослый дееспособный человек пользовался плодами труда узников концлагерей, убивал, грабил и насиловал на захваченных территориях, то надо бы чувствовать вину. Хоть какую-то.
А тот же грасс видит только свою боль (своих пострадавших от насилия мать и сестру). И оно, в принципе, понятно, ибо не каждому дано чувствовать чужую боль и признавать глобальную, коллективную вину за содеянное твоим народом. Только вот лично мне после этого как-то хочется читать ремарка и совершенно не хочется открывать книги грасса.

История начинается с того, когда после долгих лет гонений, арестов, мытарств и скитаний некий роберт прибывает на землю обетованную. В америку. И он, будучи немцем, принят в среде евреев-беженцев, но по сути чужой и среди них. Нет у него своих, кроме таких же несогласных с политикой партии и народа.
Впрочем, практически мгновенно в его судьбе возникает русский след, просто как некая неизбежность. Сначала в виде немолодого портье, который на самом деле чех, но позиционирует себя русским. Потом появляется наташа. Тут было очень забавно читать, зная о том, что ремарк писал о своих отношениях с натали палей. И весело, когда его герой рассуждал о русских женщинах, потому что это было очень мило и комплиментарно, несмотря на достаточно критичный взгляд. И грустно, потому что все закончилось ничем, можно сказать, даже толком не начавшись. Закончилось лопнувшим в одночасье мыльным пузырем, ибо огонь погас, в сердцах нет места любви, там все выжжено войной и потерями, остались только пепел и опустошение; и хочется лишь покоя.

И сотоварищи роберта по изгнанию по большей части такие же неприкаянные и чужие в этой стране, ибо можно попытаться убежать от войны, но если она в тебе, то дело представляется совершенно безнадежным. От себя ведь никуда не убежать. Так что счастливы те, кто умеет забывать или обладает исключительной толстокожестью.
Потому что в сытой благополучной америке не желают верить в ужасы войны. Нет-нет, не могли одни люди сотворить такое с другими, и все тут. Это преувеличение. И вообще германия может оказаться очень полезной, в отличие от коммунистической россии. Поэтому, несмотря на кошмарные преступления, и были пригреты монстры, воцарившие в тайных лабораториях америки, да и в ссср тоже приветствовалась такая политика. Вот и вся цена жизней миллионов убиенных, вот и все искупление.

Поэтому неудивительно, что конец войны для многих беженцев - это их персональный конец, ведь с наступлением мира все так же преуспевают ловкачи, деляги и подлецы с эластичной совестью и дырявой памятью. Но совсем другим, не таким людям, как они, потери в денежном эквиваленте не компенсируешь. Живым мертвецам, без вины виноватым (самих себя обвиняющим в том, что не погибли вместе с остальными) нет места в благополучном и безопасном земном раю. И что остается? Смерть или забвение покоя - в данном контексте эти слова, считай, синонимы.

Эта призрачная война - с невидимыми ранеными и невидимыми убитыми, с неслышными разрывами бомб и кладбищенской тишиной - подходит к концу. Что останется от всего этого? Тени, тени... Мы сами всего лишь тени.

Множество людей, судьбы которых навсегда искорежены войной, приезжают в Америку.
Они - как листья, гонимые ветром, потому что им никогда не вернуться. Они не верят, что Вторая мировая закончится хоть когда-нибудь, - но даже если это случится, по-настоящему вернуться они не смогут, как не смогут стать теми полными сил людьми, которыми были несколько лет назад, как не сможет стать такой, какой была когда-то, их родная страна.
Некоторые из них понимают это, некоторые - стараются не понимать.

В Америке 1945 года, где война кажется ненастоящей (о ней говорят и снимают кассовые фильмы; ее конец многие американцы воспринимают как возможность снова ввозить лионский шелк из Европы), к эмигрантам относятся настороженно-недоверчиво, называя их в паспортах "враждебными иностранцами", но те рады и тому, что их не гонят; для измученных людей, ставших тенями собственного страшного прошлого, это возможность отдышаться. Но эмигранты не способны жить, как жили прежде: память об отчаянии и пытках они привозят с собой, им некуда скрыться от воспоминаний, когда сумерки приглушают все цвета; им некуда убежать от кошмаров, преследующих их по ночам, и смысл жизни безнадежно утрачен.

