Цитаты из книги «Психоанализ и религия»

Одно дело – смирение, и другое – самоуничижение.

Часто авторитарная религия постулирует идеал, который настолько абстрактен и далек, что вообще не имеет никакой связи с реальной жизнью реальных людей.

Фрейд предполагает, что целью человеческого развития является достижение следующих идеалов – знания (разума, истины, logos’а), братской любви, независимости, ответственности и снижения уровня страданий.

Итак, по Фрейду, религия – это повторение опыта ребенка. Человек справляется с угрожающими ему силами так же, как в детстве он учился справляться с собственной уязвимостью, полагаясь на отца, восхищаясь им и страшась его. Фрейд сравнивает религию с неврозами навязчивости, которые мы встречаем у детей. По его мнению, религия – это коллективный невроз, вызванный обстоятельствами, подобными тем, что вызывают детский невроз.

для многих идолом стал и сам Бог. Хотя человек не в состоянии выдвигать значимые утверждения о позитивном, то есть о Боге, он может высказываться о негативном, то есть об идолах. Не пора ли перестать спорить о Боге и объединиться в деле разоблачения современных форм идолопоклонства? Сегодня не Ваал и Астарта, а именно обожествление государства и власти в авторитарных странах, обожествление машины и успеха в нашей собственной культуре угрожают наиболее ценному духовному достоянию человека. Независимо от того, являемся ли мы сторонниками религии или нет, верим ли мы в необходимость новой религии или нерелигиозной религии, верим ли мы в продолжение иудео-христианской традиции или нет, – если нас заботит сущность, а не оболочка, опыт, а не слова, человек, а не Церковь, мы можем объединиться в твердом отрицании идолопоклонства и, возможно, найти больше общей веры в этом отрицании, чем в любых утвердительных суждениях о Боге. И, конечно, на этом пути мы обретем больше смирения и братской любви.

Западные религии превратили этот научно-магический аспект во внутреннюю составляющую их системы, и потому стали противиться прогрессивному развитию человеческого знания. Иная ситуация с великими религиями Востока. Они всегда сохраняли желание проводить строгое различие между той частью религии, которая имеет дело с человеком, и теми аспектами, в которых предлагаются объяснения природы. Вопросы, вызывавшие на Западе яростные споры и преследования, – например, вопрос о конечности или бесконечности мира, как и многие, подобные ему, – в индуизме и буддизме трактовались с тонким юмором и иронией. Когда ученики спрашивали Будду о подобных проблемах, он не уставал отвечать: «Я не знаю, и это для меня не важно, поскольку, каков бы ни был ответ, он не имеет никакого отношения к значимой проблеме, а именно – к тому, как уменьшить количество человеческих страданий». Тот же самый настрой получает великолепное выражение в одной из Ригвед:   Кто воистину знает? Кто здесь провозгласит? Откуда родилось, откуда это творение? Далее боги (появились) посредством сотворения этого (мира). Так кто же знает, откуда он появился? Откуда это творение появилось: Может, само создало себя, может, нет — Тот, кто надзирает над этим (миром) на высшем небе, Только он знает или же не знает[41].

Заповедь «возлюби ближнего своего, как самого себя» является базовым принципом, общим для всех гуманистических религий, хотя его формулировки могут немного отличаться друг от друга. Но было бы и в самом деле сложно понять, почему великие духовные наставники человечества требовали от человека, чтобы он любил, если любовь – столь легкое достижение, как, вероятно, кажется большинству людей. Что называется любовью? Зависимость, подчинение и неспособность выйти за пределы семейного «стойла», господство, обладание и стремление к контролю – все это считается любовью; сексуальная жадность и неспособность пережить одиночество принимаются людьми за доказательство несомненной способности любить. Люди верят, что любить – это просто, а самое сложное – это быть любимым. В нашем рыночном обществе люди думают, что их не любят, поскольку они недостаточно «привлекательны», а сама привлекательность основана на чем угодно – начиная с внешности, одежды, ума, денег и заканчивая общественным положением и престижем. Они не знают, что настоящая проблема – это не трудность стать любимым, а сложность любить; что человека любят, только если он сам может любить, если его способность любить вызывает любовь в другом, что именно способность любить, а не производить подделки под любовь, – это самое серьезное достижение.

в процессе психоанализа человек научается распознавать, какие из его идей обладают эмоциональной матрицей, а какие – просто общепринятые клише, не укорененные в его структуре характера и потому лишенные какого бы то ни было наполнения и значения. Процесс психоанализа сам по себе является поиском истины. Цель этого поиска – истина феноменов, которые не вне человека, а в нем самом. Такой поиск строится на том принципе, что душевного здоровья и счастья нельзя достичь без тщательного исследования собственного мышления и чувств – исследования, направленного на выяснение того, занимаемся ли мы рационализациями, или же наши верования укоренены в наших чувствах.

познание истины является основной целью процесса психоанализа. Психоанализ придал новое измерение понятию истины. В допсихоаналитическом мышлении может считаться, что человек говорит истину, если сам он верит в то, что говорит. Психоанализ показал, что субъективная убежденность ни в коей мере не является достаточным критерием искренности.

человек должен стремиться к познанию истины, действительно человеком он может быть только в той мере, в какой ему удается решить эту задачу. Он должен быть независим и свободен, целью в самом себе, а не средством для целей других людей. Он должен с любовью относиться к своим ближним. И если в нем нет любви, он – лишь пустая оболочка, даже если у него вся власть, все богатства и весь ум.