Первое впечатление от Джонатана Алкайтиса сохранилось в ее памяти на годы вперед: что-то щемящее было в его незаправленной рубашке. Во всем облике мальчика словно читалось, что он приехал из , но не стал заправлять рубашку, чтобы выглядеть небрежнее, по городской моде; ему не было еще и четырнадцати, и он отчаянно хотел сойти здесь за своего, а на ткани около талии остались глубокие заломы, потому что из дома он выходил с еще заправленной рубашкой.