Теперь перейдем и к новым аргументам и точкам зрения, которые предлагает наша книга. Во-первых, как мы уже отметили, на последующих страницах вас ждут не «уютные» категории Стамбула, Венеции, Мадрида и Рима, а нескончаемые сюрпризы пограничья. Есть и еще один момент, особо подчеркнутый в иных наших произведениях: если мы смотрим из столицы, то ни в какие подзорные трубы нам не увидеть ярчайшей и противоречивой сути пограничья; слова «увеличительное стекло» – здесь это лишь оксюморон. Как представления о морали и адабе^[20], руководящие жизнью почтенного стамбульского бея-эфенди^[21], далеки от правдивого отображения жизни первых поколений горожан, так и категории, созданные столичными элитами с их представлением об исламе, литературных мотивах и цивилизованных культурах, не позволят в полной мере понять мир пограничья, где на собачьих тропах – конский след.

Безусловно, мы говорим об этом не впервые; на этом делают акцент многие признанные эксперты – от Броделя до Даклии, от Сола до Дюрстелера, – и тем не менее в Турции этот тезис лишь вызывает непонятное сопротивление. Наши историки с их верой в безраздельность султанской власти склонны расценивать автономию просто как факт и закрывать на нее глаза – и в то же время они не боятся жертвовать невероятно изменчивой идентичностью жителей региона и его религиозным разнообразием ради до резкости ясных аналитических категорий, рожденных в имперских центрах. Мы приложили все усилия, чтобы не допустить этих ошибок и не выстраивать наши аргументы на дихотомиях, скажем, таких как «мусульманские гази – грешные кафиры»; «зиндики – мумины»^[22], «разбойники – верноподданные».

Есть и другая особенность, отличающая наш труд: политические события здесь расположены не в хронологическом порядке, а представлены лишь по мере того, насколько они могут служить примерами к аргументам. Кроме того, за счет различных подробностей, предоставленных западными источниками, расширен сам спектр политических событий и их персонажей. Нам хотелось бы особо подчеркнуть: как бы часто в книге ни встречались имена корсаров, она не призвана восхвалить героизм таких реисов, как Кемаль, Оруч, Хайреддин и Тургуд, или же прославить их подвиги. Ради того, чтобы получить ответы, мы вывели на сцену многих корсаров, которые сыграли важную роль, но о чьих именах мало кто слышал: это Буюк (Арнавуд) Мурад; Айдын; Синан; Улудж Али; Кара Ходжа; Хасан Калфа; Арнавуд Меми; Али Биджинин; Юсуф (Джон Уорд); Улудж Хасан; Симон Дансекер; Сулейман; Кючюк (Фламенко) Мурад; Меземорта Хюсейин; Канарьялы Али…

Наряду с тем, что мы попытались отдалиться от линейной и повествовательной политической истории, на страницах книги мы также рассмотрим главное назначение пиратства – этой древней профессии Средиземноморья. И пусть турецкая историография, взирая на пограничье глазами Стамбула, по сей день представляет наших корсаров как героев, служащих вере и государству, мы оценим их как рациональных деятелей, занятых экономикой и пытавшихся выжить в непростых условиях.

Корсарство в нашей книге – не просто явление, которое служит политике и сводится к простому грабежу. Это прежде всего стратегия, которую применили порты, отделенные от мировой экономической системы, и она в свое время породит капитализм, чтобы эти порты могли вернуться на те торговые пути, с которых их изгнали. Иначе как объяснить стандарты корсаров-гази и правила, которых они придерживались, чтобы их действия носили предсказуемый характер? Ведь они охотились за провиантом, рабами и товарами в эпоху, предшествующую современной, а в то время закон от бесправия отличала очень зыбкая и тонкая грань.