Но хуже всего - не отчаяние, не тоска по родным местам, не вечный страх темноты, - хуже всего одиночество. Они, потерявшие все, особенно остро ощущают, что не нужны Америке, и еще - что не нужны и Европе. Они отчаянно ищут любви и тепла, но Америку не интересует прошлое, а будущего у них нет.

Ремарк показывает нам множество лиц, и каждая судьба в романе по-своему трагична: Роберт Росс, немец, ненавидящий нацистов, которого бросали в лагеря и в Германии, и во Франции; Кан, игравший с огнем и ходивший по лезвию кинжала, чтобы спасти обреченных, - усталый и циничный продавец в магазине радиоприемников, безнадежно влюбленный в женщину, не способную понять его; добрая Бетти, спасительница эмигрантов, бредящая воспоминаниями об улицах родного Берлина... И Наташа - живущая отраженным светом женщина, главная героиня произведения, очень гордая и независимая, сильная. Их отношения с Робертом - почти болезненная страсть, неосознанная любовь, выросшая из страха одиночества.

Эта книга полна боли и горькой печали, которую не оттеняет история светлой и чистой любви (как в "Трех товарищах" и "Черном обелиске").
Это история множества трагедий, история ненайденного рая, история о людях - об искрах жизни, задуваемых ветром.
О тенях в раю.

Вечером мои мысли красивы, как твои вертикальные губы, утром -всё не то, всё не так, но сейчас уже день, попробуем (и) днём (но рецензия всё равно появится вечером). Надо только помнить, что бог с ней, с красотой, но как минимум, в каждой рецензии должна быть изюминка или хотя бы маленькая мыслишка (а в идеале: то и то).
(Итак) и в своей последней книге Ремарк остался верен себе, вернее сказать, своей идее себя и своего миропонимания. Эрих Мария честно возненавидел войну, честно и не без скептицизма оценивал «немецкий дух» своего народа, влюбился в постимпрессионистскую живопись и богемно-авантюрно-тусовочный образ жизни. Получился, в результате всего этого, этакий новый тип творца: Ницше-наоборот с удивительно неугасаемым вектором (вечного) романтизма.
До того как оказаться в штатах главный герой романа пробыл, прячась от нацистов, два года (!) в подвале Брюссельского музея, по ночам выходя «походить» среди экспонатов (почему-то сразу вспоминается какой-то американский фильм, типа «Ночь в музее».. а здесь –два года ночей), так что не мудрено: «За то время, что я пробыл в Брюссельском музее, я усвоил одну истину: вещи начинают говорить, только когда на них долго смотришь», -это ещё герою повезло, американец вон, там вообще войну устроил).
Не обошлось в романе и без «классически-западных» штампов, типа: «-Вот он! - воскликнула Наташа, когда я вошел в плюшевый холл. - Сразу же дадим ему водки». –Хорошо, без балалайки).
Где-то после середины текста герой говорит героине: -«А с тобой неизвестно, что лучше: когда тебя любишь, кажется, что это вершина всего, а потом, когда лежишь с тобой в постели в полном покое, кажется, что полюбил тебя еще больше. -Ногти у меня почти высохли. Но ты рассказывай дальше». –кайф же.
А ближе к концу снова (вдруг): «-У меня ужасное ощущение, Наташа, что я тебя люблю. А мы столько положили сил, чтобы этого избежать». –с ума сойти, это что, он вспомнил (что он должен быть не «прямолинейным»: нельзя просто так взять и влюбиться и далее просто так хэппиэндничать, непременно надо или пострадать, или подепрессировать, а в идеале: и то и другое).
Император ВАВА говорит об этой книге:
Степень парлептипности 0,39. Степень густоты (крови) 0,29.