Из-за акцента на этих правилах и стандартах корсарам пришлось действовать в рамках международного права и постоянной дипломатии, стремительно развивавшихся с XVII века. С этих пор перед нами предстают уже не легендарные воины, которые, служа вере и государству, поднимают меч ислама против кафиров, а ревностные стратеги, соблюдающие политику равновесия между Стамбулом, Парижем, Лондоном и Амстердамом. И кроме того, зверствовали не только они, хотя западные источники утверждают обратное. Европейские капитаны наравне с реисами нарушали правила, убивали невинных и переписывали историю.

Наконец, в нашей книге особое значение придается изучению османского корсарства в свете общей парадигмы европейской и средиземноморской истории. В последние годы историографические тенденции такого направления до сих пор в полном объеме не проявились в Турции; их неполноценность сочетается и с административной жесткостью наших университетов. В итоге вся тематика отслежена лишь в пределах имперского видения, а открытия оцениваются как часть общей тенденции. Мы уделили немалое внимание тому, чтобы выйти за пределы этой османской исключительности, и изучили корсарство в контексте более широких исторических парадигм. Впрочем, османское корсарство невозможно понять, если игнорировать многие явления, к которым относятся: Великие географические открытия; экономика капиталистического мира, постепенно втягивающая большую часть планеты в экономическое партнерство на неравных условиях; типы кораблей, построенных после революции в военном деле; появление парусников и огнестрельного оружия и их влияние на оборонительные системы; возникновение центральной бюрократии в результате упомянутой революции; международное право и постоянные посольства, учрежденные с XVI века; и новостные сети, возникшие вместе с газетами и рукописной периодикой; разбой, подпитываемый постоянным ростом населения в указанном веке и переменой климата в XVII столетии; а также процессы конфессионализации (Konfessionsbildung) в мусульманских и христианских странах, начавшиеся во второй половине того же XVI века.

Итак, каждая «часть» книги, состоящей из 12 разделов, нацелена на ту научную сферу, которой до сих пор пренебрегала турецкая историография, посвященная корсарству. В первой части, где в центре внимания – сами корсары, раскрыт смысл понятий «османский» и «гази». А в первом разделе посредством различных таблиц мы пытались показать, как именно на протяжении столетий видоизменялись этнические и религиозные корни османских корсаров от порта к порту. В корсарство, основу которого заложили турки Восточного Средиземноморья, пришли многие итальянцы, испанцы, французы, португальцы, голландцы, англичане, немцы, датчане и даже евреи. Это не просто убедит нас в космополитичной сути явления, но и покажет, сколь разноплановый фон скрыт за термином «османский».

И разве в обстановке такого космополитизма можно вести речь о какой-либо религиозной войне? Так что же, выходит, «газа», на которой делают акцент османские источники, служила лишь для пропаганды – или же она действительно претворялась в жизнь? А если все-таки претворялась, то как именно? Как однообразная священная война, о которой повествуют современные историки? Ответы вы найдете в разделе 2. Там же мы постараемся раскрыть литературные мотивы текстов, облекающих наших корсаров в религиозную мантию; подробно поговорим о документе под названием «Газават Хайреддина-паши» – одном из немногих «я-повествований» (ego-documents), связанных с корсарами. Затем мы обратимся к сведениям из европейских архивов и расследуем отношения наших корсаров-мюхтэди с их родными и с правительствами покинутых стран. И, наконец, мы попытаемся понять, насколько им удавалось забыть ту веру, от которой они отрекались в трудный час, и что еще важнее – в какой мере они изучили ислам, света которого удостоились. И при этом мы постараемся помнить, что неортодоксальное и эклектическое понимание религии, с которым мы имеем дело, – самый лучший пример разноплановой действительности пограничья.

В разделе 3 мы отметим, что ученые, писавшие про османские корабли, не особо заботились о технических подробностях, которыми полнилась военно-морская история мира, и потому ограничивались лишь бессистемной передачей архивных сведений, а их западные коллеги, как правило, предпочитали писать о северных судах, построенных уже после революционных преобразований в кораблестроении. Вторую часть мы начнем с изучения деталей морской навигации и постараемся восполнить пробел, возникший оттого, что специалисты по истории Средиземноморья (которых, к слову сказать, очень немного) полностью игнорировали Северную Африку и обращали внимание только на венецианские, генуэзские и французские верфи. Мы опишем изменения в типах кораблей, а также расскажем о технологии, которая неуклонно развивалась на протяжении XVI–XVII столетий, и о кораблях, которым, согласно своей стратегии, отдавали предпочтение корсары. В этом разделе, сопровождаемом таблицами, отражены и такие подробности, как число флотских кораблей в трех крупных корсарских портах; количество пушек на этих кораблях и украшения на корме.

Еще одна тема, о которой нам мало что известно – по крайней мере, если вести речь о XVI–XVII веках, – корабельные экипажи. Их мы рассмотрим в третьей части. Ее первый раздел – или пятый, если говорить обо всей книге, – посвящен особенностям и обязанностям реисов, офицеров, моряков, солдат и рабов; все персонажи изучены по отдельности. А в шестом разделе мы будем говорить о том, как жили на корабле сотни людей, месяцами находясь вместе в тесном пространстве. Чем они питались? Как занимались сексом, заботились о гигиене, ходили в туалет? Чем болели? И как боролись с болезнями? Какие наказаниями поддерживали дисциплину? Как находили общий язык члены экипажа из разных народов? Какие суеверия и религиозные ритуалы они создали, защищаясь от вечной опасности в море?

«Благодаря» характеру той лекционной системы и тех учебных программ, что приняты в лучших университетах Турции, в наших академических трудах по истории совершенно не учтены топографические и климатические условия событий. Яркие примеры можно найти в работах, которые посвящены внешней политике и военной стратегии османов – и совершенно не учитывают навигационных условий. И потому седьмой раздел книги, составивший всю ее четвертую часть, стремится вновь соединить географию с историей. В нем изучены факторы, определяющие навигацию в Средиземном море: его ветра, течения и прибрежную топографию. Собственно, первая часть упомянутого раздела не основана на каких-либо оригинальных исследованиях и лишь повторяет открытия, почерпнутые из ряда классических произведений, которые никак не попадут в Турцию, хотя 30–40 лет тому назад фундаментально повлияли на западную историографию. Во второй же части раздела мы с помощью некоторых рукописей, книг и отчетов XVI века наведем наш исследовательский объектив на топографию Северной Африки и изучим корсарские порты, расположенные на побережье от Александрии до Агадира, с точки зрения их удобства как для гребных судов, так и для парусников.

Что касается военных подробностей морских набегов, о которых мы узнали из воспоминаний невольников, попавших в плен к корсарам, и от христиан, ставших гребцами на корсарских кораблях, – то эти подробности рассмотрены в обширном восьмом разделе, составившем всю пятую часть. Если сравнивать корсарский корабль с другими – то какими возможностями располагала каждая из сторон? Как именно корсары проверяли торговые корабли? Какие ставили ловушки, завидев жертву? Какое оружие использовали обе стороны в погоне или в бою, какие тактики? На что корсары обращали внимание, грабя корабль? Как обменивались сообщениями корабли корсарского флота? Ответив на эти вопросы, мы вновь поговорим о том, как гази совершали нападения на суше, и увидим, как в открытом море избирались цели, расположенные за сотни, а иногда и за тысячи километров, как корсары незаметно к ним приближались, за счет чего совершались высадки и чем оканчивались потенциальные конфликты.

В шестой части мы оценим экономический масштаб корсарства – в Турции эта тема до сих пор мало кого привлекала. Девятый раздел призван представить обобщенную точку зрения на события. И пусть даже мы предполагаем, что корсарство, как и морской разбой, вызвано экономической маргинализацией, речь пойдет не только о безземельной и вооруженной бедноте, но и о портах, которые мировая экономическая система, послужившая основой капитализма, ежедневно вытесняла с главных торговых маршрутов. Затем мы рассмотрим отношения корсарства с торговлей, представим первое одной из альтернатив последней, – ведь любой может в один из дней ступить на скользкую дорожку, – и постараемся показать, как незначительны, по существу, были экономические убытки от корсарства. Мы зайдем еще дальше и добавим, что корсарство содействовало торговле, – за счет транзитивности, которую оно создавало между разными правовыми системами, а также доверительных и кредитных сетей, которые благодаря ему установились между европейскими и мусульманскими владениями. Именно поэтому против него не вели системной борьбы – вплоть до XIX столетия, пока объем торговли не возрос настолько, что с корсарством уже нельзя было мириться и пришло время сокрушить всех, кто нарушал закон…

В десятом разделе мы обсудим то, как корсары распоряжались добычей и как распределялся доход между участниками и инвесторами корсарских предприятий. А после расскажем о том, как разнился доход (рабы, имущество, корабли) и сколь большим он был в разных корсарских набегах (на суше, на море и т. д.).

Шестую часть, где анализируются правовые критерии корсарства, и одиннадцатый раздел книги мы начнем с того, что отделим пиратство (собственно, мелкий разбой, не имевший никаких экономических или же политических последствий) от корсарства как от организованного и предсказуемого занятия, чьи древние обычаи и правила, восходящие еще к Античности, удачно встроились в международное право. Мы покажем, как нормы этого права проявлялись в судоходстве, объясним, почему появились те правила, которым следовали корсары, торговцы и военные корабли, а также представим механизмы юридического аудита в пиратских портах и изучим документы, которые согласовывали торговлю с корсарством. И, наконец, мы постараемся показать, что правилами пренебрегали не только гази, но и европейцы, и, к слову, последние были более склонны нарушать закон и оставлять документы и артефакты, отражающие только их точку зрения.

Мы завершим монографию традиционным разделом – расширенной версией нашей журнальной публикации 2010 года, в которой внимание уделялось управленческим и политическим вопросам^[23]. В этом разделе представлено 200-летнее развитие отношений между Стамбулом и непокорными западными оджаками^[24], – это довольно важно, если мы хотим показать, на что способны османские архивы (в основном к ним мы и обращались). Раздел раскроет нам и различие в том, как в османских и западных источниках представлены подробности описаний и технические сведения. Вначале мы рассмотрим, какими были взаимные ожидания сторон в их добровольно начавшемся сотрудничестве, в котором позже было немало превратностей судьбы. Конечно, речь пойдет и о пределах этого сотрудничества, зависевших от политических и дипломатических правил эпохи. Неужели османская верхушка старалась угодить ветеранам пограничья, впуская их в свой круг? А если приоритеты стамбульской знати и пиратов не совпадали – иными словами, если корсары портили отношения столицы с европейскими государствами, настаивая на исполнении «призвания», – удавалось ли сгладить конфликт, и если да, то насколько? И чью сторону принимали управители адриатических портов, оказавшись между Стамбулом, присылавшим фирманы, и левендами^[25], приносившими доход? В конце книги мы обратим внимание на баланс сил между центром и пограничьем, а также определим пределы влияния столицы на Магриб, и в заключение наметим пути дальнейших исследований.

В тексте немало терминов, и поэтому в конце приводится обширный глоссарий. Кроме того, когда термин встречается впервые, его значение объясняется в сноске. Безусловно, подобную книгу нельзя и представить без карт – не зря же в ней постоянно подчеркивается значение географии и упоминаются десятки топонимов. Мы надеемся, что двадцать карт, приведенных в разных местах издания, помогут читателю получить общее представление. Мы попытались учесть и визуальные предпочтения, включив в книгу 34 черно-белых и 16 цветных иллюстраций (некоторые публикуются впервые). И, надеюсь, у нас все получилось – если на то будет воля Всевышнего.